У меня много лиц. У меня много имён. Но люди почему-то всё время видят что-то одно. То, что хотят видеть. То, к чему привыкли. Смешные... Хотя я их тоже понимаю. Они все приходят ко мне за чем-то своим, чем-то для себя. Разве не замечательно, увидев во мне спокойную, мудрую и заботливую мать, познать моё тепло и ласку и не стремиться к чему-то иному? Разве не прекрасно, закрыв глаза, упиваться моей песней, впитывать порами кожи мой голос и растворяться в нём, отсекая иные четыре, а то и пять чувств? Разве не чудесно любоваться лишь моим танцем, пронизанным изяществом и грацией, запретив себе отвлекаться на что-либо другое - мои речи, улыбку, потаённый блеск моих глаз?
Они все приходят, чтобы увидеть своё. И каждый уходит ни с чем, твёрдо уверенный в том, что получил всё. А я насмешливо улыбаюсь им вслед и жду - жду того, кто придёт, чтобы увидеть меня. Того, кто попробует поймать мой истинный взгляд, повернуть кристалл моего сердца так, чтобы он засверкал всеми гранями, принять мою душу в ладони - и не обжечься, удержать, не дать утечь сквозь пальцы. Хотите сказать, это просто?
Да вы сначала хотя бы попробуйте.
Утро. Капли росы на ресницах, свежесть ясного взгляда, лукавая улыбка и ямочки на щеках. Любопытная кошка нюхает воздух, подрагивая кончиками ушей. Мелькнуть в зеркале крылатым бликом, вспорхнуть на деревянные перила веранды, пробежаться на самых цыпочках босых ног, замереть на краю - и тонкую фигуру зальёт бежево-розово-золотистый свет восходящего солнца.
Серебряные струны воздушной арфы, увитой побегами виноградной лозы, зазвенят под умелыми тонкими пальцами. Лёгкость, неуловимая лёгкость - паутинный шёлк, осенние листья, кружащиеся в вихре вальса, белые птицы бумажных салфеток, расчерченных нотным станом... Я могу танцевать на битом стекле, на лезвиях обнажённых сабель, на рдеющих алым углях, и ничто не ранит мои нежные ступни - ведь я не касаюсь земли.
Поймаешь меня? Неужели.
Хохочущий ветер подхватит меня в объятья, и я улечу, взмою ввысь, к хрустально-чистому небу, и рассыпется окрест звонкими бубенцами музыка моего высокого и чистого голоса. Но кто же сможет удержать в горячих пальцах прозрачную руку?
День. Пламенное око в небесах, сам воздух изнывает от жары, блики стёкол кинжальными отблесками режут глаза. Бежать! По крышам - соломенным, черепичным, бетонным, сквозь время, сквозь пространство, разрезая грудью тугой, упругий воздух, - бежать! Прыжок - и подошвы мягких сапог не соскользнут с кровельной дранки, ни на миг не остановиться, чтобы удержать равновесие, - меня несёт под руки жар, клокочущий в моих жилах. И только дробный стук барабанов бьётся в такт топоту каблуков.
Дыхание горячей стали просвистит у щеки, губы сами растянутся в хищной улыбке, в глубине бездонных зрачков зародится огненный вихрь. Сила, невероятная сила - плетьми раскалённых песков расчищен мой путь, и железный вкус крови на языке пробуждает полузабытые картины прошлого - дикого, неистового, безумного. Я могу танцевать ведьмой на костре инквизиции, саламандрой в жерле вулкана, огненным духом в самом сердце ядерного взрыва, и ничто не опалит мои густые волосы - ведь я и сама пылаю.
Удержишь меня? Размечтался!
Такой меня мало кто видит. Поэтому и не верят. А я ласкаю пальцами крохотные огоньки свечей и пляшущие во тьме языки рыжего пламени, и рассыпаюсь искрами, и смеюсь во всё горло, и голос мой, сильный и бархатный, низкими, берущими за душу нотками пронизывает каждую клеточку моего существа - и всё Мироздание. Но кто же не побоится сжать в объятьях гибкое тело?
Вечер. Белый, как молоко, туман стелется над озёрной гладью, пение соловьёв летит над притихшей землёй, в домах одна за другой зажигаются тёплым, ласковым светом золотистые лампы, а на лесных полянах танцуют изумрудно-зелёные светлячки. Воздух напоён прохладой - и вот уже прибивают дорожную пыль первые капли тёплого дождя. Флейта, певучая флейта ведёт свою партию в густых сумерках...
