Бром угольком нацарапал на пергаменте руну и показал её Эрагону.
— Это буква «а», — сказал он. — Запомни.
Так перед Эрагоном встала задача обучиться грамоте. Это было сложно и странно, его разум оттесняло к самым пределам, но юноша этим наслаждался. Делать больше было нечего, учитель попался хороший — только иногда нетерпеливый, — и он быстро продвигался вперёд.
Вскоре установился определённый порядок. Каждый день Эрагон вставал, ел на кухне и шёл в кабинет на занятия, где бросал все силы на то, чтоб запоминать звучание букв и правила письма. Дошло до того, что когда юноша закрывал глаза, в его разуме плясали буквы и слова. В то время он думал мало о чём другом.
Перед обедом они с Бромом шли за дом Джоуда и фехтовали. На погляд собирались слуги и стайка детишек с круглыми от любопытства глазами. Если после этого оставалось ещё время, Эрагон практиковался в магии в своей комнате, плотно закрыв шторы.
Беспокоился он лишь о Сапфире. Парень навещал её каждый вечер, но им обоим не хватало этого времени на то, чтоб побыть вместе. В течение дня Сапфира, в основном, находилась за лиги от города в поисках еды; она не могла охотиться рядом с Тейрмом, иначе это вызвало бы подозрения. Эрагон помогал ей, как мог, но знал, что избавить драконицу от голода и одиночества можно было лишь одним способом — оставить город далеко позади.
Каждый день в Тейрм стекались всё более мрачные новости. Прибывавшие купцы рассказывали об ужасных нападениях вдоль побережья. Докладывали о влиятельных людях, исчезавших в ночи из своих домов, и об их искалеченных телах, что находили поутру. Эрагон часто слышал, как Бром и Джоуд обсуждают эти события вполголоса, но как только юноша подходил ближе, они всё время замолкали.
Дни мелькали один за другим, и скоро прошла неделя. Навыки Эрагона находились на начальном уровне, но теперь он мог читать целые страницы, не спрашивая помощи у Брома. Читал он медленно, но знал, что скорость придёт со временем.
— Ничего страшного, ты прекрасно справишься с тем, что я запланировал, — подбадривал его Бром.
Полдень уже прошёл, когда Бром позвал Джоуда и Эрагона в кабинет. Старик указал на юношу.
— Теперь, когда ты можешь нам помогать, полагаю, пора делать первый ход.
— Что ты задумал? — спросил Эрагон.
На лице Брома заплясала жестокая улыбка. Джоуд застонал.
— Узнаю этот взгляд; вот он-то и втянул нас тогда в неприятности.
— Ты несколько преувеличиваешь, — хмыкнул Бром, — но не без оснований. Ладно, вот, что мы сделаем…
Мы уходим или сегодня вечером, или завтра, сказал Эрагон Сапфире из своей комнаты.
Это неожиданно. С тобой ничего не случится во время этой затеи?
Эрагон пожал плечами. Не знаю. Может, всё закончится тем, что мы сбежим из Тейрма, а солдаты будут наступать нам на пятки. Он почувствовал беспокойство драконицы и попытался её успокоить. Всё будет хорошо. Мы с Бромом можем пользоваться магией, и мы хорошие бойцы.
Юноша лежал на кровати и смотрел в потолок. Его руки слегка тряслись, в горле застрял комок. Когда сон завладел им, Эрагон почувствовал волну смятения. Я не хочу покидать Тейрм, внезапно понял он. Время, что я тут провёл, было — почти нормальным. Всё бы отдал, лишь бы снова не бросать насиженное место. Было бы чудесно остаться здесь и быть как все. Но потом иная мысль пронеслась в его сознании. Но я так никогда не смогу, пока рядом Сапфира. Никогда.
Сны завладели его разумом, изгибая и направляя его, согласно своим причудам. Временами юноша дрожал от страха; временами — смеялся от удовольствия. Затем что-то изменилось — как будто у него в первый раз открылись глаза, — и к юноше пришёл сон, что был ярче всех предыдущих.
Он видел молодую женщину, согбенную горем, закованную в цепи в холодной, неуютной камере. Луч лунного света струился сквозь зарешёченное окно, врезанное высоко в стену, и падал на её лицо. По её щеке скатилась одна-единственная слеза, подобная жидкому алмазу.
Эрагон вздрогнул, проснулся и понял, что плачет, не в силах сдержаться, — прежде чем вновь погрузиться в прерывистый сон.
— Это буква «а», — сказал он. — Запомни.
Так перед Эрагоном встала задача обучиться грамоте. Это было сложно и странно, его разум оттесняло к самым пределам, но юноша этим наслаждался. Делать больше было нечего, учитель попался хороший — только иногда нетерпеливый, — и он быстро продвигался вперёд.
Вскоре установился определённый порядок. Каждый день Эрагон вставал, ел на кухне и шёл в кабинет на занятия, где бросал все силы на то, чтоб запоминать звучание букв и правила письма. Дошло до того, что когда юноша закрывал глаза, в его разуме плясали буквы и слова. В то время он думал мало о чём другом.
Перед обедом они с Бромом шли за дом Джоуда и фехтовали. На погляд собирались слуги и стайка детишек с круглыми от любопытства глазами. Если после этого оставалось ещё время, Эрагон практиковался в магии в своей комнате, плотно закрыв шторы.
Беспокоился он лишь о Сапфире. Парень навещал её каждый вечер, но им обоим не хватало этого времени на то, чтоб побыть вместе. В течение дня Сапфира, в основном, находилась за лиги от города в поисках еды; она не могла охотиться рядом с Тейрмом, иначе это вызвало бы подозрения. Эрагон помогал ей, как мог, но знал, что избавить драконицу от голода и одиночества можно было лишь одним способом — оставить город далеко позади.
Каждый день в Тейрм стекались всё более мрачные новости. Прибывавшие купцы рассказывали об ужасных нападениях вдоль побережья. Докладывали о влиятельных людях, исчезавших в ночи из своих домов, и об их искалеченных телах, что находили поутру. Эрагон часто слышал, как Бром и Джоуд обсуждают эти события вполголоса, но как только юноша подходил ближе, они всё время замолкали.
Дни мелькали один за другим, и скоро прошла неделя. Навыки Эрагона находились на начальном уровне, но теперь он мог читать целые страницы, не спрашивая помощи у Брома. Читал он медленно, но знал, что скорость придёт со временем.
— Ничего страшного, ты прекрасно справишься с тем, что я запланировал, — подбадривал его Бром.
Полдень уже прошёл, когда Бром позвал Джоуда и Эрагона в кабинет. Старик указал на юношу.
— Теперь, когда ты можешь нам помогать, полагаю, пора делать первый ход.
— Что ты задумал? — спросил Эрагон.
На лице Брома заплясала жестокая улыбка. Джоуд застонал.
— Узнаю этот взгляд; вот он-то и втянул нас тогда в неприятности.
— Ты несколько преувеличиваешь, — хмыкнул Бром, — но не без оснований. Ладно, вот, что мы сделаем…
Мы уходим или сегодня вечером, или завтра, сказал Эрагон Сапфире из своей комнаты.
Это неожиданно. С тобой ничего не случится во время этой затеи?
Эрагон пожал плечами. Не знаю. Может, всё закончится тем, что мы сбежим из Тейрма, а солдаты будут наступать нам на пятки. Он почувствовал беспокойство драконицы и попытался её успокоить. Всё будет хорошо. Мы с Бромом можем пользоваться магией, и мы хорошие бойцы.
Юноша лежал на кровати и смотрел в потолок. Его руки слегка тряслись, в горле застрял комок. Когда сон завладел им, Эрагон почувствовал волну смятения. Я не хочу покидать Тейрм, внезапно понял он. Время, что я тут провёл, было — почти нормальным. Всё бы отдал, лишь бы снова не бросать насиженное место. Было бы чудесно остаться здесь и быть как все. Но потом иная мысль пронеслась в его сознании. Но я так никогда не смогу, пока рядом Сапфира. Никогда.
Сны завладели его разумом, изгибая и направляя его, согласно своим причудам. Временами юноша дрожал от страха; временами — смеялся от удовольствия. Затем что-то изменилось — как будто у него в первый раз открылись глаза, — и к юноше пришёл сон, что был ярче всех предыдущих.
Он видел молодую женщину, согбенную горем, закованную в цепи в холодной, неуютной камере. Луч лунного света струился сквозь зарешёченное окно, врезанное высоко в стену, и падал на её лицо. По её щеке скатилась одна-единственная слеза, подобная жидкому алмазу.
Эрагон вздрогнул, проснулся и понял, что плачет, не в силах сдержаться, — прежде чем вновь погрузиться в прерывистый сон.