Сапфира спикировала на поляну, приземлилась на гребне холма и распростёрла крылья по земле. Эрагон чувствовал, как она дрожит. От Гил’эйда их отделяло лишь пол-лиги.
На поляне были привязаны Сноуфайр и Торнак, при приближении Сапфиры они нервно захрапели. Эрагон соскользнул на землю и немедленно принялся осматривать раны драконицы, пока Муртаг готовил коней.
В темноте было плохо видно, и юноша слепо водил ладонями по крыльям Сапфиры. Он нашёл три места, где стрелы пробили тонкую мембрану, оставив кровавые дыры шириной с его большой палец. Ещё маленький кусочек был оторван с задней кромки левого крыла. Драконица задрожала, когда Эрагон легко коснулся пальцами ран. Он устало излечил их словами на древнем наречии и перешёл к стреле, застрявшей в одной из больших мышц плеча её крыла. Наконечник стрелы торчал с другой стороны. С него капала тёплая кровь.
Эрагон подозвал Муртага и попросил:
— Держи её за крыло. Надо вытащить эту стрелу. — Он указал, в каком месте нужно ухватиться, и предупредил Сапфиру: Будет больно, но всё быстро кончится. Постарайся не дёргаться — а то поранишь нас.
Драконица вытянула шею и зажала меж изогнутых зубов высокое молодое деревце. Дёрнув головой, она вытащила его из земли и крепко стиснула челюстями. Я готова.
читать дальше Хорошо, сказал Эрагон и прошептал Муртагу:
— Держись, — а затем обломил наконечник. Стараясь не поранить драконицу ещё больше, юноша быстро вытащил древко из тела Сапфиры. Когда оно вышло из мышцы, драконица запрокинула голову и заскулила сквозь дерево, зажатое в пасти. Её крыло невольно дёрнулось, саданув Муртага в челюсть и опрокинув наземь.
Сапфира с рычанием потрясла деревцом, обдавая юношей комьями земли, затем отбросила его в сторону. Залечив рану, Эрагон помог Муртагу подняться.
— Она застала меня врасплох, — признал тот, ощупывая поцарапанную челюсть.
Извини.
— Она не хотела тебя ударить, — заверил его Эрагон.
Затем юноша проверил состояние лежавшей в обмороке эльфийки. Придётся тебе нести её чуть дольше, сказал он Сапфире. Мы не можем посадить её на коня, это замедлит наше передвижение. А тебе сейчас должно быть проще лететь, ведь стрелы нет.
Сапфира наклонила голову. Я это сделаю.
Спасибо, отозвался Эрагон и крепко её обнял. То, что ты совершила, — невероятно. Я никогда этого не забуду.
Её взгляд смягчился. Мне пора. Юноша попятился, а драконица взлетела, волосы эльфийки заструились по поднявшемуся ветру. Миг спустя они исчезли. Эрагон поспешил к Сноуфайру, вбросил себя в седло, и они с Муртагом поскакали прочь.
По пути Эрагон пытался вспомнить всё, что знал об эльфах. Жили они долго — об этом говорилось довольно часто, — но он не знал, сколько именно. Они говорили на древнем наречии, и многие — пользовались магией. После гибели Всадников эльфы отдалились от мира, предпочтя уединение. С тех пор в Империи не видели ни одного из них. Так почему вдруг этот самый один — здесь? И как Имперцам удалось её схватить? Если ей подвластна магия, то её, наверное, опоили, как и меня.
Юноши скакали всю ночь, не останавливаясь даже тогда, когда силы их стали иссякать и им пришлось ехать медленнее. Они продолжали путь, несмотря на то, что глаза их горели, а движения стали неловкими. А в окрестностях Гил’эйда позади них колонны всадников с факелами пытались напасть на след беглецов.
Долгие часы пронеслись, как в тумане, и небо осветила заря. Эрагон и Муртаг, не сговариваясь, остановили коней.
— Надо разбить лагерь, — слабо проговорил Эрагон. — Я должен поспать — и плевать, поймают нас или нет.
— Согласен, — отозвался Муртаг, потирая глаза. — Пусть Сапфира приземлится. Мы поедем к ней навстречу.
Следуя указаниям драконицы, они нашли её возле ручья у подножия невысокого утёса; она утоляла жажду, обмякшая эльфийка по-прежнему находилась на её спине. Эрагон спешился, и Сапфира поприветствовала путников, тихо затрубив.