Спокойствие, уют и гармония рождаются где-то глубоко-глубоко внутри щемящим сердце комочком, расцветают, расправляют широкие лепестки - и мягкое сияние струится из каре-зелёных глаз, наполненных теплом и любовью. Мягкими касаниями прогнать усталость, омыть душевные и телесные раны, унять боль, понять, простить, выслушать... Мудрость, неизмеримая мудрость - живое дыхание зелёной земли и прозрачной воды, шёпот деревьев и трав, древнее знание, сокрытое глубоко, на самом дне дремлющей памяти. Я могу исцелять прикосновениями рук, выпивать поцелуями сосущий сердце холод, дарить бестревожные сны в моих объятьях - ведь я есть сама Жизнь.
Думаешь, что не потеряешь меня? А ты уверен?
Встанет стеной пелена текучей воды, закутает меня плащ серебристого тумана, и я растаю, как сумеречный призрак, и лишь эхо тепла от прикосновения губ на миг замрёт на щеке, и голос мой, нежный и мягкий, заведёт тихую колыбельную, сплетаясь со струями дождя. Но кто же сумеет накрыть ладонями хрупкие плечи?
Ночь. Время чародейства и колдовства. Звёздный свет озаряет небеса, мерцает из-под ресниц, рассыпается пригоршнями ломких лучей и северного сияния - aurora borealis. Переливаются всеми цветами радуги колыхающиеся полотнища неземного света, мягко окутывает их своим тёплым покрывалом вездесущая тьма, щуря зелёные кошачьи глаза, и купол неба трепещет от невыносимо прекрасного пения скрипки.
Запрокинуть голову, воздеть к небу зовущие руки, зашептать вереницы фраз на неизвестном языке - и поднимутся за плечами призрачные крылья, засияет на челе отблеск холодного огня - посланца иных миров. Тайна, чарующая тайна - так рождаются сны и видения, запахи и звуки, сплетаются в единую ткань рифмованные строчки, ложатся на цельную канву нити мелодий...
И повернуться - плеснуть золотистыми искрами, летящими с прядей каштановых волос, соткать из разноцветных струек дыма чудесные образы далёких реальностей и в единый миг вспыхнуть - звездой, дочерью вселенской гармонии.
Разгадаешь меня? Ну, попробуй...
Загорятся глаза вдохновением, распахнутся врата, сотканные из тьмы и света, и я растворюсь в океане музыки универсума, и серебряный звон моего летящего вдаль голоса зазвучит ему в унисон. Но кто же осмелится накрыть мои губы своими, разделяя радость сотворения?
Поёт Многоликая. Танцует Многоликая. С чем ты пришёл, странник? Что хочешь увидеть и обрести? Я могу выйти к тебе любой. Но не взыщи, если, прельстившись лёгкой добычей, после ты обнаружишь, что ушёл ни с чем, променяв драгоценный камень на бесцветную гальку. Или ты думаешь, что тебе ничего не стоит сыграть на струнах моей души?
Ну, что же. Рискни.
Они все приходят, чтобы увидеть своё. И каждый уходит ни с чем, твёрдо уверенный в том, что получил всё. А я насмешливо улыбаюсь им вслед и жду - жду того, кто придёт, чтобы увидеть меня. Того, кто попробует поймать мой истинный взгляд, повернуть кристалл моего сердца так, чтобы он засверкал всеми гранями, принять мою душу в ладони - и не обжечься, удержать, не дать утечь сквозь пальцы. Хотите сказать, это просто?
Да вы сначала хотя бы попробуйте.
Утро. Капли росы на ресницах, свежесть ясного взгляда, лукавая улыбка и ямочки на щеках. Любопытная кошка нюхает воздух, подрагивая кончиками ушей. Мелькнуть в зеркале крылатым бликом, вспорхнуть на деревянные перила веранды, пробежаться на самых цыпочках босых ног, замереть на краю - и тонкую фигуру зальёт бежево-розово-золотистый свет восходящего солнца.
Серебряные струны воздушной арфы, увитой побегами виноградной лозы, зазвенят под умелыми тонкими пальцами. Лёгкость, неуловимая лёгкость - паутинный шёлк, осенние листья, кружащиеся в вихре вальса, белые птицы бумажных салфеток, расчерченных нотным станом... Я могу танцевать на битом стекле, на лезвиях обнажённых сабель, на рдеющих алым углях, и ничто не ранит мои нежные ступни - ведь я не касаюсь земли.
Поймаешь меня? Неужели.
Хохочущий ветер подхватит меня в объятья, и я улечу, взмою ввысь, к хрустально-чистому небу, и рассыпется окрест звонкими бубенцами музыка моего высокого и чистого голоса. Но кто же сможет удержать в горячих пальцах прозрачную руку?
День. Пламенное око в небесах, сам воздух изнывает от жары, блики стёкол кинжальными отблесками режут глаза. Бежать! По крышам - соломенным, черепичным, бетонным, сквозь время, сквозь пространство, разрезая грудью тугой, упругий воздух, - бежать! Прыжок - и подошвы мягких сапог не соскользнут с кровельной дранки, ни на миг не остановиться, чтобы удержать равновесие, - меня несёт под руки жар, клокочущий в моих жилах. И только дробный стук барабанов бьётся в такт топоту каблуков.
Дыхание горячей стали просвистит у щеки, губы сами растянутся в хищной улыбке, в глубине бездонных зрачков зародится огненный вихрь. Сила, невероятная сила - плетьми раскалённых песков расчищен мой путь, и железный вкус крови на языке пробуждает полузабытые картины прошлого - дикого, неистового, безумного. Я могу танцевать ведьмой на костре инквизиции, саламандрой в жерле вулкана, огненным духом в самом сердце ядерного взрыва, и ничто не опалит мои густые волосы - ведь я и сама пылаю.
Удержишь меня? Размечтался!
Такой меня мало кто видит. Поэтому и не верят. А я ласкаю пальцами крохотные огоньки свечей и пляшущие во тьме языки рыжего пламени, и рассыпаюсь искрами, и смеюсь во всё горло, и голос мой, сильный и бархатный, низкими, берущими за душу нотками пронизывает каждую клеточку моего существа - и всё Мироздание. Но кто же не побоится сжать в объятьях гибкое тело?
Вечер. Белый, как молоко, туман стелется над озёрной гладью, пение соловьёв летит над притихшей землёй, в домах одна за другой зажигаются тёплым, ласковым светом золотистые лампы, а на лесных полянах танцуют изумрудно-зелёные светлячки. Воздух напоён прохладой - и вот уже прибивают дорожную пыль первые капли тёплого дождя. Флейта, певучая флейта ведёт свою партию в густых сумерках...
Спокойствие, уют и гармония рождаются где-то глубоко-глубоко внутри щемящим сердце комочком, расцветают, расправляют широкие лепестки - и мягкое сияние струится из каре-зелёных глаз, наполненных теплом и любовью. Мягкими касаниями прогнать усталость, омыть душевные и телесные раны, унять боль, понять, простить, выслушать... Мудрость, неизмеримая мудрость - живое дыхание зелёной земли и прозрачной воды, шёпот деревьев и трав, древнее знание, сокрытое глубоко, на самом дне дремлющей памяти. Я могу исцелять прикосновениями рук, выпивать поцелуями сосущий сердце холод, дарить бестревожные сны в моих объятьях - ведь я есть сама Жизнь.
Думаешь, что не потеряешь меня? А ты уверен?
Встанет стеной пелена текучей воды, закутает меня плащ серебристого тумана, и я растаю, как сумеречный призрак, и лишь эхо тепла от прикосновения губ на миг замрёт на щеке, и голос мой, нежный и мягкий, заведёт тихую колыбельную, сплетаясь со струями дождя. Но кто же сумеет накрыть ладонями хрупкие плечи?
Ночь. Время чародейства и колдовства. Звёздный свет озаряет небеса, мерцает из-под ресниц, рассыпается пригоршнями ломких лучей и северного сияния - aurora borealis. Переливаются всеми цветами радуги колыхающиеся полотнища неземного света, мягко окутывает их своим тёплым покрывалом вездесущая тьма, щуря зелёные кошачьи глаза, и купол неба трепещет от невыносимо прекрасного пения скрипки.
Запрокинуть голову, воздеть к небу зовущие руки, зашептать вереницы фраз на неизвестном языке - и поднимутся за плечами призрачные крылья, засияет на челе отблеск холодного огня - посланца иных миров. Тайна, чарующая тайна - так рождаются сны и видения, запахи и звуки, сплетаются в единую ткань рифмованные строчки, ложатся на цельную канву нити мелодий...
И повернуться - плеснуть золотистыми искрами, летящими с прядей каштановых волос, соткать из разноцветных струек дыма чудесные образы далёких реальностей и в единый миг вспыхнуть - звездой, дочерью вселенской гармонии.
Разгадаешь меня? Ну, попробуй...
Загорятся глаза вдохновением, распахнутся врата, сотканные из тьмы и света, и я растворюсь в океане музыки универсума, и серебряный звон моего летящего вдаль голоса зазвучит ему в унисон. Но кто же осмелится накрыть мои губы своими, разделяя радость сотворения?
Поёт Многоликая. Танцует Многоликая. С чем ты пришёл, странник? Что хочешь увидеть и обрести? Я могу выйти к тебе любой. Но не взыщи, если, прельстившись лёгкой добычей, после ты обнаружишь, что ушёл ни с чем, променяв драгоценный камень на бесцветную гальку. Или ты думаешь, что тебе ничего не стоит сыграть на струнах моей души?
Ну, что же. Рискни.
