Проснись, Эрагон. Юноша пошевелился и застонал.
Мне нужна твоя помощь. Что-то не так. Эрагон попробовал не обращать внимания на голос и снова заснуть.
Подымайся!
Уходи, проворчал он.
Эрагон! Пещеру огласил рёв. Юноша рывком сел, нашаривая лук. Сапфира нагнулась над скатившимся с выступа Бромом, а тот бился в судорогах на полу пещеры. Его лицо искажала гримаса, кулаки были стиснуты. Эрагон кинулся к нему, страшась худшего.
— Помоги удержать его. Он себя поранит! — крикнул он Муртагу, хватая Брома за руки. Его бок резко обожгло, когда старик вновь дёрнулся. Парни вместе удерживали Брома, пока конвульсии не прекратились, а затем осторожно положили его обратно на выступ.
Эрагон потрогал старику лоб. Кожа была такой горячей, что жар за дюйм можно было почувствовать.
— Дай воды и тряпку, — обеспокоенно сказал юноша. Муртаг выполнил его просьбу, и Эрагон принялся аккуратно промокать Брому лицо, пытаясь остудить. В пещере снова стало тихо, и юноша заметил, что снаружи светит солнце.
Сколько мы спали? — спросил он Сапфиру.
Порядочно. Большую часть времени я наблюдала за Бромом. Всё было хорошо, но минуту назад у него начались судороги. Я разбудила тебя, когда он упал на пол. читать дальше Эрагон потянулся, поморщившись, когда его рёбра отозвались болью. Внезапно чья-то рука схватила его за плечо. Глаза Брома распахнулись, старик вперил в Эрагона остекленевший взгляд.
— Ты! — с трудом выдохнул он. — Принеси бурдюк с вином!
— Бром? — воскликнул Эрагон, обрадовавшись, что старик заговорил. — Тебе не стоит пить вино, будет только хуже.
— Принеси его, парень, — просто принеси… — вздохнул Бром. Его рука соскользнула с плеча юноши.
— Я сейчас — держись.
Эрагон метнулся к седельным сумкам и принялся судорожно их обыскивать.
— Не могу найти! — крикнул он, в отчаянии оглядываясь вокруг.
— Вот, возьми мой, — сказал Муртаг, протягивая кожаный бурдюк.
Эрагон схватил его и вернулся к Брому.
— Я принёс вино, — сказал он, опускаясь на колени. Муртаг отступил ко входу в пещеру, чтобы им можно было остаться с глазу на глаз.
Прозвучавшие вслед за тем слова Брома были слабыми и неразборчивыми.
— Хорошо… — Он вяло пошевелил рукой. — Теперь… омой им мою правую ладонь.
— Что… — начал было спрашивать Эрагон.
— Хватит вопросов! У меня нет времени.
Озадаченный юноша откупорил бурдюк, налил вина на ладонь Брома и втёр его в кожу старика, захватывая пальцы и тыльную сторону руки.
— Ещё, — каркнул Бром.
Эрагон вновь плеснул вина ему на ладонь и принялся энергично тереть, видя, как с кожи старика сходит коричневая краска. Затем юноша остановился, разинув рот от изумления. На ладони Брома светилась гедвёй игнасиа.
— Ты — Всадник? — недоверчиво спросил Эрагон.
На лице Брома мелькнула болезненная улыбка.
— Когда-то, давным-давно, это было правдой… но не теперь. Когда я был молод… моложе, чем ты сейчас, меня избрали… избрали Всадники, чтобы я вошёл в их ряды. Во время обучения я подружился с ещё одним новичком… Морзаном, ещё не ставшим Клятвопреступником. — Эрагон задохнулся от удивления — ведь это было больше ста лет назад. — Но потом он выдал нас Гальбаториксу… и в бою при Дору Арэйба — городе Вроунгарда — убили мою молодую драконицу. Её звали… Сапфира.
— Почему ты не сказал мне раньше? — тихо спросил Эрагон.
Бром рассмеялся.
— Потому что… не было нужды. — Старик умолк. Он дышал с трудом; кулаки были стиснуты. — Я стар, Эрагон… так стар. Пусть моего дракона и убили, но живу я дольше, чем большинство других людей. Ты не понимаешь, что это значит — достичь моего возраста, оглянуться назад и понять, что ты не так много и помнишь; а потом посмотреть вперёд и осознать, как много лет ещё лежит пред тобой… И после всех этих лет я всё ещё горюю по моей Сапфире…. и ненавижу Гальбаторикса за то, что он отнял у меня. — Его лихорадочный взгляд буквально сверлил Эрагона, а сам старик пылко говорил: — Не позволяй такому случиться с тобой. Не позволяй! Охраняй Сапфиру ценой своей жизни, ибо без неё едва ли стоит жить.
— Не нужно так говорить. С ней ничего не случится, — обеспокоенно произнёс Эрагон.
Бром повернул голову набок.
— Наверное, у меня бред. — Его взгляд слепо миновал Муртага, затем старик сфокусировал зрение на Эрагоне, и его голос окреп. — Эрагон! Я дольше не продержусь. Это… это тяжёлая рана, она истощает мои силы. Моей энергии не хватит, чтобы ей противостоять… Прежде чем я уйду, примешь моё благословение?
— Всё будет хорошо, — пробормотал юноша со слезами на глазах. — Ты не должен так…
— Таков порядок вещей… Я должен. Ты примешь моё благословение? — Эрагон опустил голову и кивнул, обуреваемый чувствами. Бром поместил дрожащую ладонь на его лоб. — Тогда я даю его тебе. Пусть грядущие годы принесут тебе великое счастье.
Затем он сделал Эрагону знак наклониться ближе. Очень тихо прошептал семь слов на древнем наречии, а потом даже ещё тише объяснил, что они означают.
— Это всё, что я могу дать тебе… Используй их лишь в случае крайней нужды.
И Бром устремил невидящий взгляд к потолку.
— А теперь, — пробормотал он, — к самому великому приключению из всех…
Эрагон, плача, держал его руку, утешая старика изо всех сил. Его бдение было стойким и преданным, он не прерывался ни на еду, ни на питьё. Прошли долгие часы, и на лицо Брома стала наползать серая бледность, глаза медленно потускнели, руки заледенели. Вокруг него как будто появилась злая аура. Не в силах помочь, Эрагон мог только наблюдать за тем, как рана, нанесённая ра’заком, забирала свою дань.
Вечерние часы лишь вступали в свои права, а тени были длинны, когда Бром внезапно оцепенел. Эрагон позвал его по имени и кликнул Муртага на помощь, но они не смогли ничего сделать. И когда в воздухе разлилась давящая тишина бессилия, взгляды Брома и Эрагона скрестились. Затем на лице старика появилось умиротворённое выражение, и с его губ сорвался еле слышный вздох. Так умер сказитель Бром.
Эрагон закрыл Брому глаза трясущимися пальцами и встал. Позади него подняла голову Сапфира и скорбно заревела, выводя свой горестный плач. Слёзы хлынули по щекам Эрагона, в его душе засочилось кровью ощущение ужасной потери.
— Мы должны похоронить его, — запинаясь, проговорил юноша.
— Нас могут увидеть, — предупредил Муртаг.
— Ну и пусть!
Муртаг заколебался, но всё же вытащил тело Брома из пещеры вместе с его мечом и посохом. Сапфира последовала за ними.
— Наверх, — сипло велел Эрагон, указывая на вершину холма из песчаника.
— Мы не можем выкопать могилу в камне, — возразил Муртаг.
— Я могу.
Юноша забрался на гладкую верхушку холма, пусть это ему и далось нелегко из-за сломанных рёбер. Взобравшись следом, Муртаг положил Брома на камень.
Эрагон вытер глаза и сосредоточил взгляд на песчанике, затем сделав рукой нужный жест, произнёс:
— Мои стенр!
Камень покрылся рябью. Он тёк, как вода, образуя на вершине холма углубление длиной в человеческий рост. Придавая песчанику форму, будто влажной глине, юноша поднял вокруг ямы стены себе по пояс.
Они положили Брома в незавершённый склеп из песчаника вместе с его посохом и мечом. И, отступив назад, Эрагон вновь придал камню форму с помощью магии. Песчаник сомкнулся над безжизненным лицом Брома и заструился вверх высоким многогранным шпилем. Отдавая последнюю дань, Эрагон врезал в камень руны:
ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БРОМ
Тот, кто был Драконьим Всадником
И заменил отца
Для меня.
Пусть его имя продолжит жить во славе.
Затем юноша склонил голову и вволю предался скорби. Он стоял, подобно живой статуе, до самого вечера, когда свет на земле угас.
В ту ночь Эрагону вновь снилась та пленница.
Он чувствовал, что с ней что-то не так. Её дыхание было прерывистым, и она дрожала — он не мог понять, не то от холода, не то от боли. В полумраке камеры ясно освещена была лишь её рука, свисавшая с края койки. С кончиков пальцев капала тёмная жидкость. Эрагон понял, что это кровь.