Муртаг помог юноше снять эльфийку с седла и уложить на землю. Затем они измученно опустились рядом, прислонившись к скале. Сапфира с любопытством осмотрела девушку. Интересно, почему она ещё не очнулась? Ведь после нашего побега из Гил’эйда прошли часы.
Кто знает, что они с ней сделали? — мрачно отозвался Эрагон.
Муртаг проследил его взгляд.
— Насколько я знаю, она — первый эльф, пойманный королём. С тех пор, как они скрылись, Гальбаторикс безуспешно искал их — до сего дня. Значит, он либо нашёл их убежище, либо её схватили случайно. По-моему — именно случайно. Если бы король нашёл пристанище эльфов, он бы объявил войну и послал за ними свою армию. А раз этого не случилось, остаётся вопрос, смогли ли люди Гальбаторикса вытянуть из эльфийки сведения о местонахождении её соплеменников до того, как мы её спасли?
— Мы об этом не узнаем, пока она не придёт в себя. Расскажи мне, что случилось после того, как меня схватили. Как я оказался в Гил’эйде?
— Ургалы работают на Империю, — коротко сказал Муртаг, отбрасывая назад волосы. — И, похоже, что и Тень. Мы с Сапфирой видели, как ургалы передавали тебя ему — правда, тогда я не знал, кто это, — и отряду солдат. Они-то и забрали тебя в Гил’эйд.
Это правда, сказала Сапфира, сворачиваясь в клубок рядом с ними.
Мысли Эрагона мгновенно метнулись к тем ургалам, с которыми он говорил у Тейрма, и «хозяину», о котором они упомянули. Они имели в виду короля! Я оскорбил самого могущественного человека в Алагейзии! — с ужасом осознал он. Затем юноша вспомнил кошмарное видение убитых крестьян в Язуаке. И в его желудке волной поднялось тошнотворное, злое чувство. Ургалы подчинялись приказам Гальбаторикса! Зачем ему совершать такие зверства с собственными подданными?
Потому что он — зло, ровно заявила Сапфира.
Эрагон гневно сузил глаза и воскликнул:
— Но ведь тогда начнётся война! Как только жители Империи об этом узнают, то поднимут восстание и поддержат Варденов.
Муртаг подпёр ладонью подбородок.
— Даже если они услышат об этом произволе, немногие доберутся до Варденов. Под рукой короля ургалы — у него достаточно воинов, чтобы закрыть границы Империи и сохранить свою власть, неважно, как этому будут сопротивляться люди. Введя владычество террора, он сможет придать Империи любые очертания, какие только захочет. Пусть его и возненавидят, но общий враг может побудить народ присоединиться к нему.
— Что ещё за общий враг? — озадачился Эрагон.
— Эльфы и Вардены. Если пустить нужные слухи, их можно изобразить самыми отвратительными чудовищами в Алагейзии — врагами, которые только и ждут, чтобы завладеть твоей землёй и достатком. Имперцы могут даже сказать, что ургалов всё это время не понимали и что на самом деле они — друзья и союзники против таких ужасных врагов. Вот интересно только, что король пообещал им взамен за их службу.
— Не сработает, — покачал головой Эрагон. — Насчёт Гальбаторикса и ургалов никого не удастся провести так легко. И потом, зачем ему это делать? Он и так уже у власти.
— Но этой власти бросают вызов Вардены, которым сочувствует народ. А есть ещё Сурда, которая противостоит ему с тех пор, как отделилась от Империи. Гальбаторикс силён в своих владениях, но за их границами его рука слаба. А что до людей, способных разглядеть его обман, — они поверят всему, что он от них захочет. Такое уже случалось раньше. — Муртаг затих и угрюмо уставился вдаль.
Его слова обеспокоили Эрагона. Сапфира коснулась его сознания: Куда Гальбаторикс посылает ургалов?
Что?
И в Карвахолле, и в Тейрме ты слышал, что ургалы уходят из этих земель и идут на юго-восток, будто хотят бросить вызов пустыне Хадарак. Если король поистине властен над ними, почему он посылает их в том направлении? Быть может, он собирает свою личную армию ургалов или строит ургальский город.
Эрагон содрогнулся при этой мысли. Я слишком устал, чтобы соображать. Какими бы ни были планы Гальбаторикса, нам они сулят лишь беду. Вот бы мы знали, где находятся Вардены. Туда-то нам и надо, но без Дормнада мы заблудимся. Неважно, как мы поступим; Имперцы нас найдут.
Не сдавайся, ободряюще сказала она, но затем иронично добавила: Хотя, возможно, ты и прав.
Спасибо. Юноша взглянул на Муртага.
— Ты рисковал жизнью, чтобы спасти меня; я твой должник. Сам бы я сбежать не смог. — Но и это было ещё не всё. Теперь между ними установилась связь, сплочённая братством битвы и закалённая верностью, которую выказал Муртаг.
— Я лишь рад, что смог помочь. Это… — Муртаг запнулся и потёр лицо. — Сейчас я больше всего беспокоюсь о том, как же мы отправимся в путь, когда нас ищет столько народу. Завтра солдаты Гил’эйда начнут на нас охоту; как только они найдут следы от конских копыт, то поймут, что ты не улетел на Сапфире.
Эрагон хмуро согласился.
— А как тебе удалось пробраться в замок?
Муртаг мягко рассмеялся.
— Дал немалую взятку и прополз по вонючей сливной трубе судомойни. Но без Сапфиры план бы не сработал. Она, — тут он умолк и обратился уже к ней, — то есть, ты — единственная причина, почему мы выбрались оттуда живыми.
Эрагон торжественно положил руку на её чешуйчатую шею. Драконица довольно загудела, а юноша зачарованно вгляделся в лицо эльфийки. Затем он неохотно и с трудом выпрямился.
— Нужно устроить для неё постель.
Муртаг поднялся на ноги и расстелил для эльфийки одеяло. Когда они перекладывали её туда, какая-то ветка разорвала манжету рукава девушки. Эрагон начал было сводить вместе края ткани, но тут же охнул.
Рука эльфийки была сплошь покрыта синяками и порезами; одни были наполовину залечены, другие выглядели свежими и сочились кровью. Эрагон гневно покачал головой и поднял рукав повыше. Раны поднимались до плеча. Дрожащими пальцами юноша развязал шнуровки рубашки на спине девушки, заранее ужасаясь тому, что может там увидеть.
Когда кожаная ткань соскользнула с её тела, Муртаг выругался. Спина эльфийки была сильной и мускулистой, но её покрывали струпья, из-за чего кожа походила на сухую потрескавшуюся грязь. Девушку безжалостно хлестали кнутами и жгли калёными железными когтями. А пока ещё целая её кожа была фиолетовой и чёрной от бесчисленных побоев. На левом плече девушки виднелась татуировка, начертанная чернилами цвета индиго. Тот же самый символ, что был вырезан на сапфире в кольце Брома. Эрагон молча поклялся, что убьёт того, кто в ответе за пытки, причинённые эльфийке.
— Ты можешь это исцелить? — спросил Муртаг.
— Я… я не знаю, — прошептал Эрагон и сглотнул, борясь с внезапным приступом тошноты. — Их так много.
Эрагон! — резко бросила Сапфира. Это эльф. Ей нельзя дать умереть. Усталый или отдохнувший, голодный или сытый, ты должен её спасти. Я объединю с тобой силы, но направлять магию должен лишь ты.
Да… ты права, пробормотал юноша, не в силах оторвать взгляд от эльфийки. Затем, приняв решение, он стянул перчатки и сказал Муртагу:
— Это займёт какое-то время. Сможешь приготовить мне еды? И прокипяти тряпки для повязок; все её раны я исцелить не смогу.
— Нельзя разводить костёр, иначе нас заметят, — возразил Муртаг. — Придётся использовать нестиранную ткань, а еда будет холодной.
Эрагон поморщился, но уступил. Когда он осторожно положил ладонь на спину эльфийке, Сапфира умостилась рядом с ним, не сводя с девушки мерцающих глаз. Юноша глубоко вздохнул, затем потянулся к магии и принялся за работу.
Он проговорил древние слова:
— Ваисе хейлл!
Ожог под его ладонью замерцал, над ним сомкнулась новая, нетронутая кожа, так, что не осталось и шрама. Эрагон пропускал синяки и раны, не угрожавшие жизни девушки, — ведь если исцелять всё, это поглотит ту энергию, которая была ему нужна для работы над более серьёзными повреждениями. Во время изнурительного лечения юноша не переставал поражаться тому, что эльфийка всё ещё жива. Ведь её раз от раза доводили пытками до грани смерти с такой точностью, от которой его бросало в дрожь.
Хотя Эрагон и пытался щадить скромность эльфийки, но всё же не мог не заметить, что под уродливыми отметинами её тело просто прекрасно. Измученный юноша не задерживал на этом внимание — но временами у него краснели уши, и он горячо надеялся, что Сапфира не знает, о чём он думает.
Эрагон трудился до самого разгара утра, прерываясь лишь ненадолго на еду и питьё, пытаясь восстановить силы после поста, побега и вот теперь — исцеления эльфийки. Сапфира оставалась рядом, делясь с ним своей силой, когда могла. Солнце было уже совсем высоко, когда юноша наконец-то поднялся, со стоном распрямляя затёкшие мышцы. Спотыкаясь, он подошёл к седельным сумкам и сделал долгий глоток из бурдюка с вином.
— Уже всё? — спросил Муртаг.
Эрагон кивнул, его била дрожь. Он не был даже уверен, что сможет говорить нормально. Лагерь кружился перед его глазами, юноша почти терял сознание. Ты справился, успокаивающе произнесла Сапфира.
— Она будет жить?
— Я не… не знаю, — сиплым голосом отозвался юноша. — Эльфы сильны, но даже они не могут выдержать без последствий подобные избиения. Если бы я больше знал об исцелении, то, наверное, смог бы привести её в чувство, но… — Эрагон беспомощно качнул головой. Его рука так тряслась, что он пролил немного вина. Ещё один большой глоток помог ему прийти в себя. — Нам лучше продолжить путь.
— Нет! Ты должен поспать, — возразил Муртаг.
— Я… могу поспать в седле. Но мы не можем позволить себе оставаться здесь, ведь солдаты приближаются.
Муртаг неохотно уступил.
— Тогда я возьму поводья Сноуфайра, пока ты отдыхаешь.
Они заново оседлали лошадей, привязали эльфийку к Сапфире и покинули лагерь. Эрагон по дороге поел, пытаясь вернуть утраченные силы, а потом приник к шее Сноуфайра и закрыл глаза.
На поляне были привязаны Сноуфайр и Торнак, при приближении Сапфиры они нервно захрапели. Эрагон соскользнул на землю и немедленно принялся осматривать раны драконицы, пока Муртаг готовил коней.
В темноте было плохо видно, и юноша слепо водил ладонями по крыльям Сапфиры. Он нашёл три места, где стрелы пробили тонкую мембрану, оставив кровавые дыры шириной с его большой палец. Ещё маленький кусочек был оторван с задней кромки левого крыла. Драконица задрожала, когда Эрагон легко коснулся пальцами ран. Он устало излечил их словами на древнем наречии и перешёл к стреле, застрявшей в одной из больших мышц плеча её крыла. Наконечник стрелы торчал с другой стороны. С него капала тёплая кровь.
Эрагон подозвал Муртага и попросил:
— Держи её за крыло. Надо вытащить эту стрелу. — Он указал, в каком месте нужно ухватиться, и предупредил Сапфиру: Будет больно, но всё быстро кончится. Постарайся не дёргаться — а то поранишь нас.
Драконица вытянула шею и зажала меж изогнутых зубов высокое молодое деревце. Дёрнув головой, она вытащила его из земли и крепко стиснула челюстями. Я готова.
читать дальше Хорошо, сказал Эрагон и прошептал Муртагу:
— Держись, — а затем обломил наконечник. Стараясь не поранить драконицу ещё больше, юноша быстро вытащил древко из тела Сапфиры. Когда оно вышло из мышцы, драконица запрокинула голову и заскулила сквозь дерево, зажатое в пасти. Её крыло невольно дёрнулось, саданув Муртага в челюсть и опрокинув наземь.
Сапфира с рычанием потрясла деревцом, обдавая юношей комьями земли, затем отбросила его в сторону. Залечив рану, Эрагон помог Муртагу подняться.
— Она застала меня врасплох, — признал тот, ощупывая поцарапанную челюсть.
Извини.
— Она не хотела тебя ударить, — заверил его Эрагон.
Затем юноша проверил состояние лежавшей в обмороке эльфийки. Придётся тебе нести её чуть дольше, сказал он Сапфире. Мы не можем посадить её на коня, это замедлит наше передвижение. А тебе сейчас должно быть проще лететь, ведь стрелы нет.
Сапфира наклонила голову. Я это сделаю.
Спасибо, отозвался Эрагон и крепко её обнял. То, что ты совершила, — невероятно. Я никогда этого не забуду.
Её взгляд смягчился. Мне пора. Юноша попятился, а драконица взлетела, волосы эльфийки заструились по поднявшемуся ветру. Миг спустя они исчезли. Эрагон поспешил к Сноуфайру, вбросил себя в седло, и они с Муртагом поскакали прочь.
По пути Эрагон пытался вспомнить всё, что знал об эльфах. Жили они долго — об этом говорилось довольно часто, — но он не знал, сколько именно. Они говорили на древнем наречии, и многие — пользовались магией. После гибели Всадников эльфы отдалились от мира, предпочтя уединение. С тех пор в Империи не видели ни одного из них. Так почему вдруг этот самый один — здесь? И как Имперцам удалось её схватить? Если ей подвластна магия, то её, наверное, опоили, как и меня.
Юноши скакали всю ночь, не останавливаясь даже тогда, когда силы их стали иссякать и им пришлось ехать медленнее. Они продолжали путь, несмотря на то, что глаза их горели, а движения стали неловкими. А в окрестностях Гил’эйда позади них колонны всадников с факелами пытались напасть на след беглецов.
Долгие часы пронеслись, как в тумане, и небо осветила заря. Эрагон и Муртаг, не сговариваясь, остановили коней.
— Надо разбить лагерь, — слабо проговорил Эрагон. — Я должен поспать — и плевать, поймают нас или нет.
— Согласен, — отозвался Муртаг, потирая глаза. — Пусть Сапфира приземлится. Мы поедем к ней навстречу.
Следуя указаниям драконицы, они нашли её возле ручья у подножия невысокого утёса; она утоляла жажду, обмякшая эльфийка по-прежнему находилась на её спине. Эрагон спешился, и Сапфира поприветствовала путников, тихо затрубив.
Муртаг помог юноше снять эльфийку с седла и уложить на землю. Затем они измученно опустились рядом, прислонившись к скале. Сапфира с любопытством осмотрела девушку. Интересно, почему она ещё не очнулась? Ведь после нашего побега из Гил’эйда прошли часы.
Кто знает, что они с ней сделали? — мрачно отозвался Эрагон.
Муртаг проследил его взгляд.
— Насколько я знаю, она — первый эльф, пойманный королём. С тех пор, как они скрылись, Гальбаторикс безуспешно искал их — до сего дня. Значит, он либо нашёл их убежище, либо её схватили случайно. По-моему — именно случайно. Если бы король нашёл пристанище эльфов, он бы объявил войну и послал за ними свою армию. А раз этого не случилось, остаётся вопрос, смогли ли люди Гальбаторикса вытянуть из эльфийки сведения о местонахождении её соплеменников до того, как мы её спасли?
— Мы об этом не узнаем, пока она не придёт в себя. Расскажи мне, что случилось после того, как меня схватили. Как я оказался в Гил’эйде?
— Ургалы работают на Империю, — коротко сказал Муртаг, отбрасывая назад волосы. — И, похоже, что и Тень. Мы с Сапфирой видели, как ургалы передавали тебя ему — правда, тогда я не знал, кто это, — и отряду солдат. Они-то и забрали тебя в Гил’эйд.
Это правда, сказала Сапфира, сворачиваясь в клубок рядом с ними.
Мысли Эрагона мгновенно метнулись к тем ургалам, с которыми он говорил у Тейрма, и «хозяину», о котором они упомянули. Они имели в виду короля! Я оскорбил самого могущественного человека в Алагейзии! — с ужасом осознал он. Затем юноша вспомнил кошмарное видение убитых крестьян в Язуаке. И в его желудке волной поднялось тошнотворное, злое чувство. Ургалы подчинялись приказам Гальбаторикса! Зачем ему совершать такие зверства с собственными подданными?
Потому что он — зло, ровно заявила Сапфира.
Эрагон гневно сузил глаза и воскликнул:
— Но ведь тогда начнётся война! Как только жители Империи об этом узнают, то поднимут восстание и поддержат Варденов.
Муртаг подпёр ладонью подбородок.
— Даже если они услышат об этом произволе, немногие доберутся до Варденов. Под рукой короля ургалы — у него достаточно воинов, чтобы закрыть границы Империи и сохранить свою власть, неважно, как этому будут сопротивляться люди. Введя владычество террора, он сможет придать Империи любые очертания, какие только захочет. Пусть его и возненавидят, но общий враг может побудить народ присоединиться к нему.
— Что ещё за общий враг? — озадачился Эрагон.
— Эльфы и Вардены. Если пустить нужные слухи, их можно изобразить самыми отвратительными чудовищами в Алагейзии — врагами, которые только и ждут, чтобы завладеть твоей землёй и достатком. Имперцы могут даже сказать, что ургалов всё это время не понимали и что на самом деле они — друзья и союзники против таких ужасных врагов. Вот интересно только, что король пообещал им взамен за их службу.
— Не сработает, — покачал головой Эрагон. — Насчёт Гальбаторикса и ургалов никого не удастся провести так легко. И потом, зачем ему это делать? Он и так уже у власти.
— Но этой власти бросают вызов Вардены, которым сочувствует народ. А есть ещё Сурда, которая противостоит ему с тех пор, как отделилась от Империи. Гальбаторикс силён в своих владениях, но за их границами его рука слаба. А что до людей, способных разглядеть его обман, — они поверят всему, что он от них захочет. Такое уже случалось раньше. — Муртаг затих и угрюмо уставился вдаль.
Его слова обеспокоили Эрагона. Сапфира коснулась его сознания: Куда Гальбаторикс посылает ургалов?
Что?
И в Карвахолле, и в Тейрме ты слышал, что ургалы уходят из этих земель и идут на юго-восток, будто хотят бросить вызов пустыне Хадарак. Если король поистине властен над ними, почему он посылает их в том направлении? Быть может, он собирает свою личную армию ургалов или строит ургальский город.
Эрагон содрогнулся при этой мысли. Я слишком устал, чтобы соображать. Какими бы ни были планы Гальбаторикса, нам они сулят лишь беду. Вот бы мы знали, где находятся Вардены. Туда-то нам и надо, но без Дормнада мы заблудимся. Неважно, как мы поступим; Имперцы нас найдут.
Не сдавайся, ободряюще сказала она, но затем иронично добавила: Хотя, возможно, ты и прав.
Спасибо. Юноша взглянул на Муртага.
— Ты рисковал жизнью, чтобы спасти меня; я твой должник. Сам бы я сбежать не смог. — Но и это было ещё не всё. Теперь между ними установилась связь, сплочённая братством битвы и закалённая верностью, которую выказал Муртаг.
— Я лишь рад, что смог помочь. Это… — Муртаг запнулся и потёр лицо. — Сейчас я больше всего беспокоюсь о том, как же мы отправимся в путь, когда нас ищет столько народу. Завтра солдаты Гил’эйда начнут на нас охоту; как только они найдут следы от конских копыт, то поймут, что ты не улетел на Сапфире.
Эрагон хмуро согласился.
— А как тебе удалось пробраться в замок?
Муртаг мягко рассмеялся.
— Дал немалую взятку и прополз по вонючей сливной трубе судомойни. Но без Сапфиры план бы не сработал. Она, — тут он умолк и обратился уже к ней, — то есть, ты — единственная причина, почему мы выбрались оттуда живыми.
Эрагон торжественно положил руку на её чешуйчатую шею. Драконица довольно загудела, а юноша зачарованно вгляделся в лицо эльфийки. Затем он неохотно и с трудом выпрямился.
— Нужно устроить для неё постель.
Муртаг поднялся на ноги и расстелил для эльфийки одеяло. Когда они перекладывали её туда, какая-то ветка разорвала манжету рукава девушки. Эрагон начал было сводить вместе края ткани, но тут же охнул.
Рука эльфийки была сплошь покрыта синяками и порезами; одни были наполовину залечены, другие выглядели свежими и сочились кровью. Эрагон гневно покачал головой и поднял рукав повыше. Раны поднимались до плеча. Дрожащими пальцами юноша развязал шнуровки рубашки на спине девушки, заранее ужасаясь тому, что может там увидеть.
Когда кожаная ткань соскользнула с её тела, Муртаг выругался. Спина эльфийки была сильной и мускулистой, но её покрывали струпья, из-за чего кожа походила на сухую потрескавшуюся грязь. Девушку безжалостно хлестали кнутами и жгли калёными железными когтями. А пока ещё целая её кожа была фиолетовой и чёрной от бесчисленных побоев. На левом плече девушки виднелась татуировка, начертанная чернилами цвета индиго. Тот же самый символ, что был вырезан на сапфире в кольце Брома. Эрагон молча поклялся, что убьёт того, кто в ответе за пытки, причинённые эльфийке.
— Ты можешь это исцелить? — спросил Муртаг.
— Я… я не знаю, — прошептал Эрагон и сглотнул, борясь с внезапным приступом тошноты. — Их так много.
Эрагон! — резко бросила Сапфира. Это эльф. Ей нельзя дать умереть. Усталый или отдохнувший, голодный или сытый, ты должен её спасти. Я объединю с тобой силы, но направлять магию должен лишь ты.
Да… ты права, пробормотал юноша, не в силах оторвать взгляд от эльфийки. Затем, приняв решение, он стянул перчатки и сказал Муртагу:
— Это займёт какое-то время. Сможешь приготовить мне еды? И прокипяти тряпки для повязок; все её раны я исцелить не смогу.
— Нельзя разводить костёр, иначе нас заметят, — возразил Муртаг. — Придётся использовать нестиранную ткань, а еда будет холодной.
Эрагон поморщился, но уступил. Когда он осторожно положил ладонь на спину эльфийке, Сапфира умостилась рядом с ним, не сводя с девушки мерцающих глаз. Юноша глубоко вздохнул, затем потянулся к магии и принялся за работу.
Он проговорил древние слова:
— Ваисе хейлл!
Ожог под его ладонью замерцал, над ним сомкнулась новая, нетронутая кожа, так, что не осталось и шрама. Эрагон пропускал синяки и раны, не угрожавшие жизни девушки, — ведь если исцелять всё, это поглотит ту энергию, которая была ему нужна для работы над более серьёзными повреждениями. Во время изнурительного лечения юноша не переставал поражаться тому, что эльфийка всё ещё жива. Ведь её раз от раза доводили пытками до грани смерти с такой точностью, от которой его бросало в дрожь.
Хотя Эрагон и пытался щадить скромность эльфийки, но всё же не мог не заметить, что под уродливыми отметинами её тело просто прекрасно. Измученный юноша не задерживал на этом внимание — но временами у него краснели уши, и он горячо надеялся, что Сапфира не знает, о чём он думает.
Эрагон трудился до самого разгара утра, прерываясь лишь ненадолго на еду и питьё, пытаясь восстановить силы после поста, побега и вот теперь — исцеления эльфийки. Сапфира оставалась рядом, делясь с ним своей силой, когда могла. Солнце было уже совсем высоко, когда юноша наконец-то поднялся, со стоном распрямляя затёкшие мышцы. Спотыкаясь, он подошёл к седельным сумкам и сделал долгий глоток из бурдюка с вином.
— Уже всё? — спросил Муртаг.
Эрагон кивнул, его била дрожь. Он не был даже уверен, что сможет говорить нормально. Лагерь кружился перед его глазами, юноша почти терял сознание. Ты справился, успокаивающе произнесла Сапфира.
— Она будет жить?
— Я не… не знаю, — сиплым голосом отозвался юноша. — Эльфы сильны, но даже они не могут выдержать без последствий подобные избиения. Если бы я больше знал об исцелении, то, наверное, смог бы привести её в чувство, но… — Эрагон беспомощно качнул головой. Его рука так тряслась, что он пролил немного вина. Ещё один большой глоток помог ему прийти в себя. — Нам лучше продолжить путь.
— Нет! Ты должен поспать, — возразил Муртаг.
— Я… могу поспать в седле. Но мы не можем позволить себе оставаться здесь, ведь солдаты приближаются.
Муртаг неохотно уступил.
— Тогда я возьму поводья Сноуфайра, пока ты отдыхаешь.
Они заново оседлали лошадей, привязали эльфийку к Сапфире и покинули лагерь. Эрагон по дороге поел, пытаясь вернуть утраченные силы, а потом приник к шее Сноуфайра и закрыл глаза.
@темы: безумству храбрых..., бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон