Ехать верхом оказалось для Эрагона сплошным мучением — из-за сломанных рёбер путники не могли передвигаться быстрее, нежели шагом, и каждый глубокий вздох оборачивался для юноши новой вспышкой боли. Тем не менее, останавливаться он отказывался. Сапфира летела рядом, соединив его сознание со своим, давая утешение и силу.
Муртаг уверенно ехал рядом с Кадоком, плавно подстраиваясь под движения своего коня. Эрагон немного понаблюдал за серым жеребцом.
— У тебя прекрасный конь. Как его зовут?
— Торнак, по имени человека, который учил меня сражаться. — Муртаг похлопал коня по боку. — Его мне подарили ещё жеребёнком. Нелегко будет найти более бесстрашное и умное животное во всей Алагейзии, за исключением Сапфиры, конечно же.
— Это великолепный зверь, — восхищённо сказал Эрагон.
Муртаг рассмеялся.
— Да, но Сноуфайр ближе всех к тому, чтобы называться его ровней, я таких никогда не видел.
В тот день они покрыли лишь небольшое расстояние, но Эрагон был рад вновь оказаться в пути. Это отвлекало его от других, более болезненных мыслей. Путники ехали по незаселённой местности. Дорога на Драс-Леону проходила в нескольких лигах слева от них. Нужно было обогнуть город по широкой дуге, чтобы выйти на путь к Гил’эйду, который находился почти так же далеко на севере, как и Карвахолл.
читать дальше Кадока продали в небольшой деревушке. Когда новый владелец уводил коня, Эрагон с сожалением положил в кошель те несколько монет, которые он выручил от этой сделки. Сложно было расставаться с Кадоком после того, как на нём юноша пересёк пол-Алагейзии — и спасался бегством от ургалов.
Дни незаметно проносились мимо, а маленькая группа путешественников двигалась вперёд в полном одиночестве. Эрагон с радостью обнаружил, что у них с Муртагом много общих интересов; они часами могли обсуждать тонкости стрельбы из лука и охоты.
Однако, по негласному соглашению, разговоров на одну тему они избегали: их прошлое. Эрагон не рассказывал, как он нашёл Сапфиру, встретил Брома и откуда сам взялся. Муртаг точно так же молчал, не объясняя, почему его преследуют Имперцы. Это была простая договорённость, но она работала.
Но из-за своего сходства юноши неизбежно узнавали что-то друг о друге. Эрагона заинтриговала осведомлённость Муртага по поводу борьбы сил и политики в Империи. Похоже, он знал, чем занимался каждый аристократ и придворный и как это сказывалось на всех остальных. Эрагон слушал внимательно, и в его мыслях роились подозрения.
Первая неделя прошла, а ра’заки так и не показывались, и это успокоило часть страхов Эрагона. Но путники всё равно дежурили по ночам. Эрагон ожидал столкнуться с ургалами на пути в Гил’эйд, но их пропал и след. Я-то думал, эти дальние края будут битком набиты чудовищами, удивлялся он. Но как раз я и не буду жаловаться, если они ушли куда-то в другие места.
Женщина Эрагону больше не снилась. И, хотя он пытался вызвать её образ, ему являлась только пустая камера. Каждый раз, когда путники проезжали крупный посёлок или город, юноша проверял, нет ли там тюрьмы. Если была, он изменял внешность и приходил туда, но женщины нигде не было. А маскироваться Эрагон стал всё тщательнее, увидев размещённые в разных городах объявления, в которых упоминалось его имя и описание — а также предлагалась существенная награда за его поимку.
Путь на север вынуждал их двигаться к столице, Уру’бэйну. Это была густо заселённая местность, и скрываться из виду здесь было сложно. Солдаты патрулировали дороги и охраняли мосты. Для того, чтобы обогнуть столицу, путникам понадобилось несколько напряжённых дней, сказывавшихся на нервах.
Безопасно миновав Уру’бэйн, они оказались на краю обширной равнины. Это была та же самая равнина, которую пересёк Эрагон после ухода из долины Паланкар, только теперь он оказался на противоположной её стороне. Держась её края, путники продолжили ехать на север, следуя вдоль реки Рамр.
В это время наступил и миновал шестнадцатый день рожденья Эрагона. В Карвахолле устроили бы празднество в честь его вхождения в возраст зрелости, но здесь, в глуши, юноша не упомянул об этом даже Муртагу.
А Сапфире было почти полгода, и она стала намного крупнее. Крылья её были огромными; каждый их дюйм служил тому, чтобы поднимать в воздух мускулистое тело и толстые кости драконицы. Клыки, выдававшиеся из пасти, по толщине не уступали Эрагонову кулаку, а их кончики были остры, как Зар’рок.
Наконец, пришёл тот день, когда Эрагон в последний раз снял повязку с бока. Рёбра полностью вылечились, и на коже остался только небольшой шрам там, где в тело юноши врезался сапог ра’зака. Под присмотром Сапфиры Эрагон медленно потянулся, затем — всё энергичнее, и боли не последовало. Парень довольно поиграл мускулами. В былое время он бы улыбнулся, но после смерти Брома такое выражение лица давалось ему с трудом.
Юноша натянул тунику и прошёл обратно к разведённому ими костерку. Муртаг сидел возле него, строгая деревяшку. Эрагон вытащил Зар’рок. Муртаг напрягся, но лицо его оставалось спокойным.
— Теперь у меня достаточно сил, ты не хочешь пофехтовать? — спросил Эрагон.
Муртаг отбросил деревяшку в сторону.
— Заточенными мечами? Мы же друг друга поубиваем.
— Ну-ка, дай мне свой меч, — сказал Эрагон. Муртаг помедлил, но затем всё же протянул ему свой длинный полутораручник. Юноша поставил на кромку защиту с помощью магии, как научил его Бром. И, пока Муртаг рассматривал клинок, уточнил: — Когда мы закончим, я это уберу.
Муртаг проверил баланс меча и довольно сказал:
— Сойдёт.
Эрагон обезопасил Зар’рок, принял низкую стойку, а затем размахнулся, целясь в плечо противника. Мечи встретились в воздухе. Эрагон вышел из связки эффектным росчерком, сделал выпад и принял удар на клинок, когда Муртаг парировал, уходя в сторону танцующим шагом.
А он быстр! — подумал юноша.
Они нападали и отступали, пытаясь пробить оборону друг друга. После особо энергичной серии ударов Муртаг принялся хохотать. Мало того, что было невозможно кому-то из них получить преимущество над другим, так они были настолько равны по силе, что и уставать начали одинаково. Признав усмешкой умение противника, оба сражались до тех пор, пока их руки не налились свинцом, а с боков не потёк пот.
Наконец, Эрагон крикнул:
— Хватит, стой!
Муртаг замер прямо посреди замаха и сел, тяжело дыша. Эрагон, шатаясь, опустился на землю, его грудь ходила ходуном. Ни один из его поединков с Бромом не был таким неистовым.
Пока юноша хватал ртом воздух, Муртаг воскликнул:
— Ты просто поразителен! Я учился фехтованию всю жизнь, но никогда не сражался с таким противником. Ты бы мог стать королевским мастером меча, если б захотел.
— Ты так же хорош, — возразил Эрагон, всё ещё переводя дух. — Тот, кто учил тебя, Торнак, мог сделать целое состояние, учредив школу фехтования. Учиться у него сходились бы люди со всех концов Алагейзии.
— Он мёртв, — коротко сказал Муртаг.
— Прости.
И так поединки по вечерам вошли у них в обыкновение, сохраняя парней подтянутыми и закалёнными, будто парные клинки. С выздоровлением Эрагон возобновил и занятия магией. Муртагу это было любопытно, и вскоре обнаружилось, что он знал на удивление много о том, как работает магия, хотя точных подробностей ему не хватало, равно как и умения ею пользоваться. И каждый раз, когда Эрагон практиковался в древнем наречии, Муртаг молча слушал, иногда спрашивая, что значит то или иное слово.
В предместье Гил’эйда путники остановили коней бок о бок. Почти месяц они добирались сюда, за это время весна наконец вытолкала прочь последние следы зимы. И в пути Эрагон чувствовал, что изменяется, становится сильнее и спокойнее. Он по-прежнему думал о Броме и говорил о нём с Сапфирой, но по большей части старался не будить болезненные воспоминания.
Издали город показался путникам грубым и варварским местом, набитым бревенчатыми домами и брехавшими собаками. В центре его красовалась неряшливо спроектированная каменная крепость. Воздух в городе был затуманен голубоватым дымом. Скорее казалось, что это временное торговое поселение, нежели уже упрочившийся город. В пяти милях за ним виднелись туманные очертания озера Изенстар.
Путники решили разбить лагерь в двух милях от города, безопасности ради. Пока их ужин булькал на медленном огне, Муртаг сказал:
— Не уверен я, что именно тебе стоит входить в Гил’эйд.
— Почему? Я достаточно хорошо маскируюсь, — возразил Эрагон. — А Дормнад захочет увидеть гедвёй игнасиа в знак доказательства того, что я — действительно Всадник.
— Может быть, — согласился Муртаг, — но Империи ты нужен куда больше, чем я. Если меня поймают, со временем я смогу сбежать. Но если схватят тебя, то притащат к королю, где тебя будет ждать медленная смерть от пыток — если только ты к нему не присоединишься. Кроме того, Гил’эйд — это один из главных армейских перевалочных постов. Вон там — это не дома; это бараки. Идти туда — всё равно что преподносить себя королю на блюдечке с голубой каёмочкой.
Эрагон спросил у Сапфиры, что она думает. Драконица обернула хвост вокруг лап и улеглась рядом с юношей. Мог меня и не спрашивать; он говорит здравые вещи. Я могу передать ему определённые слова, которые убедят Дормнада в его искренности. И Муртаг прав: если кто и должен подвергать себя риску пленения, так это он, потому что он это переживёт.
Юноша поморщился. Не нравится мне позволять ему подвергать себя опасности из-за нас.
— Хорошо, можешь идти, — нехотя проговорил он. — Но если что пойдёт не так, я приду за тобой.
Муртаг рассмеялся.
— Это будет в самый раз для какой-нибудь легенды: как одинокий Всадник единолично бросил вызов королевской армии. — Он снова хохотнул и поднялся. — Есть что-нибудь, что я должен узнать перед уходом?
— А разве мы не отдохнём и не подождём до завтра? — осторожно спросил Эрагон.
— Зачем? Чем дольше мы останемся здесь, тем больше вероятность, что нас обнаружат. Если этот Дормнад может отвести тебя к Варденам, то его нужно найти как можно скорее. Никто из нас не должен оставаться рядом с Гил’эйдом дольше, чем на несколько дней.
И вновь из уст его льётся мудрость, сухо прокомментировала Сапфира. Она объяснила Эрагону то, что нужно сказать Дормнаду, а тот передал эти сведения Муртагу.
— Хорошо, — отозвался он, поправляя меч. — Если неприятностей не будет, я вернусь через пару часов. Смотри, для меня еды оставь.
Взмахнув рукой, Муртаг вскочил на спину Торнаку и ускакал. Эрагон остался сидеть у костра, постукивая пальцами по рукояти Зар’рока; предчувствия у него были недобрые.
Шли часы, но Муртаг так и не возвращался. Эрагон расхаживал вокруг костра с мечом в руках, а Сапфира внимательно наблюдала за Гил’эйдом. Двигались лишь её глаза. Вслух о своих тревогах никто из них не говорил, но Эрагон ненавязчиво готовился к уходу — если вдруг из города выйдет отряд солдат и направится к лагерю.
Смотри, отрывисто бросила Сапфира.
Эрагон встревоженно повернулся к Гил’эйду и увидел, как из города вылетел крохотный всадник и бешено поскакал к их лагерю. Не нравится мне это, проговорил юноша, взбираясь на Сапфиру. Будь готова лететь.
Я готова и не только к этому.
Когда всадник приблизился, Эрагон узнал Муртага, низко пригнувшегося к шее Торнака. Похоже, его никто не преследовал, но замедлять свою сумасшедшую скачку парень и не думал. Он галопом ворвался в лагерь и спрыгнул на землю, обнажая меч.
— В чём дело? — спросил Эрагон.
Муртаг нахмурил брови.
— Кто-нибудь ехал за мной из Гил’эйда?
— Мы никого не видели.
— Хорошо. Тогда дай мне поесть, прежде чем я пущусь в объяснения. Умираю с голоду. — Он схватил миску и с аппетитом набросился на еду, а после нескольких жадных глотков заговорил с полным ртом: — Дормнад согласился встретиться с нами завтра на рассвете за пределами Гил’эйда. Если он убедится, что ты — действительно Всадник и это не ловушка, то отведёт тебя к Варденам.
— Где мы должны с ним встретиться? — спросил Эрагон.
Муртаг указал на запад.
— На невысоком холме на той стороне дороги.
— Так что же случилось?
Муртаг наложил себе в миску добавки.
— Всё довольно просто, но от этого ещё убийственнее: на улице меня увидел кое-кто, кто меня знает. Я сделал единственное, что мне оставалось, — удрал. Но было слишком поздно; он меня узнал.
Это была неудача, но Эрагон не был уверен, насколько всё на самом деле плохо.
— Раз уж я не знаю твоего друга, то должен спросить: он кому-нибудь расскажет?
Муртаг деланно рассмеялся.
— Если бы ты его встретил, то отвечать бы не пришлось. У него язык без костей, а рот всё время нараспашку, извергает всё, о чём ему случилось узнать. Вопрос не в том, расскажет ли он об этом кому-нибудь, а в том, кому он расскажет. Если весть обо мне достигнет не тех ушей, у нас будут неприятности.
— Сомневаюсь, что солдат пошлют искать тебя впотьмах, — указал ему Эрагон. — Мы, по крайней мере, можем рассчитывать на спокойный сон до утра, а там, если всё пойдёт гладко, отправимся с Дормнадом.
Муртаг покачал головой.
— Нет, сопровождать его будешь только ты. Как я уже говорил, к Варденам я не отправлюсь.
Эрагон воззрился на него с несчастным видом. Ему хотелось, чтобы Муртаг остался. Во время путешествия они стали друзьями, и юноша был не склонен разрывать эту дружбу. Он начал было возражать, но Сапфира шикнула на него и мягко сказала: Подожди до завтра. Сейчас не время.
Ну, хорошо, угрюмо сказал юноша. Они разговаривали до тех пор, пока звёзды ярко не замерцали в небе, а затем заснули, и Сапфира встала на первую стражу.
Эрагон проснулся за два часа до рассвета, его ладонь покалывало. Всё вокруг было тихим и мирным, но что-то словно старалось добиться его внимания, будто какой-то зуд в сознании. Юноша застегнул на себе ножны с Зар’роком и встал, стараясь не издать ни звука. Сапфира с любопытством смотрела на него большими яркими глазами. Что такое? — спросила она.
Не знаю, ответил Эрагон. Он не видел ничего подозрительного.
Сапфира потянула носом воздух. Затем тихо зашипела и наклонила голову. Я чую рядом лошадей, но они не двигаются. От них исходит непривычная вонь.
Эрагон подполз к Муртагу и потряс его за плечо. Тот вздрогнул и проснулся, выдернув кинжал из-под одеяла, затем вопросительно взглянул на юношу. Эрагон знаком попросил не шуметь и прошептал:
— Рядом лошади.
Муртаг молча обнажил меч. Парни тихо расположились по бокам Сапфиры, готовясь к нападению. Пока они ждали, на востоке взошла утренняя звезда. Застрекотала какая-то белка.
И вдруг сердитое ворчание за спиной заставило Эрагона развернуться, высоко подняв меч. На краю лагеря стоял здоровый ургал, держа в руках мотыгу с мерзостного вида наконечником. Откуда он взялся? Мы же нигде не видели следов! — подумал Эрагон. А ургал взревел и взмахнул своим оружием, но нападать не стал.
— Брисингр! — рявкнул Эрагон, нанося удар магией.
Лицо ургала исказилось от ужаса — и он взорвался во вспышке голубого света. Кровь забрызгала Эрагона, бурые клочья разлетелись во все стороны. Позади него тревожно затрубила Сапфира и поднялась на дыбы. Юноша крутанулся на месте. Оказывается, пока он был занят первым ургалом, целый отряд монстров обошёл их с фланга. Надо же было из всех глупых трюков попасться именно на этот!
Шумно забряцала сталь — это Муртаг атаковал ургалов. Эрагон попытался прорваться к нему, но его остановила четвёрка чудовищ. Первый замахнулся мечом, целясь юноше в плечо. Тот увернулся от удара и убил ургала магией, второму — вогнал Зар’рок в глотку, вихрем развернулся и пронзил третьему сердце. Но тут же на него бросился четвёртый ургал, размахивая тяжёлой дубиной.
Эрагон заметил его приближение и попытался поднять меч, чтобы парировать удар, но не успел лишь на миг. Дубина уже опускалась на голову юноши, когда он заорал:
— Лети, Сапфира!
В глазах его полыхнула вспышка света, и Эрагон потерял сознание.
Муртаг уверенно ехал рядом с Кадоком, плавно подстраиваясь под движения своего коня. Эрагон немного понаблюдал за серым жеребцом.
— У тебя прекрасный конь. Как его зовут?
— Торнак, по имени человека, который учил меня сражаться. — Муртаг похлопал коня по боку. — Его мне подарили ещё жеребёнком. Нелегко будет найти более бесстрашное и умное животное во всей Алагейзии, за исключением Сапфиры, конечно же.
— Это великолепный зверь, — восхищённо сказал Эрагон.
Муртаг рассмеялся.
— Да, но Сноуфайр ближе всех к тому, чтобы называться его ровней, я таких никогда не видел.
В тот день они покрыли лишь небольшое расстояние, но Эрагон был рад вновь оказаться в пути. Это отвлекало его от других, более болезненных мыслей. Путники ехали по незаселённой местности. Дорога на Драс-Леону проходила в нескольких лигах слева от них. Нужно было обогнуть город по широкой дуге, чтобы выйти на путь к Гил’эйду, который находился почти так же далеко на севере, как и Карвахолл.
читать дальше Кадока продали в небольшой деревушке. Когда новый владелец уводил коня, Эрагон с сожалением положил в кошель те несколько монет, которые он выручил от этой сделки. Сложно было расставаться с Кадоком после того, как на нём юноша пересёк пол-Алагейзии — и спасался бегством от ургалов.
Дни незаметно проносились мимо, а маленькая группа путешественников двигалась вперёд в полном одиночестве. Эрагон с радостью обнаружил, что у них с Муртагом много общих интересов; они часами могли обсуждать тонкости стрельбы из лука и охоты.
Однако, по негласному соглашению, разговоров на одну тему они избегали: их прошлое. Эрагон не рассказывал, как он нашёл Сапфиру, встретил Брома и откуда сам взялся. Муртаг точно так же молчал, не объясняя, почему его преследуют Имперцы. Это была простая договорённость, но она работала.
Но из-за своего сходства юноши неизбежно узнавали что-то друг о друге. Эрагона заинтриговала осведомлённость Муртага по поводу борьбы сил и политики в Империи. Похоже, он знал, чем занимался каждый аристократ и придворный и как это сказывалось на всех остальных. Эрагон слушал внимательно, и в его мыслях роились подозрения.
Первая неделя прошла, а ра’заки так и не показывались, и это успокоило часть страхов Эрагона. Но путники всё равно дежурили по ночам. Эрагон ожидал столкнуться с ургалами на пути в Гил’эйд, но их пропал и след. Я-то думал, эти дальние края будут битком набиты чудовищами, удивлялся он. Но как раз я и не буду жаловаться, если они ушли куда-то в другие места.
Женщина Эрагону больше не снилась. И, хотя он пытался вызвать её образ, ему являлась только пустая камера. Каждый раз, когда путники проезжали крупный посёлок или город, юноша проверял, нет ли там тюрьмы. Если была, он изменял внешность и приходил туда, но женщины нигде не было. А маскироваться Эрагон стал всё тщательнее, увидев размещённые в разных городах объявления, в которых упоминалось его имя и описание — а также предлагалась существенная награда за его поимку.
Путь на север вынуждал их двигаться к столице, Уру’бэйну. Это была густо заселённая местность, и скрываться из виду здесь было сложно. Солдаты патрулировали дороги и охраняли мосты. Для того, чтобы обогнуть столицу, путникам понадобилось несколько напряжённых дней, сказывавшихся на нервах.
Безопасно миновав Уру’бэйн, они оказались на краю обширной равнины. Это была та же самая равнина, которую пересёк Эрагон после ухода из долины Паланкар, только теперь он оказался на противоположной её стороне. Держась её края, путники продолжили ехать на север, следуя вдоль реки Рамр.
В это время наступил и миновал шестнадцатый день рожденья Эрагона. В Карвахолле устроили бы празднество в честь его вхождения в возраст зрелости, но здесь, в глуши, юноша не упомянул об этом даже Муртагу.
А Сапфире было почти полгода, и она стала намного крупнее. Крылья её были огромными; каждый их дюйм служил тому, чтобы поднимать в воздух мускулистое тело и толстые кости драконицы. Клыки, выдававшиеся из пасти, по толщине не уступали Эрагонову кулаку, а их кончики были остры, как Зар’рок.
Наконец, пришёл тот день, когда Эрагон в последний раз снял повязку с бока. Рёбра полностью вылечились, и на коже остался только небольшой шрам там, где в тело юноши врезался сапог ра’зака. Под присмотром Сапфиры Эрагон медленно потянулся, затем — всё энергичнее, и боли не последовало. Парень довольно поиграл мускулами. В былое время он бы улыбнулся, но после смерти Брома такое выражение лица давалось ему с трудом.
Юноша натянул тунику и прошёл обратно к разведённому ими костерку. Муртаг сидел возле него, строгая деревяшку. Эрагон вытащил Зар’рок. Муртаг напрягся, но лицо его оставалось спокойным.
— Теперь у меня достаточно сил, ты не хочешь пофехтовать? — спросил Эрагон.
Муртаг отбросил деревяшку в сторону.
— Заточенными мечами? Мы же друг друга поубиваем.
— Ну-ка, дай мне свой меч, — сказал Эрагон. Муртаг помедлил, но затем всё же протянул ему свой длинный полутораручник. Юноша поставил на кромку защиту с помощью магии, как научил его Бром. И, пока Муртаг рассматривал клинок, уточнил: — Когда мы закончим, я это уберу.
Муртаг проверил баланс меча и довольно сказал:
— Сойдёт.
Эрагон обезопасил Зар’рок, принял низкую стойку, а затем размахнулся, целясь в плечо противника. Мечи встретились в воздухе. Эрагон вышел из связки эффектным росчерком, сделал выпад и принял удар на клинок, когда Муртаг парировал, уходя в сторону танцующим шагом.
А он быстр! — подумал юноша.
Они нападали и отступали, пытаясь пробить оборону друг друга. После особо энергичной серии ударов Муртаг принялся хохотать. Мало того, что было невозможно кому-то из них получить преимущество над другим, так они были настолько равны по силе, что и уставать начали одинаково. Признав усмешкой умение противника, оба сражались до тех пор, пока их руки не налились свинцом, а с боков не потёк пот.
Наконец, Эрагон крикнул:
— Хватит, стой!
Муртаг замер прямо посреди замаха и сел, тяжело дыша. Эрагон, шатаясь, опустился на землю, его грудь ходила ходуном. Ни один из его поединков с Бромом не был таким неистовым.
Пока юноша хватал ртом воздух, Муртаг воскликнул:
— Ты просто поразителен! Я учился фехтованию всю жизнь, но никогда не сражался с таким противником. Ты бы мог стать королевским мастером меча, если б захотел.
— Ты так же хорош, — возразил Эрагон, всё ещё переводя дух. — Тот, кто учил тебя, Торнак, мог сделать целое состояние, учредив школу фехтования. Учиться у него сходились бы люди со всех концов Алагейзии.
— Он мёртв, — коротко сказал Муртаг.
— Прости.
И так поединки по вечерам вошли у них в обыкновение, сохраняя парней подтянутыми и закалёнными, будто парные клинки. С выздоровлением Эрагон возобновил и занятия магией. Муртагу это было любопытно, и вскоре обнаружилось, что он знал на удивление много о том, как работает магия, хотя точных подробностей ему не хватало, равно как и умения ею пользоваться. И каждый раз, когда Эрагон практиковался в древнем наречии, Муртаг молча слушал, иногда спрашивая, что значит то или иное слово.
В предместье Гил’эйда путники остановили коней бок о бок. Почти месяц они добирались сюда, за это время весна наконец вытолкала прочь последние следы зимы. И в пути Эрагон чувствовал, что изменяется, становится сильнее и спокойнее. Он по-прежнему думал о Броме и говорил о нём с Сапфирой, но по большей части старался не будить болезненные воспоминания.
Издали город показался путникам грубым и варварским местом, набитым бревенчатыми домами и брехавшими собаками. В центре его красовалась неряшливо спроектированная каменная крепость. Воздух в городе был затуманен голубоватым дымом. Скорее казалось, что это временное торговое поселение, нежели уже упрочившийся город. В пяти милях за ним виднелись туманные очертания озера Изенстар.
Путники решили разбить лагерь в двух милях от города, безопасности ради. Пока их ужин булькал на медленном огне, Муртаг сказал:
— Не уверен я, что именно тебе стоит входить в Гил’эйд.
— Почему? Я достаточно хорошо маскируюсь, — возразил Эрагон. — А Дормнад захочет увидеть гедвёй игнасиа в знак доказательства того, что я — действительно Всадник.
— Может быть, — согласился Муртаг, — но Империи ты нужен куда больше, чем я. Если меня поймают, со временем я смогу сбежать. Но если схватят тебя, то притащат к королю, где тебя будет ждать медленная смерть от пыток — если только ты к нему не присоединишься. Кроме того, Гил’эйд — это один из главных армейских перевалочных постов. Вон там — это не дома; это бараки. Идти туда — всё равно что преподносить себя королю на блюдечке с голубой каёмочкой.
Эрагон спросил у Сапфиры, что она думает. Драконица обернула хвост вокруг лап и улеглась рядом с юношей. Мог меня и не спрашивать; он говорит здравые вещи. Я могу передать ему определённые слова, которые убедят Дормнада в его искренности. И Муртаг прав: если кто и должен подвергать себя риску пленения, так это он, потому что он это переживёт.
Юноша поморщился. Не нравится мне позволять ему подвергать себя опасности из-за нас.
— Хорошо, можешь идти, — нехотя проговорил он. — Но если что пойдёт не так, я приду за тобой.
Муртаг рассмеялся.
— Это будет в самый раз для какой-нибудь легенды: как одинокий Всадник единолично бросил вызов королевской армии. — Он снова хохотнул и поднялся. — Есть что-нибудь, что я должен узнать перед уходом?
— А разве мы не отдохнём и не подождём до завтра? — осторожно спросил Эрагон.
— Зачем? Чем дольше мы останемся здесь, тем больше вероятность, что нас обнаружат. Если этот Дормнад может отвести тебя к Варденам, то его нужно найти как можно скорее. Никто из нас не должен оставаться рядом с Гил’эйдом дольше, чем на несколько дней.
И вновь из уст его льётся мудрость, сухо прокомментировала Сапфира. Она объяснила Эрагону то, что нужно сказать Дормнаду, а тот передал эти сведения Муртагу.
— Хорошо, — отозвался он, поправляя меч. — Если неприятностей не будет, я вернусь через пару часов. Смотри, для меня еды оставь.
Взмахнув рукой, Муртаг вскочил на спину Торнаку и ускакал. Эрагон остался сидеть у костра, постукивая пальцами по рукояти Зар’рока; предчувствия у него были недобрые.
Шли часы, но Муртаг так и не возвращался. Эрагон расхаживал вокруг костра с мечом в руках, а Сапфира внимательно наблюдала за Гил’эйдом. Двигались лишь её глаза. Вслух о своих тревогах никто из них не говорил, но Эрагон ненавязчиво готовился к уходу — если вдруг из города выйдет отряд солдат и направится к лагерю.
Смотри, отрывисто бросила Сапфира.
Эрагон встревоженно повернулся к Гил’эйду и увидел, как из города вылетел крохотный всадник и бешено поскакал к их лагерю. Не нравится мне это, проговорил юноша, взбираясь на Сапфиру. Будь готова лететь.
Я готова и не только к этому.
Когда всадник приблизился, Эрагон узнал Муртага, низко пригнувшегося к шее Торнака. Похоже, его никто не преследовал, но замедлять свою сумасшедшую скачку парень и не думал. Он галопом ворвался в лагерь и спрыгнул на землю, обнажая меч.
— В чём дело? — спросил Эрагон.
Муртаг нахмурил брови.
— Кто-нибудь ехал за мной из Гил’эйда?
— Мы никого не видели.
— Хорошо. Тогда дай мне поесть, прежде чем я пущусь в объяснения. Умираю с голоду. — Он схватил миску и с аппетитом набросился на еду, а после нескольких жадных глотков заговорил с полным ртом: — Дормнад согласился встретиться с нами завтра на рассвете за пределами Гил’эйда. Если он убедится, что ты — действительно Всадник и это не ловушка, то отведёт тебя к Варденам.
— Где мы должны с ним встретиться? — спросил Эрагон.
Муртаг указал на запад.
— На невысоком холме на той стороне дороги.
— Так что же случилось?
Муртаг наложил себе в миску добавки.
— Всё довольно просто, но от этого ещё убийственнее: на улице меня увидел кое-кто, кто меня знает. Я сделал единственное, что мне оставалось, — удрал. Но было слишком поздно; он меня узнал.
Это была неудача, но Эрагон не был уверен, насколько всё на самом деле плохо.
— Раз уж я не знаю твоего друга, то должен спросить: он кому-нибудь расскажет?
Муртаг деланно рассмеялся.
— Если бы ты его встретил, то отвечать бы не пришлось. У него язык без костей, а рот всё время нараспашку, извергает всё, о чём ему случилось узнать. Вопрос не в том, расскажет ли он об этом кому-нибудь, а в том, кому он расскажет. Если весть обо мне достигнет не тех ушей, у нас будут неприятности.
— Сомневаюсь, что солдат пошлют искать тебя впотьмах, — указал ему Эрагон. — Мы, по крайней мере, можем рассчитывать на спокойный сон до утра, а там, если всё пойдёт гладко, отправимся с Дормнадом.
Муртаг покачал головой.
— Нет, сопровождать его будешь только ты. Как я уже говорил, к Варденам я не отправлюсь.
Эрагон воззрился на него с несчастным видом. Ему хотелось, чтобы Муртаг остался. Во время путешествия они стали друзьями, и юноша был не склонен разрывать эту дружбу. Он начал было возражать, но Сапфира шикнула на него и мягко сказала: Подожди до завтра. Сейчас не время.
Ну, хорошо, угрюмо сказал юноша. Они разговаривали до тех пор, пока звёзды ярко не замерцали в небе, а затем заснули, и Сапфира встала на первую стражу.
Эрагон проснулся за два часа до рассвета, его ладонь покалывало. Всё вокруг было тихим и мирным, но что-то словно старалось добиться его внимания, будто какой-то зуд в сознании. Юноша застегнул на себе ножны с Зар’роком и встал, стараясь не издать ни звука. Сапфира с любопытством смотрела на него большими яркими глазами. Что такое? — спросила она.
Не знаю, ответил Эрагон. Он не видел ничего подозрительного.
Сапфира потянула носом воздух. Затем тихо зашипела и наклонила голову. Я чую рядом лошадей, но они не двигаются. От них исходит непривычная вонь.
Эрагон подполз к Муртагу и потряс его за плечо. Тот вздрогнул и проснулся, выдернув кинжал из-под одеяла, затем вопросительно взглянул на юношу. Эрагон знаком попросил не шуметь и прошептал:
— Рядом лошади.
Муртаг молча обнажил меч. Парни тихо расположились по бокам Сапфиры, готовясь к нападению. Пока они ждали, на востоке взошла утренняя звезда. Застрекотала какая-то белка.
И вдруг сердитое ворчание за спиной заставило Эрагона развернуться, высоко подняв меч. На краю лагеря стоял здоровый ургал, держа в руках мотыгу с мерзостного вида наконечником. Откуда он взялся? Мы же нигде не видели следов! — подумал Эрагон. А ургал взревел и взмахнул своим оружием, но нападать не стал.
— Брисингр! — рявкнул Эрагон, нанося удар магией.
Лицо ургала исказилось от ужаса — и он взорвался во вспышке голубого света. Кровь забрызгала Эрагона, бурые клочья разлетелись во все стороны. Позади него тревожно затрубила Сапфира и поднялась на дыбы. Юноша крутанулся на месте. Оказывается, пока он был занят первым ургалом, целый отряд монстров обошёл их с фланга. Надо же было из всех глупых трюков попасться именно на этот!
Шумно забряцала сталь — это Муртаг атаковал ургалов. Эрагон попытался прорваться к нему, но его остановила четвёрка чудовищ. Первый замахнулся мечом, целясь юноше в плечо. Тот увернулся от удара и убил ургала магией, второму — вогнал Зар’рок в глотку, вихрем развернулся и пронзил третьему сердце. Но тут же на него бросился четвёртый ургал, размахивая тяжёлой дубиной.
Эрагон заметил его приближение и попытался поднять меч, чтобы парировать удар, но не успел лишь на миг. Дубина уже опускалась на голову юноши, когда он заорал:
— Лети, Сапфира!
В глазах его полыхнула вспышка света, и Эрагон потерял сознание.
@темы: безумству храбрых..., бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон