Когда Эрагон проснулся, его глаза оказались будто полны песка, а тело одеревенело. В пещере никого не было, кроме коней. Носилки пропали, от Брома и следа не осталось. Юноша прошёл к выходу и сел на изрытый ямками песчаник. Значит, ведьма Анжела была права — в моём будущем была смерть, подумал он, безрадостно уставившись в землю. Топазовое солнце насыщало раннее утро жаром пустыни.
По застывшему лицу Эрагона скатилась слеза и испарилась в солнечном свете, оставив на коже солёную корочку. Юноша закрыл глаза и принялся впитывать в себя тепло, опустошая разум. Он бесцельно царапал песчаник ногтем, а когда посмотрел на дело рук своих, то увидел надпись: «Почему я?».
Юноша по-прежнему сидел там, когда к пещере вскарабкался Муртаг, неся с собой пару кроликов. Не сказав ни слова, он уселся рядом с Эрагоном. А потом спросил:
— Как ты?
— Очень плохо.
Муртаг задумчиво оглядел его.
— Ты справишься?
Эрагон пожал плечами. Несколько минут поразмышляв, Муртаг сказал:
— Не хочется мне задавать подобный вопрос в такое время, но я должен знать… Твой Бром — это тот самый Бром? Тот, кто помог выкрасть у короля яйцо дракона, гонялся за ним по всей Империи и убил Морзана в поединке? Я слышал от тебя его имя и прочитал надпись, которую ты вырезал на его могиле, но я должен знать наверняка. Это был он?
читать дальше — Был, — тихо сказал Эрагон. На лице Муртага отразилось беспокойство. — Откуда ты всё это знаешь? Ты говоришь такие вещи, которые для большинства людей — тайна, и ты шёл за ра’заками как раз тогда, когда нам нужна была помощь. Ты один из Варденов?
Глаза Муртага вмиг сделались непроницаемыми.
— Я — беглец, как и вы. — В его словах звучала затаённая печаль. — Я не принадлежу ни к Варденам, ни к Имперцам. И моя верность не отдана ни одному человеку, кроме меня самого. Что до вашего спасения, должен признать, что я слышал истории, в которых шёпотом поговаривали о новом Всаднике, и рассудил, что, преследуя ра’заков, могу узнать, правда это или нет.
— Я думал, ты хотел убить ра’заков, — сказал Эрагон.
Муртаг мрачно улыбнулся.
— Я и хочу, но если бы убил, то никогда бы не встретился с тобой.
Но Бром был бы всё ещё жив… Жаль, что его здесь нет. Он бы понял, стоит ли доверять Муртагу. Эрагон вспомнил, как Бром почувствовал намерения Тревора в Дарете, и задумался, а сможет ли он сам сотворить подобное с Муртагом. Юноша потянулся к чужому сознанию, но его щупик внезапно врезался в твердокаменную стену. Он попытался её обойти, но весь разум Муртага оказался защищён. Как он этому научился? Бром сказал, что немногие люди, если они вообще есть, могут не допустить других до своего сознания, не обучившись этому. Так кто такой Муртаг, если у него есть такая способность? Весь во власти печальных раздумий и одиночества, Эрагон спросил:
— А где Сапфира?
— Не знаю, — ответил Муртаг. — Когда я охотился, она некоторое время следовала за мной, потом улетела куда-то по своим делам. С полудня я её не видел.
Эрагон с трудом поднялся на ноги и вернулся в пещеру. Муртаг вошёл вслед за ним.
— И что ты будешь делать сейчас?
— Точно не знаю. — Да и думать об этом не хочу. Юноша скатал одеяла и привязал их к седельным сумкам Кадока. Рёбра болели. Муртаг отправился готовить кроликов. Перекладывая вещи в сумках, Эрагон обнаружил Зар’рок. Красные ножны ярко блестели. Юноша вытащил меч… взвесил его в руках.
Он никогда не носил Зар’рок и не использовал его в битвах — кроме тренировочных поединков с Бромом, — потому что не хотел, чтобы люди его видели. Теперь это Эрагона больше не беспокоило. Похоже, ра’заки были изумлены и напуганы при виде этого меча; для парня это было более чем достаточной причиной, чтобы его носить. Эрагон с трепетом снял лук и опоясался Зар’роком. С этого момента я подниму меч. И пусть весь мир увидит, кто я. Я не боюсь. Теперь я Всадник, целиком и полностью.
Эрагон перебрал сумки Брома, но нашёл только одежду, несколько странных предметов и небольшой кошелёк с монетами. Юноша взял карту Алагейзии и убрал сумки, а затем присел к огню. Муртаг поднял голову от кролика, с которого сдирал шкуру, и глаза его сузились.
— Этот меч. Можно взглянуть? — спросил он, вытирая руки.
Эрагон заколебался, ему не хотелось выпускать из рук оружие ни на минуту, но затем он кивнул. Муртаг внимательно изучил символ на клинке. Лицо его потемнело.
— Где ты его взял?
— Бром дал. А что?
Муртаг буквально оттолкнул от себя меч и гневно скрестил руки на груди, тяжело дыша.
— Этот меч, — с чувством проговорил он, — однажды был так же известен, как и его владелец. Последним Всадником, который носил его, был Морзан — жестокий, беспощадный человек. Я-то думал, что ты — враг Империи, но теперь вижу, что ты носишь один из кровавых мечей Клятвопреступников!
Эрагон в шоке уставился на Зар’рок. Он понял, что Бром, должно быть, забрал его у Морзана после их поединка в Гил’эйде.
— Бром никогда не рассказывал мне, откуда взялся меч, — искренне сказал юноша. — Я и понятия не имел, что он принадлежал Морзану.
— Он никогда тебе не рассказывал? — переспросил Муртаг, и в его голосе прозвучала нотка недоверия. Эрагон покачал головой. — Странно. Не понимаю, что за причина заставляла его это скрывать.
— Я тоже. Но ведь он хранил множество тайн, — сказал Эрагон. Тревожно ему было держать в руках меч человека, который предал Всадников Гальбаториксу. Наверное, в своё время этот клинок убил множество Всадников, с отвращением подумал он. И, что ещё хуже, драконов! — Но пусть так, я буду его носить. Своего меча у меня нет. И до тех пор, пока я его не заполучу, буду использовать Зар’рок.
Муртаг передёрнулся, когда Эрагон назвал меч по имени.
— Тебе решать, — сказал он и вернулся к освежеванию кроликов, больше не поднимая глаз.
Когда еда была готова, Эрагон принялся за неё медленно, хоть и был довольно голоден. От горячей пищи ему стало лучше. Когда они выскребли свои миски, юноша сказал:
— Мне надо продать моего коня.
— А почему не коня Брома? — спросил Муртаг. Похоже, он справился со своим дурным настроением.
— Сноуфайра? Потому что Бром обещал о нём заботиться. И раз уж он… не с нами, я сделаю это за него.
Муртаг поставил миску на колени.
— Если ты этого хочешь, я уверен, что мы сможем найти покупателя в каком-нибудь городке или деревне.
— Мы? — переспросил Эрагон.
Муртаг посмотрел на него искоса, как будто что-то высчитывая.
— Ты ведь не захочешь оставаться здесь ещё дольше. Если ра’заки неподалёку, могила Брома станет для них маяком. — А ведь об этом-то Эрагон и не подумал. — А твоим рёбрам нужно ещё время для поправки. Я знаю, ты умеешь защищаться с помощью магии, но тебе же нужен спутник, который сможет таскать тяжести и пользоваться мечом. Я прошу разрешения путешествовать с тобой, хотя бы на какое-то время. Но должен тебя предупредить, меня ищут Имперцы. И, в конце концов, прольётся кровь.
Эрагон слабо рассмеялся и понял, что плачет, потому что это было очень больно. Когда дыхание вернулось к нему, юноша сказал:
— Мне всё равно, пусть бы тебя искала целая армия. Ты прав. Мне нужна помощь. Я буду рад, если ты отправишься со мной, но мне нужно поговорить об этом с Сапфирой. Но должен предупредить тебя, Гальбаторикс уже мог и за мной послать целую армию. Со мной и Сапфирой ты не будешь в большей безопасности, нежели сам по себе.
— Я знаю, — с быстрой усмешкой отозвался Муртаг. — Но, тем не менее, меня это не остановит.
— Хорошо. — Эрагон благодарно улыбнулся.
Пока они говорили, в пещеру заползла Сапфира и приветствовала Эрагона. Она была рада его видеть, но в её мыслях и словах звучала глубокая печаль. Драконица положила на пол большую синюю голову и спросила: Ты снова здоров?
Не совсем.
Я скучаю по старику.
Я тоже… Вот уж не подозревал, что он был Всадником. Бром! Он и правда был стариком — таким же старым, как и Клятвопреступники. И всё, чему он меня учил из магии, Бром, должно быть, узнал от самих Всадников.
Сапфира слегка пошевелилась. Я поняла, кто он, в тот момент, когда он дотронулся до меня у твоей фермы.
И ты мне не сказала? Почему?
Он попросил, просто сказала драконица.
Эрагон решил не устраивать из-за этого ссору. Ведь Сапфира никогда не хотела причинить ему вред. Бром хранил немало и других секретов, сказал он ей и объяснил всё насчёт Зар’рока и того, как на него отреагировал Муртаг. Теперь я понимаю, почему Бром не рассказал о происхождении Зар’рока, когда отдавал его мне. Если бы он это сделал, я бы, наверное, сбежал от него при первой же возможности.
Ты верно поступишь, если избавишься от этого меча, с отвращением произнесла драконица. Я знаю, это несравненное оружие, но тебе будет лучше носить обычный клинок, чем мясницкое орудие Морзана.
Наверное. Сапфира, куда теперь ляжет наш путь отсюда? Муртаг предложил пойти с нами. Я не знаю ничего о его прошлом, но выглядит он довольно честным. Может, отправимся к Варденам? Только я не знаю, как их найти. Бром нам никогда не говорил.
Мне сказал, отозвалась Сапфира.
Эрагон рассердился. Почему он доверил все эти знания тебе, а не мне?
Её чешуя прошуршала по сухим камням, когда драконица возвысилась над ним, взгляд её был глубоким. После нашего ухода из Тейрма и нападения ургалов он рассказал мне о многих вещах, о некоторых из них я буду молчать до нужного момента. Его беспокоила собственная смерть и то, что случится с тобой после этого. Среди того, что он сообщил мне, было и имя одного человека, Дормнада, который живёт в Гил’эйде. Он может помочь нам найти Варденов. Бром также хотел, чтобы ты знал, что из всех жителей Алагейзии ты наиболее подходишь для того, чтоб перенять наследие Всадников.
В глазах Эрагона заплескались слёзы. Это была самая высокая похвала, которую он когда-либо получал от Брома. Это ответственность, которую я понесу с честью.
Хорошо.
Тогда отправляемся в Гил’эйд, подытожил Эрагон, чувствуя, как к нему возвращаются силы и воля. А что насчёт Муртага? Как думаешь, ему стоит пойти с нами?
Мы обязаны ему жизнью, сказала Сапфира. Но даже если бы это было не так, он ведь видел и тебя, и меня. Нужно держать его рядом, так он не выдаст Имперцам, где мы находимся и как выглядим, добровольно или нет.
Юноша согласился, а затем рассказал Сапфире о своём сне. То, что я увидел, меня встревожило. Я чувствую, что её время истекает; скоро должно произойти нечто ужасное. Она в смертельной опасности — я в этом уверен, — но я не знаю, как её найти! Она может быть где угодно.
Что говорит тебе сердце? — спросила Сапфира.
Моё сердце умерло пару часов назад, отозвался Эрагон с налётом чёрного юмора. Однако, мне кажется, мы должны отправляться на север к Гил’эйду. Если повезёт, один из малых или больших городов на нашем пути окажется тем, где держат эту женщину. Боюсь, мой следующий сон о ней покажет могилу. Я этого не вынесу.
Почему?
Точно не знаю, пожал плечами юноша. Просто когда я увидел её, то понял, что она — сокровище и её нельзя потерять… Очень странно. Сапфира открыла длинную пасть и тихо засмеялась, блестя клыками. В чём дело? — огрызнулся Эрагон. Она покачала головой и тихо удалилась.
Эрагон проворчал что-то про себя, а потом объявил Муртагу об их решении. Тот сказал:
— Если вы найдёте этого Дормнада и отправитесь к Варденам, я вас оставлю. Наткнуться на них для меня так же опасно, как безоружным войти в Уру’бэйн с трубами и фанфарами, возвещающими о моём прибытии.
— В скором времени нам разделяться не придётся, — отозвался Эрагон. — Путь до Гил’эйда неблизкий. — Его голос чуть надломился, и юноша сощурился на солнце, чтобы отвлечься. — Нужно уходить, пока ещё утро.
— А тебе хватит сил, чтоб пуститься в путь? — нахмурился Муртаг.
— Мне нужно что-то делать, иначе я сойду с ума, — резко отозвался Эрагон. — Фехтовать, практиковаться в магии или сидеть тут и бездельничать сейчас для нас не подходит, так что я предпочту сесть в седло.
Они потушили костёр, собрали вещи и вывели коней из пещеры. Эрагон протянул Муртагу поводья Кадока и Сноуфайра со словами:
— Иди, я скоро буду внизу.
И Муртаг начал медленный спуск от входа в пещеру.
Эрагон с трудом взобрался наверх по песчанику, отдыхая на пути, когда из-за боли в боку было невозможно дышать. Когда он добрался до вершины, то увидел, что Сапфира уже там. Они встали рядом у могилы Брома, отдавая последнюю дань уважения. Не могу поверить, что он ушёл… навсегда. Когда Эрагон повернулся, чтобы уйти, Сапфира вытянула длинную шею и коснулась гробницы кончиком носа. Её бока задрожали, в воздухе раздалось низкое гудение.
Песчаник вокруг носа драконицы замерцал, будто позолоченная роса, становясь прозрачным, и по нему заплясали серебристые блики. Эрагон в изумлении смотрел, как на поверхности гробницы сплетались в паутину бесценной филиграни завитки белого алмаза. На землю пали искрящиеся тени, отражая вспышки сверкающих цветов, слепящих и смещающихся, пока песчаник продолжал изменяться. Затем, довольно фыркнув, Сапфира отступила назад и осмотрела своё творение.
Тот мавзолей, высеченный из песчаника, что существовал минутами ранее, превратился в искрящийся склеп из драгоценного камня — и под ним было видно нетронутое лицо Брома. Эрагон с острой тоской взглянул на старика; казалось, что он всего лишь спит.
— Что ты сделала? — благоговейно спросил Сапфиру юноша.
Принесла ему единственный дар, что был в моих силах. Теперь время не сгубит его. Он может упокоиться с миром навечно.
Спасибо. Эрагон положил руку на бок драконицы, и они вместе покинули холм.
По застывшему лицу Эрагона скатилась слеза и испарилась в солнечном свете, оставив на коже солёную корочку. Юноша закрыл глаза и принялся впитывать в себя тепло, опустошая разум. Он бесцельно царапал песчаник ногтем, а когда посмотрел на дело рук своих, то увидел надпись: «Почему я?».
Юноша по-прежнему сидел там, когда к пещере вскарабкался Муртаг, неся с собой пару кроликов. Не сказав ни слова, он уселся рядом с Эрагоном. А потом спросил:
— Как ты?
— Очень плохо.
Муртаг задумчиво оглядел его.
— Ты справишься?
Эрагон пожал плечами. Несколько минут поразмышляв, Муртаг сказал:
— Не хочется мне задавать подобный вопрос в такое время, но я должен знать… Твой Бром — это тот самый Бром? Тот, кто помог выкрасть у короля яйцо дракона, гонялся за ним по всей Империи и убил Морзана в поединке? Я слышал от тебя его имя и прочитал надпись, которую ты вырезал на его могиле, но я должен знать наверняка. Это был он?
читать дальше — Был, — тихо сказал Эрагон. На лице Муртага отразилось беспокойство. — Откуда ты всё это знаешь? Ты говоришь такие вещи, которые для большинства людей — тайна, и ты шёл за ра’заками как раз тогда, когда нам нужна была помощь. Ты один из Варденов?
Глаза Муртага вмиг сделались непроницаемыми.
— Я — беглец, как и вы. — В его словах звучала затаённая печаль. — Я не принадлежу ни к Варденам, ни к Имперцам. И моя верность не отдана ни одному человеку, кроме меня самого. Что до вашего спасения, должен признать, что я слышал истории, в которых шёпотом поговаривали о новом Всаднике, и рассудил, что, преследуя ра’заков, могу узнать, правда это или нет.
— Я думал, ты хотел убить ра’заков, — сказал Эрагон.
Муртаг мрачно улыбнулся.
— Я и хочу, но если бы убил, то никогда бы не встретился с тобой.
Но Бром был бы всё ещё жив… Жаль, что его здесь нет. Он бы понял, стоит ли доверять Муртагу. Эрагон вспомнил, как Бром почувствовал намерения Тревора в Дарете, и задумался, а сможет ли он сам сотворить подобное с Муртагом. Юноша потянулся к чужому сознанию, но его щупик внезапно врезался в твердокаменную стену. Он попытался её обойти, но весь разум Муртага оказался защищён. Как он этому научился? Бром сказал, что немногие люди, если они вообще есть, могут не допустить других до своего сознания, не обучившись этому. Так кто такой Муртаг, если у него есть такая способность? Весь во власти печальных раздумий и одиночества, Эрагон спросил:
— А где Сапфира?
— Не знаю, — ответил Муртаг. — Когда я охотился, она некоторое время следовала за мной, потом улетела куда-то по своим делам. С полудня я её не видел.
Эрагон с трудом поднялся на ноги и вернулся в пещеру. Муртаг вошёл вслед за ним.
— И что ты будешь делать сейчас?
— Точно не знаю. — Да и думать об этом не хочу. Юноша скатал одеяла и привязал их к седельным сумкам Кадока. Рёбра болели. Муртаг отправился готовить кроликов. Перекладывая вещи в сумках, Эрагон обнаружил Зар’рок. Красные ножны ярко блестели. Юноша вытащил меч… взвесил его в руках.
Он никогда не носил Зар’рок и не использовал его в битвах — кроме тренировочных поединков с Бромом, — потому что не хотел, чтобы люди его видели. Теперь это Эрагона больше не беспокоило. Похоже, ра’заки были изумлены и напуганы при виде этого меча; для парня это было более чем достаточной причиной, чтобы его носить. Эрагон с трепетом снял лук и опоясался Зар’роком. С этого момента я подниму меч. И пусть весь мир увидит, кто я. Я не боюсь. Теперь я Всадник, целиком и полностью.
Эрагон перебрал сумки Брома, но нашёл только одежду, несколько странных предметов и небольшой кошелёк с монетами. Юноша взял карту Алагейзии и убрал сумки, а затем присел к огню. Муртаг поднял голову от кролика, с которого сдирал шкуру, и глаза его сузились.
— Этот меч. Можно взглянуть? — спросил он, вытирая руки.
Эрагон заколебался, ему не хотелось выпускать из рук оружие ни на минуту, но затем он кивнул. Муртаг внимательно изучил символ на клинке. Лицо его потемнело.
— Где ты его взял?
— Бром дал. А что?
Муртаг буквально оттолкнул от себя меч и гневно скрестил руки на груди, тяжело дыша.
— Этот меч, — с чувством проговорил он, — однажды был так же известен, как и его владелец. Последним Всадником, который носил его, был Морзан — жестокий, беспощадный человек. Я-то думал, что ты — враг Империи, но теперь вижу, что ты носишь один из кровавых мечей Клятвопреступников!
Эрагон в шоке уставился на Зар’рок. Он понял, что Бром, должно быть, забрал его у Морзана после их поединка в Гил’эйде.
— Бром никогда не рассказывал мне, откуда взялся меч, — искренне сказал юноша. — Я и понятия не имел, что он принадлежал Морзану.
— Он никогда тебе не рассказывал? — переспросил Муртаг, и в его голосе прозвучала нотка недоверия. Эрагон покачал головой. — Странно. Не понимаю, что за причина заставляла его это скрывать.
— Я тоже. Но ведь он хранил множество тайн, — сказал Эрагон. Тревожно ему было держать в руках меч человека, который предал Всадников Гальбаториксу. Наверное, в своё время этот клинок убил множество Всадников, с отвращением подумал он. И, что ещё хуже, драконов! — Но пусть так, я буду его носить. Своего меча у меня нет. И до тех пор, пока я его не заполучу, буду использовать Зар’рок.
Муртаг передёрнулся, когда Эрагон назвал меч по имени.
— Тебе решать, — сказал он и вернулся к освежеванию кроликов, больше не поднимая глаз.
Когда еда была готова, Эрагон принялся за неё медленно, хоть и был довольно голоден. От горячей пищи ему стало лучше. Когда они выскребли свои миски, юноша сказал:
— Мне надо продать моего коня.
— А почему не коня Брома? — спросил Муртаг. Похоже, он справился со своим дурным настроением.
— Сноуфайра? Потому что Бром обещал о нём заботиться. И раз уж он… не с нами, я сделаю это за него.
Муртаг поставил миску на колени.
— Если ты этого хочешь, я уверен, что мы сможем найти покупателя в каком-нибудь городке или деревне.
— Мы? — переспросил Эрагон.
Муртаг посмотрел на него искоса, как будто что-то высчитывая.
— Ты ведь не захочешь оставаться здесь ещё дольше. Если ра’заки неподалёку, могила Брома станет для них маяком. — А ведь об этом-то Эрагон и не подумал. — А твоим рёбрам нужно ещё время для поправки. Я знаю, ты умеешь защищаться с помощью магии, но тебе же нужен спутник, который сможет таскать тяжести и пользоваться мечом. Я прошу разрешения путешествовать с тобой, хотя бы на какое-то время. Но должен тебя предупредить, меня ищут Имперцы. И, в конце концов, прольётся кровь.
Эрагон слабо рассмеялся и понял, что плачет, потому что это было очень больно. Когда дыхание вернулось к нему, юноша сказал:
— Мне всё равно, пусть бы тебя искала целая армия. Ты прав. Мне нужна помощь. Я буду рад, если ты отправишься со мной, но мне нужно поговорить об этом с Сапфирой. Но должен предупредить тебя, Гальбаторикс уже мог и за мной послать целую армию. Со мной и Сапфирой ты не будешь в большей безопасности, нежели сам по себе.
— Я знаю, — с быстрой усмешкой отозвался Муртаг. — Но, тем не менее, меня это не остановит.
— Хорошо. — Эрагон благодарно улыбнулся.
Пока они говорили, в пещеру заползла Сапфира и приветствовала Эрагона. Она была рада его видеть, но в её мыслях и словах звучала глубокая печаль. Драконица положила на пол большую синюю голову и спросила: Ты снова здоров?
Не совсем.
Я скучаю по старику.
Я тоже… Вот уж не подозревал, что он был Всадником. Бром! Он и правда был стариком — таким же старым, как и Клятвопреступники. И всё, чему он меня учил из магии, Бром, должно быть, узнал от самих Всадников.
Сапфира слегка пошевелилась. Я поняла, кто он, в тот момент, когда он дотронулся до меня у твоей фермы.
И ты мне не сказала? Почему?
Он попросил, просто сказала драконица.
Эрагон решил не устраивать из-за этого ссору. Ведь Сапфира никогда не хотела причинить ему вред. Бром хранил немало и других секретов, сказал он ей и объяснил всё насчёт Зар’рока и того, как на него отреагировал Муртаг. Теперь я понимаю, почему Бром не рассказал о происхождении Зар’рока, когда отдавал его мне. Если бы он это сделал, я бы, наверное, сбежал от него при первой же возможности.
Ты верно поступишь, если избавишься от этого меча, с отвращением произнесла драконица. Я знаю, это несравненное оружие, но тебе будет лучше носить обычный клинок, чем мясницкое орудие Морзана.
Наверное. Сапфира, куда теперь ляжет наш путь отсюда? Муртаг предложил пойти с нами. Я не знаю ничего о его прошлом, но выглядит он довольно честным. Может, отправимся к Варденам? Только я не знаю, как их найти. Бром нам никогда не говорил.
Мне сказал, отозвалась Сапфира.
Эрагон рассердился. Почему он доверил все эти знания тебе, а не мне?
Её чешуя прошуршала по сухим камням, когда драконица возвысилась над ним, взгляд её был глубоким. После нашего ухода из Тейрма и нападения ургалов он рассказал мне о многих вещах, о некоторых из них я буду молчать до нужного момента. Его беспокоила собственная смерть и то, что случится с тобой после этого. Среди того, что он сообщил мне, было и имя одного человека, Дормнада, который живёт в Гил’эйде. Он может помочь нам найти Варденов. Бром также хотел, чтобы ты знал, что из всех жителей Алагейзии ты наиболее подходишь для того, чтоб перенять наследие Всадников.
В глазах Эрагона заплескались слёзы. Это была самая высокая похвала, которую он когда-либо получал от Брома. Это ответственность, которую я понесу с честью.
Хорошо.
Тогда отправляемся в Гил’эйд, подытожил Эрагон, чувствуя, как к нему возвращаются силы и воля. А что насчёт Муртага? Как думаешь, ему стоит пойти с нами?
Мы обязаны ему жизнью, сказала Сапфира. Но даже если бы это было не так, он ведь видел и тебя, и меня. Нужно держать его рядом, так он не выдаст Имперцам, где мы находимся и как выглядим, добровольно или нет.
Юноша согласился, а затем рассказал Сапфире о своём сне. То, что я увидел, меня встревожило. Я чувствую, что её время истекает; скоро должно произойти нечто ужасное. Она в смертельной опасности — я в этом уверен, — но я не знаю, как её найти! Она может быть где угодно.
Что говорит тебе сердце? — спросила Сапфира.
Моё сердце умерло пару часов назад, отозвался Эрагон с налётом чёрного юмора. Однако, мне кажется, мы должны отправляться на север к Гил’эйду. Если повезёт, один из малых или больших городов на нашем пути окажется тем, где держат эту женщину. Боюсь, мой следующий сон о ней покажет могилу. Я этого не вынесу.
Почему?
Точно не знаю, пожал плечами юноша. Просто когда я увидел её, то понял, что она — сокровище и её нельзя потерять… Очень странно. Сапфира открыла длинную пасть и тихо засмеялась, блестя клыками. В чём дело? — огрызнулся Эрагон. Она покачала головой и тихо удалилась.
Эрагон проворчал что-то про себя, а потом объявил Муртагу об их решении. Тот сказал:
— Если вы найдёте этого Дормнада и отправитесь к Варденам, я вас оставлю. Наткнуться на них для меня так же опасно, как безоружным войти в Уру’бэйн с трубами и фанфарами, возвещающими о моём прибытии.
— В скором времени нам разделяться не придётся, — отозвался Эрагон. — Путь до Гил’эйда неблизкий. — Его голос чуть надломился, и юноша сощурился на солнце, чтобы отвлечься. — Нужно уходить, пока ещё утро.
— А тебе хватит сил, чтоб пуститься в путь? — нахмурился Муртаг.
— Мне нужно что-то делать, иначе я сойду с ума, — резко отозвался Эрагон. — Фехтовать, практиковаться в магии или сидеть тут и бездельничать сейчас для нас не подходит, так что я предпочту сесть в седло.
Они потушили костёр, собрали вещи и вывели коней из пещеры. Эрагон протянул Муртагу поводья Кадока и Сноуфайра со словами:
— Иди, я скоро буду внизу.
И Муртаг начал медленный спуск от входа в пещеру.
Эрагон с трудом взобрался наверх по песчанику, отдыхая на пути, когда из-за боли в боку было невозможно дышать. Когда он добрался до вершины, то увидел, что Сапфира уже там. Они встали рядом у могилы Брома, отдавая последнюю дань уважения. Не могу поверить, что он ушёл… навсегда. Когда Эрагон повернулся, чтобы уйти, Сапфира вытянула длинную шею и коснулась гробницы кончиком носа. Её бока задрожали, в воздухе раздалось низкое гудение.
Песчаник вокруг носа драконицы замерцал, будто позолоченная роса, становясь прозрачным, и по нему заплясали серебристые блики. Эрагон в изумлении смотрел, как на поверхности гробницы сплетались в паутину бесценной филиграни завитки белого алмаза. На землю пали искрящиеся тени, отражая вспышки сверкающих цветов, слепящих и смещающихся, пока песчаник продолжал изменяться. Затем, довольно фыркнув, Сапфира отступила назад и осмотрела своё творение.
Тот мавзолей, высеченный из песчаника, что существовал минутами ранее, превратился в искрящийся склеп из драгоценного камня — и под ним было видно нетронутое лицо Брома. Эрагон с острой тоской взглянул на старика; казалось, что он всего лишь спит.
— Что ты сделала? — благоговейно спросил Сапфиру юноша.
Принесла ему единственный дар, что был в моих силах. Теперь время не сгубит его. Он может упокоиться с миром навечно.
Спасибо. Эрагон положил руку на бок драконицы, и они вместе покинули холм.
@темы: безумству храбрых..., бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон