Части 1-10.
Столько лет живу на свете, а всё одно - в какие-то минуты чувствую себя несмышлёной девочкой, ничего в жизни не знающей и не умеющей. Вот как объяснить Артуру, что неудачный день он выбрал для охоты? Недоброе что-то таится в Броселианде, иным стал лес - будто затаился в ожидании неведомой угрозы. Но охота назначена, и уже давно, а мои предчувствия слишком смутны, чтобы можно было понять хоть что-то. Но сердце моё вело меня именно сюда, на эту поляну, и сын мой Ланселот исполнил мою просьбу, уговорив короля разбить здесь лагерь. День прошёл спокойно, но тягостное ощущение не покидало меня. И дело было не только в Броселианде - я чувствовала, что грядёт нечто иное, нечто пришлое. И если лес таил в себе недвусмысленную угрозу, то в случае с этим неведомым я вновь ощущала, будто стою на перепутье. С одной стороны - удивление, радость и новая надежда, а с другой...
Я вздрагиваю и повожу плечами, отгоняя непрошеное предчувствие. Ничего ещё не ясно, не стоит никого пугать раньше времени.
На костре жарится туша кабана, убитого меткой стрелой. Рядом у шатра заливисто лают гончие, ещё не остывшие после погони за зверем. Блики пламени бросают отсветы на задумчивое лицо моего сына.
- Хорошо, что ты уговорил Артура выбрать для лагеря именно это место, - негромко молвлю ему, касаясь руки. - У меня недоброе предчувствие.
- Что ты чувствуешь, матушка?
Он, как всегда, внимателен, никогда не отмахивается от моих предупреждений.
- Сама толком не знаю, - со вздохом признаюсь я. - Но лес изменился. Он боится чего-то. Чего-то неведомого.
Заслышав наш разговор, к нам подсаживается король. Я повторяю ему то, что уже сказала Ланселоту. Артур хмурит брови.
- А почему именно эта поляна? На ней мы в безопасности?
- Не вполне. - Говорю, тщательно подбирая слова, потому что сама ещё толком не знаю, о чём говорю, но не хочу пугать королеву и её придворную даму. - Я чувствую, что это - доброе место. И если зло и придёт сюда, то только с его границ, а не из него самого. Здесь мы в большей безопасности, чем во всём остальном лесу.
- В таком случае, хорошо, что мы остановились именно здесь, - кивает король. И в этот момент от границ нашего лагеря доносится голос бдительного часового - Гарета.
- Мой король, у нас гости!
Поспешно поднимаюсь, чтобы выйти им навстречу вместе с Артуром, а в голове мелькает - "Началось...".
Их двое. Румяная девушка в платье селянки, на смоляной голове - венок из зелёных трав, певучим ручейком вьётся просторечный говор. А с ней... Я на миг замираю на месте, не веря своим глазам. Здесь, близ Камелота, в Броселиандском лесу, среди ночи... Его лицо прочно отпечаталось в моей памяти два года назад, я не могу его не узнать. Не может быть никакой ошибки, это он.
Медравт.
Хочется подойти, взять его за руку, коснуться волос, начать расспрашивать, как он попал сюда и помнит ли меня. Но я не могу. Мы не одни. По его глазам я вижу, что и он узнал меня, - но не подаёт виду. Улыбаюсь ему со спокойной приязнью, но так, чтобы он видел, - я помню. С ним говорит Артур, и, узнав о том, что перед ними - король, девушка в венке потешно бухается на колени. Гарет пытается помочь ей подняться, но она не принимает его руку, деловито отряхивая юбки.
А потом звучит имя. И ещё одно. И я чувствую, как холодеет моё сердце от ужасного осознания - и не менее ужасного предчувствия.
Медравт... Мордред. Мордред, сын Морганы. Так вот, кто ты такой. Вот с кем свела меня судьба в горрских лесах. Вот почему ты расспрашивал меня о Камелоте, вот почему так жёстко и отчаянно говорил о долге королей... Давний разговор вспыхивает в моей памяти, как будто это было вчера. Я вновь вспоминаю моё предсказание - и теперь оно неумолимо ясно, как вспышка белой звезды. Я понимаю всё. И даже больше. И загоняю нахлынувшие было смутные видения глубоко-глубоко в потайные уголки души, чтобы не мешали сейчас, чтобы явились потом.
Ведь это ничего не меняет. Кто бы ты ни был, какое бы имя ни носил - я рада тебя видеть, юноша с волчьими глазами. Тебя тоже ждёт большой сюрприз - когда ты узнаешь, кто я. Вот тогда и посмотрим. И, сделав глубокий вдох, я вновь улыбаюсь.
Спасти тебя чрезвычайно сложно, но нужно, просто необходимо, чтобы и ты не канул во мраке... Два года уже этому пророчеству, а я до сих пор помню его слово в слово. И теперь мне раскрываются всё новые и новые его грани. Но это подождёт. Сейчас ты уходишь вместе с черноволосой девушкой по имени Магдала, чтобы вернуться со своей матерью и её спутниками, а я должна говорить с королём. Но только о том, что ему нужно знать.
- Это он, - коротко и негромко говорю я, и по лицам Артура и Ланселота вижу - они поняли. - Это он. И он знает об этом.
Больше я говорить не имею права, ведь рядом - королева. Она не знает. И не узнает, пока Артур не решит рассказать. О предсказании Мерлина. О корабле с младенцами. О том, что Медравт... Мордред - его сын.
Поэтому я говорю дальше - рассказываю о нашей встрече в Горре, о разговорах о Камелоте, скупо, обрывисто, самое важное, ни словом не упоминая то, что должно остаться между нами с Медравтом, - ведь сюда уже идут.
И я кожей чувствую дуновение тревожного ветра - поворачивается колесо фортуны. Я ещё не знаю, что случится, но точно уверена в одном. К добру или к худу, а прежним Камелоту уже не быть.
Началось.
***
Самое тягостное ожидание - когда не знаешь, чего ждёшь. Нет, ясное дело, что сейчас явится посольство из Горры, но вот с чем оно явится - это вопрос. И что за этим последует...
Я гоню от себя мрачные мысли и приветливо улыбаюсь, оборачиваясь на оклик высокой и стройной девушки, подошедшей ко мне. Юная жрица Кимидей, недавно присоединившаяся к нашему обществу и так и не раскрывшая цели своего путешествия в Камелот.
- Госпожа моя Нимуэ, могу я поговорить с тобой наедине?
Ах, как не вовремя... За границами лагеря уже слышны голоса, я не могу уединиться для разговора, я должна быть здесь, когда придут горрцы.
- Конечно, только - прости, не сейчас, - торопливо объясняю девушке. - Подойди ко мне позже, когда нам представят наших гостей, и я поговорю с тобой.
Жрица кивает и отходит. Надеюсь, она поймёт и не будет держать обиды. А вновь прибывшие уже выходят из тени на свет костра.
Моргана, королева-колдунья Горры. Многое слышала о ней, наблюдала и дела её, но никогда не видела в лицо. Сразу видно, что её сын - плоть от плоти её, они очень похожи друг на друга. Умная, уверенная, хитрая... опасная. Значит, этот визит в Камелот был предпринят лишь затем, чтобы представить юного Медравта ко двору? Что ж... Посмотрим, так ли это на самом деле. Мне почему-то кажется, что нет. Но сейчас я не могу ничего утверждать.
Рядом с ней же - о, богиня Дану, да это просто ночь встреч какая-то! Анни и Эан, брат и сестра, так любящие легенды и сказки, - Лоранна и Шеан, придворная дама и помощник летописца Морганы. Оба удивлены при виде меня - узнали. То ли ещё будет... Ещё две придворные дамы - Ула и Бестразар, и с ними - юноша, закутанный в тёмный плащ с капюшоном, Эмерик, столь неразговорчивый по ночам. И всё? Ни рыцарей, ни стражи в сопровождении, а мечом вооружён один лишь Медравт. Я помню, как он танцевал на той поляне, но в одиночку защищать такое количество безоружных... Что-то тут не так. Впрочем, подумать об этом ещё будет время.
Обмен любезностями состоялся, Моргана садится у костра рядом с королевой Гвиневерой. Её придворные пока не двигаются с места, и к ним подходят наши рыцари, чтобы завязать разговор и прогнать первую неловкость, а горрский принц с непроницаемым лицом проходит мимо меня, и я поворачиваю голову и негромко произношу:
- Здравствуй, Медравт.
Его голос столь же негромок и твёрд - по нему никак не скажешь, что юноша не ожидал увидеть меня здесь.
- Здравствуй, Вивьен.
- Я вижу, теперь тебя зовут иначе.
- Верно. А тебя?
Он не смотрит мне в лицо, да и я не хочу ловить его взгляд. Мне отчего-то... самую чуточку боязно говорить то, что следует сказать сейчас. Я не знаю, как он к этому отнесётся. Но дорожное имя отслужило своё, и я знаю, кто такой Медравт на самом деле, поэтому - если уж и раскрывать секреты, то все, единым духом.
- Нимуэ. Я - Владычица Озера. Рыцарь Ланселот - мой сын, а рыцарь Галахад - мой внук, и сейчас я состою в должности придворной чародейки Камелота.
Медравт молчит. Ещё бы, после таких-то вестей. Подождав немного, задаю вопрос, который и вопросом-то назвать нельзя - потому что я уже знаю ответ на него.
- Ты удивлён?
Он наконец-то поднимает на меня взгляд.
- Я... рад тебя видеть.
И когти тревоги, сжавшиеся на моём сердце, чуть ослабляют хватку. Улыбаюсь ему в ответ.
- Я тоже рада видеть тебя. Я надеялась, что мы ещё встретимся, но не думала, что это случится при таких обстоятельствах. - И оборачиваюсь к Лоранне и Шеану. - И вас я тоже рада видеть. Знакомые всё лица.
Они оба смущены и удивлены, но всё так же учтивы. По-доброму смеюсь, вспоминая нашу первую встречу.
- Вот уж не думала, что это так забавно - рассказывать кому-то о себе же, да ещё и так, чтобы себя не выдать.
Похоже, они не в обиде за моё сокрытое тогда имя - да ведь и сами же назвались мне неполными. Воистину ночь сюрпризов.
На душе смутно. Хочется говорить о чём-то важном, а получается - о каких-то пустяках, вроде кабана, убитого на охоте. Будто язык мой скован, а на уста наложена печать. Да и горрцы не отходят от своего принца - одна Магдала уже вовсю беседует с саксами Сигьюэрдом и Аэзельстаном, заложниками при дворе короля, да так, будто всю жизнь с ними была знакома. Вот где непосредственная душа.
Моргана говорит с Артуром. Мельком услышав своё имя, отхожу от костра. Не хочу подслушивать, а если ей захочется поговорить именно со мной (хотя я почему-то сомневаюсь в этом) - думаю, за этим дело не станет. Тем более, что ночь встреч продолжается - и нужно выйти к новому гостю.
Что ж, хотя бы на сей раз никаких неожиданностей. На огонёк зашёл мой старый друг, друид Хортвуд. И ведь верно, мы разбили лагерь неподалёку от его лесного обиталища. Хитрый пройдоха себе на уме, не может не воспользоваться случаем и не напомнить королю и его окружению о древних законах и древних богах. За любую жертву на охоте положена плата - нечто, созданное человеческими руками. Сын мой Ланселот подходит к вопросу с присущими ему прямотой и практичностью и щедро окропляет корни близстоящего дерева вином из своей фляги. Довольный друид проходит в лагерь, принимая приглашение короля, и неподалёку я вижу двух авалонских жриц, а из тени появляются ещё две фигуры в монашеских рясах с капюшонами... Да откуда же вы все идёте?!
Ещё одна. Девушка - ясноглазая, смешливая, кудрявая. Одна, в глухом лесу - откуда? Она не из горрцев, и в нашей охоте точно участия не принимала. Но Этайн, придворная дама королевы, просияв, бросается к ней на шею, будто старой подруге, а после и Гвиневере представляет её именно так. Джиллиан. Мне в душу закрадывается сомнение. Может ли быть, что...
Я подхожу к девушкам и пристально смотрю на Джиллиан, с улыбкой, но внимательно. Она поднимает на меня взгляд и невинно трепещет ресницами. Мы не знакомы и нигде не встречались? А мне кажется по-иному. Так вот когда вы встретились с Этайн? Ах, вот оно что... Нет, иначе и быть не может. Всё ясно. Что ж, надеюсь, она действительно пришла навестить свою подругу - и не уведёт с собой никого из лагеря. А то лови потом по всему лесу влюблённых рыцарей.
Кладу руку Джиллиан на плечо и склоняюсь к её уху.
- Ульх рассказал мне.
И всё, больше ни слова. Она поймёт. Вон как взгляд сразу изменился. Я знаю, кто она, и ей стоит воздержаться от безобразий в этом лагере. Впрочем, я верю, что она и впрямь пришла к Этайн. Ульх говорил, что они действительно подружились, и не последствия укуса тому виной.
Однако же здесь стало слишком много народу. Камелотцы, горрцы, монахи, друид, жрицы, а теперь ещё и фэйри... Пожалуй, мне стоит отойти от лагеря и проветрить голову. А заодно и понять, что со всем этим делать.
И в этот момент ко мне очень удачно подходит Хортвуд и зовёт на разговор.
- Здравствуй, друг мой, - улыбаюсь ему. - С какими вестями пожаловал?
- Недобрыми. - Он сосредоточен, собран - явно осведомлён о чём-то важном. Я и сама мгновенно концентрируюсь, глядя на него. - Скажи мне, Нимуэ, что ты чувствуешь в лесу сегодня?
- Я чувствую, что лес стал другим. И он боится. Что-то изменилось, и изменения эти страшны. Ты знаешь, о чём речь?
- Знаю, - кивает Хортвуд. - В лесу завелись чудовища. Я их видел.
Чудовища... Только этого не хватало! Хочется схватиться за голову и отчаянно застонать, но сейчас не время для бесполезного выражения эмоций. Надо выяснить, что происходит.
- Ты видел? Как давно?
- Недавно. Фэйри боятся их, прячутся и убегают. Эти монстры внушают ужас - они уродливы, они несут смерть. Я сам видел только одного мельком, мне ещё повезло, что он меня не заметил. И скажу тебе больше, Нимуэ, этих чудовищ рождает лес. Они появляются в пределах Броселианда.
- На этой поляне или за её пределами? - перебиваю я, зная, что он извинит мою резкость.
- Не здесь, - качает головой друид. - Но они могут прийти сюда. Вы все в опасности.
- Ты не пострадал?
- Нет, я быстро скрылся. Но эта тварь была вооружена длинными и острыми когтями.
Значит, мои предчувствия оправдались. И я не зря выбрала именно это место. Что ж, хоть какое-то утешение.
- Спасибо за предупреждение, друг мой, - киваю я. И следующее решение приходит мгновенно. - Я позову Лесного Короля и поговорю с ним. Он должен знать, что за нечисть возникает в границах его владений.
- Надеюсь, ты это выяснишь, Нимуэ, - вздыхает Хортвуд и отходит.
Выясню. Непременно выясню. Но сперва мне нужно найти моего сына. Не хочу сеять панику в рядах людей, но Ланселот должен знать о том, что нам угрожает.
Я вскидываю голову к ночному небу, и проносящийся по лесу ветерок заставляет меня неуютно ёжиться. Чудовища в Броселианде... Кто бы мог подумать. Да ещё и столько людей в одном месте. И посольство Горры. И Чёрная Луна, что взойдёт уже на следующую ночь... Как же всё это не вовремя! Но когда было иначе?
***
В лагере Ланселота не оказалось. Так где же он? И Медравта тоже не видно. Я знаю, что уж они-то могут себя защитить, и мне за них не тревожно, но всё равно - лучше бы они оба были здесь. Обхожу лагерь в надежде отыскать хотя бы одного, и тут мой взгляд привлекает нечто, лежащее на земле. Подойдя поближе, с удивлением опознаю в странном предмете... волчий хвост. Ну и дела! Знаем мы, что за волки могут хвосты терять. Так что же, не один подданный Ульха здесь поблизости обретается?
А хвост я приберу. Мало ли, вдруг хозяин хватится, а не вспомнит, где потерял. Надо будет вернуть. Но сперва - найти Ланселота.
Вернувшись в лагерь, спрашиваю про сына - узнаю, что он ушёл разговаривать с Медравтом. Почему-то я этому рада. Глубоко внутри зреет чувство - да, так будет правильно и хорошо. Значит, подожду, пока они вернутся.
Хвост в моих руках вызывает живой интерес. Даже у короля Артура расширяются глаза от удивления.
- Зачем он тебе?
- Да так... - уклончиво смеюсь я. - Вернуть хозяину хочу.
- Что же это за волк, который может потерять хвост, а потом вернуть? - интересуется Гвиневера, но я лишь улыбаюсь в ответ:
- Да водятся тут такие...
В этот момент раздаётся резкий звук, и у наших ног, отскочив от растянутого тента, падает сосновая шишка. Странно. Здесь, конечно, сосны, но всё же...
- У меня такое ощущение, госпожа Нимуэ, что кто-то прицельно в нас швыряется, - признаётся рыцарь Гарет.
Прицельно, вот как? Что ж, и это выясним.
Наконец-то возвращается Ланселот, и я зову его на разговор. Услышав о чудовищах, он нехорошо хмурится.
- Надо предупредить горрцев. Они же встали лагерем отдельно от нас. Мы можем не успеть на помощь.
- Верное решение, - киваю я. - И в одиночку сейчас лучше не ходить - особенно тем, кто не может себя защитить. Я попробую позвать Лесного Короля - возможно, он сумеет нам помочь хотя бы советом.
Мы расходимся - и я пренебрегаю собственным предупреждением, в одиночку направляясь прочь от лагеря. Ланселот меня не останавливает. Он знает, что так надо, ведь Ульх не любит являться при свидетелях.
У Лесного Короля везде глаза и уши. Откуда бы я его ни позвала - он явится. Если захочет. И вот вопрос в том, захочет ли...
- Ульх, прошу тебя, ответь мне! Лесной Король, явись на мой зов!
Тишина. Только ветер смеётся в кронах деревьев.
- Ульх, пожалуйста! Ты мне очень нужен!
Нет ответа. Что ж, ну, если так...
Глубоко вздохнув, начинаю петь. Петь о рассвете, что ласкает морскую гладь, и о серебристом перезвоне струн волшебной арфы... Не успеваю закончить первый куплет, как он возникает из темноты. Хитрый прищур янтарно-жёлтых глаз, лёгкие шаги, рыжие перья на плечах...
- Здравствуй, чародейка. С чем пришла?
С облегчением улыбаюсь в ответ. Явился. Ответил. Хорошо... Как же я давно его не видела! Успела заскучать. Но сейчас - всё же о деле.
- Здравствуй, Ульх. Я к тебе с просьбой. Выслушаешь?
- Ну, говори, что у тебя. Вернее, я и так вижу. Кто-то хвост потерял?
- Потерял, и вернуть надо бы, - киваю я. - Но просьба моя заключается не в этом.
Рассказываю ему о словах друида. Ульх задумчиво, по-птичьи, склоняет голову набок.
- Чудовища... Нет, не видел. Но могу узнать. И кто они, и откуда берутся. Посмотрим.
Сколько уже не была в лесу, а знакомые слова так и слетают с языка:
- Что ты за это хочешь?
Знаю же, что ничего Лесной Король не делает просто так.
Ульх с новым интересом смотрит на меня, а потом и на лагерь.
- Я смотрю, у вас там королевская охота?
- Верно, Ульх.
- А вино у вас есть?
Ну, конечно! Можно было бы догадаться.
- Найдём, - широко улыбаюсь в ответ - и уже на ходу, через плечо, добавляю: - Тогда и обсудим - и чудовищ, и что я за хвост хочу...
- Нимуэ!
Смеюсь - как ребёнок над собственной шуткой.
- Ты же знаешь меня!
Отдам я хвост, за так отдам. Повезло незадачливому волку, что душа у меня добрая...
Вином меня снабдил Ланселот. И не удивился, узнав, кому оно требуется. А когда я вновь вышла за границы лагеря, то Ульх уже был не один. У его ног устроился оборотень - видимо, тот самый, незадачливый, - а рядом порхал эллилдан, болотный огонёк. Эти - здесь, в лагере - лаанан... Только сильфида и не хватает.
Принимая из моих рук бокал, Ульх чуть морщится.
- Белое. Ты же знаешь, что я люблю красное.
- Уж какое было, такое и принесла. - Знаю же, что он и от белого не откажется. А красного действительно нет. - Ты выяснил что-нибудь?
- Почти, - кивает он, пригубив. - Чудовища действительно есть, и мои подданные действительно их боятся. Мечом их убить... наверное, можно.
- А магией?
- Ты же у нас чародейка, ты и пробуй, - фыркает Лесной Король.
- Предпочту избежать с ними встречи, - качаю головой я. - А откуда они берутся?
- Пока не знаю, - пожимает плечами Ульх. - Приходи позже - скажу. А пока вот с Калебом потолкуй.
А оборотень уже давно свой хвост в моих руках завидел, глаз не сводит, уселся рядышком, поскуливает нетерпеливо - и глаза такие преданные-преданные...
- Ну, что, добегался? - улыбаюсь я, склоняясь к нему. - Как же ты умудрился хвост обронить?
Пожимает плечами, фыркает, смеётся, только что лапу не тянет - отдай, мол. И я уже почти протягиваю ему мохнатую драгоценность, как вдруг...
- Госпожа моя Нимуэ!
Гарет. Явно сбитый с толку - но, похоже, не по злой причине. Оборачиваюсь ему навстречу.
- Что случилось?
- В нас явно кто-то кидается шишками, - хмурится славный рыцарь, не замечая рядом со мной ни Лесного Короля, ни его подданных. - Не знаю, чьи это шуточки, но меня ими просто обстреливают! А ещё одна шишка попала в королев, и это уже...
- Успокойся, славный рыцарь, - смеясь, перебиваю его. - Это действительно просто шутки. Лесной народ веселится. Они не хотят дурного, им просто скучно. Но уверена, они больше не будут.
- Хорошо, если так, - недоверчиво ворчит рыцарь, вглядываясь в лес, и по просьбе моей удаляется. А я перевожу взгляд на проказников-фэйри - оборотня и эллилдан.
- Ну, что, веселитесь? Закидали славного рыцаря?
Те кивают, смеются.
- Ну так вот, - решаю я, - хвост я тебе, Калеб, отдам, только не швыряйся больше шишками ни в наших рыцарей и дам, ни в горрских. А то ведь обидеться могут. А Гарет - он хороший.
- А в монахов можно? - с такой надеждой спрашивает волк, что я только рукой машу.
- В монахов - можно.
Пусть их. Шутки фэйри серьёзного вреда не несут, а святым отцам полезно будет столкнуться с теми, в кого они сами не верят. А мне пора возвращаться в лагерь. Чувствую я, ночь ещё только начинается.
***
Когда я возвращаюсь в лагерь, на границе его меня уже терпеливо поджидает Кимидей. Верно, я ведь обещала поговорить с ней... Совсем забыла. Надо исправляться, это не дело. Однако же следующий вопрос девушки повергает меня в неподдельное изумление.
- Госпожа Нимуэ. - Голос её твёрд, а взор - спокоен, но я чувствую, что беседа наша для неё очень важна. - Могу я просить тебя взять меня в ученицы?
Вот так. Слово сказано. И ведь ясно же, что решение это было принято не в порыве чувств, а обдумано и взвешено со всех сторон. Друид может стать волшебником, равно как и наоборот, но на всё существует своя цена, а то и не одна. И первая и главная из них - бессилие. Кудесник, отрёкшийся от своего пути, не может сразу ступить на новый, он должен выждать некий срок, в течение которого быть ему обычным человеком, - и для иных этот срок тянется целую вечность.
Задумчиво оглядываю юную жрицу, решившую поменять судьбу.
- Что же заставило тебя пойти на такой шаг?
- Я не чувствую в себе склонности к магии друидов. И наставница моя в этом со мной согласна.
- Почему же ты пришла именно ко мне? Меня нечасто просили об ученичестве - не знаю, смогу ли я быть хорошей наставницей.
- Ты - мудра и добра, госпожа Нимуэ, любой почтёт за честь учиться у тебя.
- Что ж... - Помедлив, задаю ещё один вопрос: - Но ты же знаешь, что выучить своё первое заклятье сможешь лишь по истечении некоторого срока?
Кимидей безмятежно встречает мой взгляд.
- Этот срок уже истёк. Я отреклась от звания жрицы в присутствии моей прежней наставницы и готова к познанию нового.
Ну, и что тут скажешь? Девочка подготовилась на совесть. С такой целеустремлённостью и умом - нет, в жизни она точно не пропадёт.
- Хорошо, будь по-твоему. Я буду учить тебя.
Кимидей склоняет голову в почтительном поклоне, но я чувствую - рада. Объясняю, какие виды магии существуют, и она, недолго думая, выбирает воздействие на разум - ментальное направление. И первое заклятье, которым она хочет овладеть, - "дорогой добра". В этом есть свой резон, девочка должна уметь себя защищать, а лёгким движением руки отправить нападающего бежать в обратную сторону - это хоть какой-то шанс.
Что ж, вот я и обзавелась ученицей. Не думала, что когда-нибудь случится такое. И даже слегка в замешательстве - настолько это непривычно. Но время покажет, что из этого выйдет. А пока...
Где король Артур?
Когда я узнаю о том, что Артур разговаривает с Морганой наедине, в моё сердце закрадываются недобрые подозрения. Нет, я знаю, что эта женщина слишком умна, чтобы пытаться вредить королю открыто, но, зная о её способностях... Я до сих пор не понимаю, каким образом она уговорила Мерлина выпить тот кубок. Но она это сделала. И она опасна. Лучше остеречься.
- Сын мой, подойди сюда, - окликаю я Ланселота.
Я не могу защитить его от всех чар мира, но хотя бы один амулет на внушение сделаю. Когда подходит Артур, я зачаровываю кольцо и ему, попутно расспрашивая.
- Она брала тебя за руку?
- Да, несколько раз.
- И ты не чувствовал потом никакого желания что-нибудь сделать?
- Вроде бы нет, - пожимает плечами Артур.
- Никогда не позволяй ей касаться твоей кожи, - недовольно хмурюсь я, отдавая ему амулет. - Я надеюсь, что я не права и лишь осторожничаю. Но вспомни, что произошло с Мерлином. А что она от тебя хотела, о чём вы говорили?
- О семейных делах. И о Мордреде.
Мордред... Никогда не привыкну к этому имени. Я знаю его не как Мордреда, сына Морганы и угрозу Камелота, о которой пророчествовал Мерлин, а как Медравта, юношу с земляничной поляны.
И я не могу его потерять.
- Ты должен поговорить с ним, Артур, - твёрдо говорю я, глядя королю в глаза. - Я не удивлюсь, если Моргана внушала ему, что его отец - лжец и детоубийца. Докажи, что это не так.
- Но в чём-то она права, ведь часть вины за тот корабль лежит и на мне, - сжимает губы Артур.
- Так признай это, - подхватываю я. - Будь честен. Признай ту часть вины, что лежит на тебе, пусть он узнает правду. Он должен знать правду. Поговори с ним.
- Я бы и рад. Но, боюсь, он мне не поверит.
- Но попытаться стоит.
Обещав подумать над моими словами, Артур уходит к костру, откуда раздаётся звонкий голос саксонского барда, развлекающего своими балладами и легендами высокое собрание. А ко мне подходит Шеан, и с ним - молчаливая Ула. Заводят речь о фэйри-полукровках. Странная тема для разговора, но - с другой стороны, мы ведь в Броселианде, царстве фэйри. Честно рассказываю им всё, что знаю, хоть знаю я и немного. Лесной народ хранит свои секреты, а я не выпытываю.
Когда они откланиваются, подходит чем-то смущённый Галахад. Он всё никак не привыкнет называть меня бабушкой, да я и не прошу - ведь все считают, что бабушки должны быть старыми. Преимущество бытия чародейкой...
- Скажи, а ты не знаешь, что за девушка тут ходит? - спрашивает мой внук. - Такая... очень красивая. Я её не знаю.
- Это - подруга Этайн, - спокойно отвечаю я. - Только был бы ты с ней поосторожней, Галахад. Из местных она. Лаанан. Помнишь, я рассказывала?
Лаанан. Фэйри, пьющие жизненную силу людей и влюбляющие их в себя на краткий срок. Не со зла, нет. Просто такова их природа. И, как видно, со временем наведённая влюблённость может переходить в крепкую дружбу - как у Джиллиан и Этайн. Но Галахаду всё равно стоит быть осторожней. Он - совсем ещё мальчик в таких вопросах...
Внезапно нашу беседу прерывает звон клинков. Обернувшись, я с изумлением вижу, как Сигьюэрд, саксонский заложник, нападает на Гарета, в ярости называя его предателем, призывая на помощь рыцарей и... утверждая, что он - король Артур! Ну, только этого не хватало... Штучки фэйри. Я спешу вмешаться, пока настоящий король не успел совершить непоправимое, объясняю, что произошло, и советую позвать монаха. Как ни прискорбно это сознавать, у служителей нового бога хватает сил, чтобы снимать чары фэйри. И Сигьюэрду это сейчас крайне необходимо, если только мы не хотим целых десять минут наблюдать эту феерию.
Интересно, за что его... Фэйри никогда не проклинают просто так. А с другой стороны лагеря доносится отчаянное мяуканье - Аэзельстан потерял способность говорить по-человечески. Ох... Я же знала, что ночь ещё не кончилась.
Ну, Ульх, где тебя искать на сей раз? Разговор теперь пойдёт не только о чудовищах, друг мой.
***
Что обычно делает тот, кто хочет найти Лесного Короля? Идёт в лес, зовёт, выкликает - возможно, поёт. Что делает для этого чародейка, обладающая даром предвидения? Преспокойно направляется к хижине друида - и, естественно, находит Ульха там. В компании самого друида и лаанан Джилли.
Хортвуд разливает по чашам черничный отвар, и я с благодарностью принимаю угощение.
- А не плеснуть ли тебе туда добавки? - подмигивает мне старый хитрец, улыбаясь в усы и побулькивая объёмистой флягой.
- А что там?
- Так выпей - и узнаешь!
Я с улыбкой отнекиваюсь. Мало ли, что там...
- Если не доверяешь, так и вовсе ничего бы не пила, - поджимает губы друид, но я знаю, что он только притворяется, будто обижен. Помнит ведь, что я не люблю крепкое спиртное, а во фляге у него наверняка... что-нибудь этакое плещется.
Горячее питьё приятно согревает, отгоняя прочь вечернюю прохладу. Отплясывают лихую джигу языки пламени в костерке, играя бликами на рыжих перьях и рыжих волосах.
- Скажи мне, Ульх, ты узнал что-нибудь?
В его глазах мелькает недоумение.
- О чём?
- О чудовищах, - мягко напоминаю я, и он беспечно машет рукой.
- А, это... Я их не видел. Спроси у моих подданных.
Перевожу взгляд на Джиллиан, и та невольно съёживается, вспоминая.
- Они очень страшные. Мы боимся их и прячемся. А ещё они - неживые.
- Неживые? - переспрашиваю я. - Как такое может быть?
- Они - неживые, - уверенно повторяет лаанан. - Мёртвые. Ходят, а мёртвые.
Нежить. Только этого не хватало. Ульх говорил, что мечом их можно убить. Вроде бы. Вроде бы - или точно? И сработает ли магия? Если честно... не хотелось бы проверять.
- Да знаю я, откуда они взялись, знаю, - вмешивается в наш разговор Лесной Король, да так, будто речь идёт о пустяке. - Это всё монахи виноваты. Рассказывают в своих проповедях про ад, упоминают имя дьявола - вот и вызывают, сами того не зная. Расплодилось их по стране, вот зло и подняло голову.
Я недоверчиво смотрю на него. Неужели и правда? Христиан он не любит, а монахов - тем более, и с него станется подозревать их беспочвенно, но так легко наводить напраслину? И потом, мы же сами не поминаем имена тёмных Богов, чтобы вдруг не почуяли силу и не явились. Может ли быть, что...
- Но если ты прав - как с этим бороться?
Ульх небрежно машет рукой.
- Это если только все эти святоши откажутся от своей веры и перестанут проповедовать.
Только и могу, что беспомощно улыбнуться в ответ.
- Ты же сам понимаешь, что это невозможно. Никто из них в здравом уме не откажется от своей веры, а уж по всей стране... И потом, на этой поляне монахов-то - всего ничего. Чем они помогут, если вдруг отрекутся от своих убеждений? Слишком малая капля.
- Как хотите, разбирайтесь сами, - фыркает Лесной Король, и я понимаю, что эту беседу пора заканчивать, пока он не начал раздражаться. Сменим тему.
- Скажи мне, а с чего твои подданные вдруг вздумали проклятьями развлекаться?
- Ты о саксе? - усмехается Ульх и подносит к губам чашу. - А это я его проклял.
Вот это да... Какова же должна быть причина?
- Он поднял меч на Огонька, - как ни в чём не бывало, продолжает фэйри. - И не остановился, когда я велел ему прекратить.
Ох уж эти саксы! Я же предупреждала, предупреждала, что лесной народ обижать нельзя! Что ж, ему за дело досталось. А Аэзельстан наверняка за брата вступился - и тоже получил своё. Надеюсь, Ульх не в обиде. Он, вообще-то, не злопамятный - проклянёт и забудет... Если только его не разозлить.
Вернувшись в лагерь, объясняю, что произошло, и прошу, чтобы этого не повторялось. Наши рыцари разумны, горрские придворные - надеюсь, что тоже, а вот за саксами нужен глаз да глаз. И за монахами.
И сейчас я даже уже не вспомню, откуда всплывает это известие... От Галахада, которому объявила Джиллиан? Да, наверное. Но неважно, кто это говорит, важно - то, что я узнаю, что Эмерик, молчаливый юноша в плаще с капюшоном, - это полукровка-фэйри. Так вот почему Шеан расспрашивал меня о них...
Нахожу его в компании лесного народа. Юноша весел, смеётся, совсем не похож на себя, явившегося нам пару часов назад. Имена его родителей, разумеется, ни о чём мне не говорят, поэтому я потихоньку спрашиваю Калеба:
- Ты не знаешь, кто он? Чья в нём кровь?
Оборотень пожимает плечами.
- Лаанан, наверное.
Вот и у меня такое подозрение. Уж не знаю, чья кровь в Эмерике преобладает и какие способности в нём живут, но - лучше уж думать, что теперь у нас поблизости обретаются два лаанан. И будем надеяться, что всё обойдётся без жертв.
Тьма сгущается. Скоро пора будет отходить ко сну. Я ищу глазами Медравта, но не нахожу его - вместо этого мой взгляд падает на Шеана. И сердце моё холодеет. Я не знаю, почему, и спешу прогнать тягостное ощущение, забыть и забыться - но проходит ещё пара минут, прежде чем неведомое предвидение покидает меня. Я знаю, что пойму потом. Но мне отчего-то не хочется это понимать.
И Кимидей... Что я могу дать этой девочке, сбежавшей из-под венца на Авалон? Завтра она научится насылать сон, но ведь не только в заклятьях дело, верно? Мы ночуем в одном шатре и перед сном разговариваем. Я рассказываю ей о своём взгляде на природу добра и зла, отличающемся от общепринятых среди жриц традиций. Нет, я не отрицаю, что гармония существует, что нет и не может быть абстрактного и вселенского добра и такого же зла, но... Меня не покидает убеждение, будто то, что наносит вред людям, - чёрная злоба, едкая зависть, калечащее безумие гнева - это болезнь. Болезнь, подлежащая излечению. Другое дело, что иногда её не исцелить...
А моя ученица рассказывает о своём житье среди жриц, о своём предке Мель Дане, из-за знаний о котором она и выбрала путь чародейки. Мель Дан... знакомое имя. Где-то я его уже слышала. Не помню, слишком хочется спать.
Завтра будет длинный день. И чувствую я, выдастся он не из лёгких...
***
Утро встретило нас с Кимидей ясным небом, прохладной свежестью, тянувшейся с озера, и пением птиц. Казалось, ничто не предвещало беды, и мы спокойно шли по тихому лагерю и неспешно беседовали. Но в какой-то миг я повернула голову... и увидела моего сына, из последних сил бредущего к нашим шатрам, тяжело опираясь на меч. Я только и успела крикнуть Кимидей, чтобы звала целителей, а ноги уже сами понесли меня к Ланселоту.
Кровь - на одежде, на кольчуге, на светлых волосах, его и чужая, его - из страшных рваных ран, нанесённых чьими-то когтями, а чужая - знак победы над неведомым врагом, иначе бы сын мой сюда не добрался.
В мгновение ока оказаться рядом, обхватить руками, подставить плечо, дать опереться. Нет времени на охи, ахи и причитания, важно дойти до лагеря, главное, что он жив и держится на ногах, - а целители довершат остальное. И ещё важно - задать вопрос, на который я и так уже знаю ответ:
- Что случилось?
- Чудовища... о которых говорил друид. Я встретился с одним из них.
- Оно мертво.
Не вопрос - утверждение. Ты победил, ты всегда побеждаешь.
- Да. Мне удалось убить его. Но с трудом. Казалось, лишь каждый третий мой удар наносит ему урон...
Но ты справился. Не мог не справиться, ведь ты - лучший рыцарь Камелота.
Потерпи, сын мой. Мы уже почти дошли. Видишь - к нам бегут навстречу.
Отчаянный крик Галахада:
- Отец! Кто это сделал?
- Монстр, - отрывисто бросаю я. - Где целитель?
Жрица уже рядом - кажется, её зовут Дарил? Галахад подхватывает отца с другой стороны, но Ланселот упрямо идёт сам, не давая себя тащить. И садится тоже сам - садится, не падает. Я принимаю из рук жрицы посох, пока она достаёт целительную мазь. Но заняться ранами моего сына не так-то просто, ведь сперва он считает своим долгом всё рассказать...
Чудовище встретилось ему рядом с границами нашего лагеря - и хорошо, что не дальше, иначе он бы сюда не дошёл. Оно действительно было уродливо, внушало ужас и, вдобавок, обладало силой трёх человек. Но всё-таки - его можно было убить мечом. Вот только выходить на чудовище в одиночку... Это под силу только лучшим.
- Сэр рыцарь, позволь, я осмотрю твои раны, - не выдержав, с некоторым раздражением перебивает его жрица, и Ланселот наконец-то даёт наложить на себя мазь и пьёт кровевосполняющее зелье.
Можно вздохнуть свободней. Матери рыцаря не пристало кидаться сыну на шею и обливать его слезами. Тем более, сейчас, когда всё уже позади. Заботу, беспокойство и гордость можно выразить иными способами - взглядом, жестом, прикосновением. Я знаю, что тебе уже лучше, но продолжаю обнимать за плечи и не снимаю ладонь с руки, поддерживая и пытаясь поделиться собственными силами.
Король Артур мрачен и решителен. Он тоже тревожится за своего лучшего рыцаря и друга, но по лицу его я вижу, что нападение чудовища - не единственная плохая новость за это утро.
- Позовите Мордреда, - наконец, велит он. - Люди из Горры должны знать и об этой стычке, и о том, что я вам сейчас скажу. Это - наше общее дело.
Пока за Медравтом уходят (кажется, Гарет), Артур сообщает поистине страшные вести. Конные разъезды, которые он послал с утра к границам Броселианда, чтобы разведать путь, - вернулись. Казалось бы, что в этом страшного? А то, что не вернуться они были должны, а скакать в Камелот, предупредить всех в замке о нашем возвращении и о прибытии горрского посольства. Им не встретились по дороге ни чудовища, ни хищные звери, ни бурелом, но они вернулись. Не смогли выйти из леса, что-то завернуло их назад. Границы Броселианда на замке.
Но Ульх... он не мог этого сделать, он бы не стал. Ведь это уже не шутки. А если кому-то нужно логическое объяснение, не основанное на моей к нему приязни и доверии, - разве с руки Лесному Королю задерживать людей в своих владениях? Наоборот, он бы с радостью сделал так, чтобы мы убрались отсюда подальше.
А вот и Медравт. Подойдя к нему, я вполголоса объясняю, что произошло. Он выслушивает внимательно, но остаётся спокоен. По крайней мере - внешне. Чего не скажешь о Сигьюэрде, который, похоже, уже всех подряд готов обвинить в трусости из-за того, что мы не готовы организовать отряд и отправиться вырезать этих чудовищ. Неразумный юноша... Как же ты жив до сих пор?
- Мы не знаем, сколько их там. И у нас слишком мало людей. Если по силе каждый из монстров равен троим...
Умолкает. Видимо, осознал. А Медравт интересуется, можно ли посмотреть на тело чудовища. И верно - нужно знать, с чем мы имеем дело. Благо, идти недалеко.
Монстр действительно вызывает ужас и отвращение. Но я всё равно склоняюсь над трупом, чтобы изучить его повнимательнее, не обращая внимания на ворчание знахарки Магдалы - мол, может, ещё и пальцем в него потыкать?
Чудовище похоже на человека, только вот морда его - или всё же лицо? - изуродовано печатью злобы и ненависти. Когти - длинные, острые, покрытые кровью моего сына. И ещё одно...
- Фэйри были правы, - молвлю я, выпрямляясь и отходя в сторону. - Это создание действительно было мертво ещё до того, как его убил Ланселот. Это нежить.
Но монахи тут явно ни при чём. Жрица Дарил подаёт голос - оказывается, вчера ночью она взывала к богам, и они дали ей ответ. За нашествием этих тварей стоит какой-то злой колдун. Вот только злых колдунов нам не хватало... Но хоть какое-то облегчение - колдун, кем бы он ни был, всего один, и со всеми представителями христианской веры нам бороться не придётся. Значит, Ульх всё-таки был не прав.
Нужно его найти. Пусть остальные обсуждают, как бороться с неведомыми тварями, поливают мечи святой водой и обсуждают тактику и стратегию. Я иду в лес.
Мне срочно нужен Ульх.
***
Лес притих. Я чувствую странную тяжесть, беспокойство, тревогу. Что-то не так. Определённо что-то не так. И Ульх не отвечает. Пройдя немного дальше, я вижу кучку обеспокоенных фэйри. Калеб, Джилли, Огонёк... Может, у них спросить?
- Вы не видели Ульха? Я зову его, а он не откликается.
Джилли качает очаровательными кудряшками.
- Он не слышит. И не услышит. Он не в настроении.
- Что с ним могло случиться? - удивляюсь я - и, опешив, замираю на месте, когда перепуганный эллилдан Огонёк бросается мне на шею и шепчет:
- С ним плохо! Очень плохо. Это он... он создаёт этих чудовищ. Только не помнит! Ничего не помнит и нам не верит. А ещё у него голова болит, и он злой, и не хочет, чтобы к нему прикасались. Мне очень страшно! Помоги!
Ульх - вызывает монстров?! Да что же это... Дрожит, маленькая. Прижимаю к себе лесное создание, глажу по светлым волосам.
- Не бойся. Всё будет хорошо, мы во всём разберёмся, всё выясним. Я с ним поговорю. Всё будет хорошо.
А вот и сам Ульх - лицом мрачнее тучи, прижимает пальцы к виску. Завидев меня, разворачивается и уходит, но я догоняю.
- Ульх, постой.
Нет ответа, идёт дальше.
- Ульх, остановись, прошу тебя!
Оборачивается, раздражённо смотрит.
- Чего тебе, чародейка?
Голос резкий, от вчерашнего благодушия и следа не осталось. Никогда он так раньше со мной говорил, хоть и видела я его в гневе. Ох, правы фэйри... Неладное с ним творится. Нужно быть осторожнее.
- Что с тобой?
- Ничего.
А морщится так, будто голова болит.
- Ульх, мы обнаружили, что лес закрыт. И мы не можем выйти.
Вскидывает голову, обжигает янтарным взглядом.
- И ты обвиняешь меня?
- Нет, никто тебя не обвиняет, - как можно мягче возражаю я. - Я же знаю, что ты не стал бы нас запирать. Кто-то орудует в твоём лесу, Ульх. И этот кто-то - злой и сильный колдун.
Смотрит на меня, не мигая. Что с ним творится? Никогда таким не был.
- Ланселот встретился с одним из этих чудовищ. Мой сын ранен, Ульх. Ты знаешь, что это для меня значит. Пожалуйста, помоги нам. Выясни, что происходит и как нам выбраться. Я очень тебя прошу.
Его взгляд смягчается - но лишь на миг. Однако и этого мига хватает, чтобы Ульх кивнул - резко, отрывисто.
- Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.
Не попрощавшись, разворачивается и уходит. Что ж, хоть так. Обязательно надо выяснить, что с ним творится, вот только сейчас - не время. Можно попасть под горячую руку. То есть, лапу. Или крыло. Или клюв. И неизвестно, что хуже.
Успокаиваю встревоженных фэйри. Пусть Ульх побудет один, успокоится, придёт в себя. Заодно - займётся делом. Вот когда вернётся, тогда и поговорим. А пока мне пора обратно в лагерь.
На первый взгляд, всё спокойно. Кто-то бродит меж шатров, кто-то с кем-то беседует, придворные из Горры почти в полном составе столпились у трупа чудовища... Сжечь бы его, кстати. А где мой сын? Он уже должен был оправиться от ран, снадобья друидов действуют быстро. Оглядевшись, обнаруживаю его на траве у одного из шатров - и не в одиночестве. С ним беседует Медравт.
Тёмный и светлый рыцари... Такие разные - но всё же меж ними есть нечто общее. Я ведь не помешаю им, верно?
Молча подхожу и, не встретив возражений, сажусь рядом. И сразу же понимаю - вовремя пришла. Потому что разговор зашёл о корабле. Том самом. Ну, конечно, разве могло быть иначе? Любой чудом выживший ребёнок, как подрастёт, захочет узнать, за что его пытались убить. И ведь как объяснить, что не пытались... Только, похоже, мой сын до сих пор не объяснил, что ему известно, кто такой на самом деле Мордред, сын Морганы, - а тот, естественно, не спешит себя выдавать.
- Артур не хотел, чтобы так вышло, - говорит Ланселот, и я чувствую, что ему до сих пор больно вспоминать о том злосчастном дне. - Детей должны были доставить в монастырь. Но налетел шторм, корабль вынесло в открытое море, и...
- Но вот в чём странность, - медленно отвечает Медравт, и я не вижу на его лице ни недоверия, не гнева, лишь спокойную задумчивость. - Ведь такой ценный груз не могли доверить неопытному мореходу, верно? А любой опытный мореход может различить признаки надвигающегося шторма и не будет рисковать, снимаясь с якоря. Я вырос на островах, я знаю.
- Да, я тоже об этом думал - и не нашёл ответа, - опускает голову мой сын. - Но, поверь мне, нарочно в море они не вышли.
- Экипаж погиб, Медравт, - мягко добавляю я, и юноша внезапно поднимает на меня взгляд. - Они погибли.
- Все?
- Все.
Он так смотрит на меня, что я не могу молчать. И говорю - о том, как Артур до сих пор винит себя за то, что произошло; о том, как я спорила с Мерлином, пытаясь отговорить его от уже принятого решения, как просила и убеждала, как была уверена, что если бы маг и король не решили спорить с судьбой, возможно, никакой угрозы Камелоту бы и не было.
- Почему же? - Зелёные глаза ясны и чисты, в них нет ни тени эмоций. - Ведь ребёнка могли воспитать в ненависти к Камелоту и Артуру.
- Но тогда бы этот ребёнок не считал, что его пытались убить, - качаю головой я. - И ведь неважно, что не пытались.
- Это верно, - тихо говорит Медравт и отводит взгляд.
Мы говорим дальше - о подозрениях магической природы того шторма.
- Я не знаю, кто мог бы наслать его, - признаюсь я. - Меня там не было. Но это весьма вероятно. Не знаю, способна ли на это сама... Я никогда не пыталась вызывать шторм. Но если достаточное число магов-стихийников соберётся вместе...
Шорох лёгких шагов, тень поперёк солнца, нежный девичий голос:
- Госпожа моя Нимуэ, позволь тебя на пару слов?
Этайн. И на лице её написано неподдельное удивление. Что случилось?
Извинившись, поднимаюсь на ноги и, уже уходя вместе с девушкой, кладу ладонь на плечо Медравту.
- Поговори со мной позже, прошу.
Тот кивает. Мы ещё вернёмся к этому разговору. И не только к нему. Думаю, у нас есть, что сказать друг другу. Ну, а пока...
- Что стряслось, Этайн? Я слушаю.
***
Меня не покидает неуловимое ощущение, что я вернулась на два года назад. Потому что снова - лес, озеро и черноволосый юноша с внимательным взглядом. И даже сидим мы вновь на ягодной поляне, только растёт здесь не земляника, а черника.
Вполне возможно, что сейчас я должна быть совсем не здесь. Вполне возможно, что сейчас я должна расспрашивать Моргану о том, откуда она знает Этайн - или утверждает, что знает, - и что значит "два года не получала от тебя никаких известий". Два года. Столько же я провела в Камелоте. Этайн рассказала мне о своей лихорадке, от которой лечил её Мерлин, и всё это наверняка как-то связано, и ведь если подумать как следует, то можно догадаться или даже почувствовать... Но я не пытаюсь. Потому что предвидение говорит мне - что бы там ни было, вреда от этого не будет. А для меня сейчас важнее быть здесь. И говорить Медравту то, что я не имею права от него скрывать.
- Я знаю, кто ты.
- О чём ты?
- Ты - тот ребёнок, что остался в живых. На корабле. О тебе говорило пророчество. Ты - его сын.
Не пытается спорить, возражать, убеждать - просто спрашивает:
- Откуда ты знаешь?
Спокойно встречаю его взгляд.
- Я видела.
Усмехается.
- Меня и не было на том корабле. Моргана спрятала меня, а морякам подсунула морок.
- Можно было бы догадаться, - киваю я. - Медравт, поверь мне... Это ничего не меняет. Я видела тебя два года назад, и мне важно именно это, а не то, что о тебе говорят. Но я прошу тебя. Поговори с Артуром.
- О чём?
- О том, что произошло. Выслушай его - и тогда уже решай, как к нему относиться. Он до сих пор винит себя, Медравт. Это правда. И ты должен узнать его сам, а не по рассказам других. Я не хочу наговаривать на твою мать, но если она воспитывала тебя в ненависти к нему...
- Ненависть... - Медравт пожимает плечами. - Я не знаю, что это. Мне не знакомо это чувство, я никогда его не испытывал. Равно как и страх. Вот все вокруг говорят, что чего-то надо бояться, а я не понимаю, как это. С ненавистью так же.
- Надеюсь, ты никогда и не поймёшь, что это значит. - Я задумчиво поднимаю взгляд. - А какие ещё чувства тебе не знакомы?
- Не знаю. Как я могу сказать, если они мне не знакомы?
Ненависть и страх, говоришь? По силе с ними, пожалуй, сравнится...
- Ну, допустим... Любовь?
Качает головой.
- Нет, я не знаю, что это такое. Но... хотел бы узнать.
- У тебя вся жизнь впереди, - невольно улыбаюсь я. - Ещё узнаешь. Любовь - это прекрасное чувство. Да, порой она причиняет боль, но... Это того стоит. Лучше любить, чем не знать, что это значит.
Сорок лет понимать, что всё тщетно, но всё же быть не в силах отречься от этого чувства. Потерять троих возлюбленных одного за другим, и последнего - семь лет назад. Осознавать, что роднее этих двух мальчиков, старшего и младшего, у меня нет никого в целом мире - а ведь мы даже не родня по крови, но это вовсе и не важно. Да, я знаю, о чём говорю.
И Медравт... Я не хочу, чтобы он канул во мраке. Я вновь вспоминаю нашу первую встречу - и не только её. Я рассказываю ему о явившемся мне пророчестве, и он переспрашивает:
- Поле Камланн?
- Поле Камланн, - киваю я. - Ты погибнешь там. А я не хочу этого.
- Все мы когда-нибудь умрём. И лучше погибнуть со славой на поле брани, чем от болезни или старости.
- Но не раньше срока, - твёрдо возражаю я. - Тебе ещё слишком рано умирать. И этого можно избежать. Кроме того... Я поклялась защищать Камелот. И Артура.
- А что я сделаю?
Прозрачная ясность мысли. Смутные ранее видения обретают форму, плоть и рассудок. И с языка срывается:
- Убьёшь его.
И этого я тоже не хочу. Ты же понимаешь. Не можешь не понимать. Поэтому я прошу тебя поговорить с ним. Понять, что он за человек - и что за король. Понять самому, а не с чьих-то слов, хоть ты и утверждаешь, что ничьи слова тебе не указ.
Медравт искоса глядит на меня, и я накрываю ладонью его запястье. Он не отшатывается - хотя наверняка знает, какими силами я обладаю, - и это греет сердце.
- Прошу тебя.
- Хорошо. Если ты просишь - я поговорю с ним.
И волной накатывает облегчение. Я знаю, что сделан шаг в верном направлении. Судьба наблюдает за нами с интересом, но не злится.
Я отпускаю его руку.
- Спасибо.
А вот, кстати, и Артур. Сам ищет разговора с Медравтом - но не ранее, как мы закончим свою беседу. Впрочем, она и так уже почти подошла к концу. Мы говорим о чём-то стороннем - о саксонских заложниках, о войне, что тлеет подспудно, будто угли под слоем золы, о рыцарях и фэйри, о каких-то пустяках - и вновь возвращаемся к нашей первой встрече...
А потом он провожает меня к нашим шатрам. И я понимаю, что сказала ему не всё. Но что именно упустила - этого я сейчас пока не понимаю. Значит, будет ещё один разговор. Когда я разберусь сама в себе.
***
Временное затишье царит над лагерем. Ничего не происходит. Разговоры, важные и не очень, а также - бесцельный разброд и шатание. Я в задумчивости углубляюсь в лес - и встречаю там Джиллиан и Огонька. Они-то мне и сообщают, что в лесу начали появляться странные места. Заходя в них, Огонёк слепнет, а Джилли видит бабочек, которых нет на самом деле. Они отводят меня к одному из этих мест, и Джилли действительно начинает отмахиваться от каких-то невидимых насекомых. Я осматриваюсь и не нахожу ничего необычного, кроме... обгорелого куска пергамента, пришпиленного к стволу дерева. На нём - какая-то загадка. Очевидно, её нужно разгадать, но в одиночку...
- Джилли, позови ко мне, пожалуйста, свою подругу. И... - Какое-то мгновение я колеблюсь, но всё же заканчиваю: - И приведи сюда горрского принца.
И дело не столько в том, что Медравт умён и сообразителен. Просто - я не хочу ничего от него скрывать. Находка явно важна, и горрцы должны знать. Впрочем... зачем я себя обманываю? Должен знать - он. Потому что я ему верю. И отчего-то знаю - так будет правильно.
- А что мне за это будет? - умильно улыбается лаанан, и я улыбаюсь в ответ:
- А что ты за это хочешь?
- Ты мне споёшь, - решительно кивает Джилли, и я обещаю.
Этайн и Медравт приходят не одни, с ними - Шеан. Что ж, пусть так. У него тоже умная голова.
Вместе нам удаётся решить загадку, и последние ходы в этом делает Медравт. И рядом с деревом внезапно открывается тайник, а в тайнике мы находим браслет в виде змеи, свернувшейся кольцами. Я даже не удивляюсь, когда Шеан берёт его в руки и безошибочно определяет артефакт - даже с названием. Амулет Левой Руки, защита от всей магии на свете, включая высшую. Значит, Шеан - маг. Этого следовало ожидать. Интересно, кто ещё... Лоранна - точно. А остальные?
- Какая полезная вещица... - задумчиво мурлыкает Медравт, вертя в пальцах браслет, и я отчётливо понимаю - отдавать его он не хочет. Но я знаю, что могу попросить. И должна попросить - для короля, для королевы, для любого из тех, кто не владеет магией и не может себя от неё защитить...
Но я не могу. И я чувствую, что вреда в этом не будет. Ему этот браслет... понадобится.
- Возьми его, Медравт, - негромко говорю я. - Ты заслужил.
Знаю, Этайн будет сердиться. Мы же тоже участвовали в разгадке. Но я знаю. А тайники можно будет ещё поискать. Если есть артефакт Левой Руки - значит, есть и Правой.
Мы возвращаемся.
И понимаем, что мирные утренние часы действительно были затишьем перед бурей. Потому что - как гром среди ясного неба - из лесу выбегают три уродливые фигуры и бросаются прямиком к лагерю. Я стою слишком далеко - и даже не успеваю ничего сделать, рыцари с почётом принимают тварей на мечи, а Моргана и её - да, её ученики - в один голос бьют по ним стихийными заклинаниями. Становится ясно, что магия работает тоже через два раза на третий, но численность волшебников это скрашивает. Однако же нам даётся лишь краткая передышка - и через пару минут к трупам монстров присоединяются три новых. По счастью, действительно трупа. Хотя, конечно, таковыми их удалось сделать не сразу.
Распорот бок у моего сына, кровь течёт по лицу Гарета, а Медравту какая-то тварь вцепилась в сапог - чуть не сжевала, да и ногу заодно. По счастью, целители оказываются рядом.
Так вот, значит, они какие - чудовища... Двигаются быстро, бьют метко, действуют безжалостно. И Ульх допустил такое в своём лесу? Убедившись, что помощь оказана, я вновь ухожу из лагеря, пытаюсь найти его - но тщетно. Лесной Король молчит, фэйри тоже нигде не видно - прячутся в испуге, бедолаги, их можно понять.
Нам нужна защита. Хоть и возникла внезапно стратегия - обездвижить чудовище "оковами ветра", а после пустить в ход клинки, - а всё же дополнительные меры не помешают. Я зачаровываю защитные амулеты для каждого, кто подходит. Аэзельстан, Гарет, Этайн, Дарил, Эйриан... Бестразар... Ей тоже - без слов. Если просит - значит, магией не владеет (пожалуй, единственная из всех), а просить её идти за артефактом к Моргане просто язык не поворачивается. Она пришла ко мне - и я обязана её защитить, а кому она служит - разве это важно?
И вновь отзывает меня в сторону Хортвуд, и рядом - Аэзельстан, Дарил и Кимидей. Только вопрос его внезапен и на миг сбивает меня с толку.
- Нимуэ, ты слышала что-нибудь о Белой Часовне?
Я озадаченно хмурю лоб. Белая... Гибельную - знаю, оттуда Ланселот возвращался с такими рассказами, что... Нет, Аэзельстан, об этом я умолчу. А вот Белая... Белая Часовня оказывается хранилищем Чаши Богини Дану, что христиане называют Святым Граалем. И находится она где-то здесь, в Броселианде. Фэйри о ней не знают, а я никогда не интересовалась подобными артефактами, это больше по части жрецов... Но вот именно сейчас Чаша может быть нам полезна, ведь она исцеляет любые болезни, а запасы зелий у наших лекарей не бесконечны. Кстати о жрецах...
Дарил внезапно достаёт из своей сумки лист бумаги - даже не пергамента, а белой, дорогой бумаги, - и мы с изумлением видим пред собой часть описания ритуала по открытию Белой Часовни. Жрица осторожна, не хочет расставаться с таким сокровищем, даёт лишь прочесть. Из отрывка мы узнаём, что для ритуала понадобятся четверо жрецов либо же монахов (или и тех, и других), и одна особа королевской крови, что принесут должные обеты и станут Братством Белой Чаши. Но сведения не полны... Где же искать вторую часть?
Хортвуд уверяет, что ничего не слышал о ритуале. Аэзельстан взывает к своим богам с помощью рун и получает ответ: части ритуала хранятся у жрецов или монахов. Монахов, значит? Что же, брат Бенедикт... Не хотите ли побеседовать с чародейкой?
***
То, что монах Бенедикт не зря носит звание "святой отец", я начала понимать сразу, как только мы с ним впервые переговорили о чём-то. То есть, я даже помню, о чём. Я тогда сказала ему, что могу признать, что их Христос существует, но это не заставит меня отказаться от моих Богов. И этот странный человек пообещал молиться за мою душу. Не знаю, какая в этом была нужда - и для него, и, тем более, для меня. Насмешил он меня этим тогда изрядно, но всё-таки... поневоле я прониклась к нему уважением. И после схватки с чудовищами лечил монах всех без разбору - и христиан, и язычников. Вот и сейчас - не заподозрил ничего дурного, когда я взяла его за руку и начала расспрашивать о Белой Часовне (прежде получив разрешение на применение магии у короля, разумеется). Да, формулу заклятья он услышать не мог, и, видимо, действительно ему было нечего скрывать, раз не всполошился, что только правду отвечает. Но ведь я - чародейка, и я держу его за руку...
Воистину святой человек. Не то что тот священник по имени Освальд, бывший исповедник королевы, с которым я встретилась в день моего прибытия в Камелот. Так поглядишь - и уверуешь, что христиане действительно бывают милосердными и человечными, как они сами всех в этом убеждают.
Совсем не таков Уиллиам, на которого указал Бенедикт... И его "поискам истины" подвергать вряд ли стоит. Этот - догадается. В историю об оборотне, загрызшем его сопровождающих, я могу поверить легко, но это не объясняет, почему он скрывает лицо, почему столь подозрителен и непозволительно резок. Но если есть возможность, что вторая часть ритуала у него...
И в этот момент ко мне снова подходит Хортвуд. Я спешно прошу Гарета и Аэзельстана заняться Уиллиамом, а сама иду вслед за старым другом к его жилищу. Когда же мы садимся на пороге, друид снимает с руки кольцо, вырезанное из зелёного камня и явно ранее ему не принадлежавшее, и подаёт его мне со словами:
- Посмотри, Нимуэ, я тут кольцо одно нашёл... Не подскажешь, не таится ли в нём какая магия?
Я беру кольцо в руки, и меня обдаёт холодом осознания - вот он, Амулет Правой Руки. И магия в нём сокрыта могущественная. И - опять же, может пригодиться она многим - да, королева Гвиневера не станет прибегать к нему, да и сын мой тоже, но вот отдать кольцо или королю, или кому-то из женщин... И ведь можно - можно попросить, но я понимаю, что, услышав такие вести, Хортвуд ни за что не отдаст мне артефакт. Но не сказать ему - или сказать неправду... Нет, я не могу этого сделать. И говорю чистую правду:
- Друг мой, тебе очень повезло. Ты нашёл кольцо, которое наделяет своего владельца творить любое колдовство, включая уровни высшей магии - и стихийной, и ментальной, и ритуальной.
- Да, мне действительно очень повезло... - задумчиво бормочет друид, и я безропотно раскрываю ладони, позволяя ему забрать кольцо. Но потом вижу повод взять его за руку - и, испросив позволения, принимаюсь якобы изучать артефакт, надетый на палец, а на деле - задаю вопросы, применив "поиски истины". Прости, друг мой... Мы проверяем всех.
Я узнаю всё, что хочу, - Хортвуд действительно сказал правду. И самую толику злоупотребляю его терпением - вновь наступает время, когда друид становится раздражительным и резким. Но стоит ему только сказать, что ему не нравится, что женщина так долго его за руку держит, как я тут же его отпускаю и прошу прощения. Разговор перетекает в иное русло, Хортвуд рассказывает мне о странностях Магдалы - девушка утверждает, что всё, найденное в лесу, надо в лесу и оставлять, а ещё лучше - закопать поглубже. Я только начинаю задумываться, но тут - за мной приходит Аэзельстан. Оказывается, у Уиллиама нашлась третья часть ритуала, а где вторая - неизвестно. Из духовенства проверили уже всех. Дарил честна, Кимидей не проходила посвящения и не станет лгать своей наставнице, Хортвуд и Бенедикт ни при чём, Уиллиам проверен, Эйриан... Её я тоже спрашиваю - она ничего не знает.
Где же вторая часть?
Аэзельстан предлагает проверять всех подряд и первым - Шеана. В этом есть свой резон... У этого мага хитрые глаза, да к тому же - он помощник летописца. Возможно, ему есть, что скрывать? И как раз мы видим, как ученики Морганы находят ещё один тайник, но - к Шеану при свидетелях не подступиться. Какой-то Артефакт Левой Ноги, который не действует без своего брата-близнеца...
Не знаю. Я должна быть не здесь. Почему-то меня тянет пройти к общему шатру. Я знаю, что-то случится. И прямо сейчас.
И как только я сажусь рядом на траву и зовущее чувство меня отпускает...
- О чём задумалась, чародейка?
Мелькнули рядом рыжие перья. Ульх... А не тебя-то ли мне и надо, друг мой?
@темы: в вихре масок и костюмов, перевезите нас в Броселианд, проба пера
-
-
16.07.2011 в 01:45аватарка-а-а *О*
-
-
16.07.2011 в 01:47То ли ещё будет)
За аватарку спасибо Медравту. ^^
-
-
16.07.2011 в 01:50Мне кажется, или по времени Логрии игра началась 15ого?-
-
16.07.2011 в 02:03А и никто не думал, что момент - именно такой) Ты ведь ко мне подошла до того, как пришёл друид? Я с хронологией немножко путаюсь. И - да, помню, что пришла ты раньше Медравта и Магдалы, но это я потом обыграю.
Не помню, как там с мастерскими указаниями, но День Защитницы Нимуэ объявлен девятого - танцую отсюда))-
-
16.07.2011 в 02:15Я не помню, когда пришёл друид, но тёмный блок появился в трактире как раз тогда, когда я в первый раз просила тебя о приватной беседе.)
Мастер говорит 15ого-
-
16.07.2011 в 02:25Ага... Значит, попробую это вписать в следующую часть)
А у меня - восьмого))) Да не суть важно, на самом деле.-
-
16.07.2011 в 08:41вдохновляющее начало. и тревожное такое.
-
-
16.07.2011 в 12:13Ну, пятнадцатое - так пятнадцатое)
Тревожное - да. Оно как-то всё сразу началось, резко и внезапно.
-
-
20.07.2011 в 14:25у меня явные норвежские корни, но сочетание фраз прекрасное )))
-
-
20.07.2011 в 14:28Было бы ещё прекраснее, если бы не "в лес", а "лесом" - ты это имеешь в виду?)
-
-
20.07.2011 в 14:31вот да )))
-
-
20.07.2011 в 14:33Лесом я пошла позже)) А сейчас - а ну не порть драматизьму момента!))
-
-
20.07.2011 в 19:30Любопытно. Жаль, только действие медленно развивается.
Так хочется экшену - как на фотках, что завлекающе выкладывал Арман.
-
-
20.07.2011 в 19:33Он выкладывал фото второго дня) А я успела рассказать только о ночи.
Будет ещё экшн, ещё какой!
-
-
20.07.2011 в 19:37-
-
21.07.2011 в 09:37-
-
21.07.2011 в 11:26Моргана уже начала, угу)) Ты погоди, самое страшное - оно ещё впереди будет.
-
-
25.07.2011 в 09:52-
-
25.07.2011 в 12:06-
-
25.07.2011 в 12:22В конечном итоге она досталась Братству - и это было как раз правильно.
~Antares~
Ну, извини)) Ко мне столько народу подходило, что немудрено было ошибиться. Исправила)
-
-
27.07.2011 в 01:41забавно как ) Просто кем я буду представляться, не чародеем же с разбегу решали с Морганой утром, перед тем как она уехала на полигон. Она еще долго веселилсь - "утренняя правда Горры" )
-
-
27.07.2011 в 01:45Вот видишь, пригодилось)
-
-
27.07.2011 в 01:48Мне теперь тоже стыдно, что за отчет я так и не взялся, но меня останавливает то, что там будет столько палева про фэйри, столько палева про Лесного короля в частности... А мне бы хотелось сохранить его помыслы в тайне.-
-
27.07.2011 в 01:49Таки ото всех в тайне? И даже от меня?)
-
-
27.07.2011 в 02:08Ото всех )
-
-
27.07.2011 в 02:09Ну, ты и... Ладно, пытать не буду, храни свои секреты)