Эрагон оказался в элегантном двухэтажном кабинете, увешанном рядами книжных полок из древесины кедра. Кованая железная лестница вилась наверх к балкончику с двумя креслами и письменным столом. Со стен и потолка свисали белые светильники, так что света для чтения хватало везде. Каменный пол укрывал овальный ковёр с замысловатым узором. На дальнем конце комнаты у большого орехового стола стоял человек.
Его кожа мерцала, будто промасленное эбеновое дерево. Он был обрит налысо, но подбородок и верхнюю губу обрамляли коротко подстриженная борода и усы. У него были крупные, выступающие черты лица, а серьёзные, умные глаза — глубоко посажены подо лбом. Широкие и мощные плечи подчёркивал красный клиновидный жилет, вышитый золотой нитью и застёгнутый поверх богатой пурпурной рубашки. Мужчина держался с величайшим достоинством, от него исходила явная властность.
И голос у него был сильный, уверенный.
— Добро пожаловать в Тронжхейм, Эрагон и Сапфира. Я — Ажихад. Прошу, садитесь.
Эрагон тихонько уселся в кресло рядом с Муртагом, а Сапфира воздвиглась за ними, будто защищая. Ажихад поднял руку и щёлкнул пальцами. Из-за лестницы выступил ещё один человек. Он как две капли воды походил на лысого, что стоял рядом с ними. Эрагон изумлённо уставился на эту парочку, а Муртаг явно напрягся.
— Ваше смущение понятно; это братья-близнецы, — слегка улыбнулся Ажихад. — Я бы представил вам их, но у них нет имён.
Сапфира с отвращением зашипела. Ажихад какой-то миг смотрел на неё, а затем уселся в кресло с высокой спинкой, стоявшее за столом. Близнецы отошли к лестнице и невозмутимо встали бок о бок. Ажихад свёл вместе кончики пальцев и вгляделся в лица Эрагона и Муртага. Довольно долго он смотрел на них, не отводя глаз.
Эрагон неловко заёрзал. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем Ажихад опустил руки и поманил к себе Близнецов. Один мигом оказался рядом с ним. Ажихад шепнул что-то ему на ухо. Лысый внезапно побледнел и яростно замотал головой. Ажихад нахмурился и кивнул, как будто получил подтверждение своим мыслям.
читать дальше Он взглянул на Муртага.
— Своим отказом от проверки ты поставил меня в трудное положение. Тебе разрешили войти в Фарзен Дур, потому что Близнецы уверили меня, что смогут тебя контролировать, и потому что ты действовал на благо Эрагона и Арьи. Я понимаю, что кое-какие свои мысли ты хочешь утаить, но пока ты не раскроешься, мы не сможем тебе доверять.
— Вы бы и так не стали мне доверять, — дерзко отозвался Муртаг.
При его словах лицо Ажихада потемнело, глаза опасно сверкнули.
— Прошло двадцать лет и три года с тех пор, как я слышал его… но я узнаю этот голос. — Он грозно поднялся, грудь его вздымалась. Близнецы, похоже, встревожились, они придвинулись друг к дружке, панически перешёптываясь. — Он принадлежал другому человеку — даже больше зверю, нежели человеку. Встань.
Муртаг неохотно подчинился, его взгляд метался от Близнецов к Ажихаду и обратно.
— Сними рубашку, — приказал Ажихад. Муртаг пожал плечами и стянул тунику. — Теперь развернись.
Парень повернулся в сторону, и свет упал на шрам на его спине.
— Муртаг, — выдохнул Ажихад. Орик изумлённо крякнул. Внезапно Ажихад обернулся к Близнецам и прогремел: — Вы знали?
Близнецы склонили головы.
— Мы нашли его имя в разуме Эрагона, но мы и не подозревали, что этот мальчишка — сын такого могущественного человека, как Морзан. Такого не бывало, чтобы…
— И вы мне не сказали? — прервал их Ажихад — и поднял руку, предвосхищая объяснения. — Обсудим это позже. — Он вновь повернулся к Муртагу. — Сперва нужно разобраться в этой путанице. Ты по-прежнему отказываешься от проверки?
— Да, — резко сказал Муртаг, натягивая тунику обратно. — Себе в голову я не пущу никого.
Ажихад опёрся о столешницу.
— У твоего решения будут неприятные последствия. Пока Близнецы не убедятся, что ты не представляешь угрозы, мы не сможем тебе довериться, несмотря на помощь, которую ты оказал Эрагону, — а, возможно, и из-за неё. Без этой проверки местные, и люди, и гномы, разорвут тебя на части, если узнают, кто ты. Мне придётся держать тебя взаперти — как для нашей безопасности, так и для твоей. А если король гномов, Хротгар, потребует бросить тебя в тюрьму, будет только хуже. Не рой себе яму, её можно легко избежать.
Муртаг упрямо покачал головой.
— Нет… даже если я и подчинюсь, со мной всё равно будут обращаться, как с прокажённым или изгоем. Я просто хочу уйти. Если вы отпустите меня с миром, я никогда не выдам Имперцам, где вы скрываетесь.
— А если тебя поймают и приведут к Гальбаториксу? — вопросил Ажихад. — Он вытянет из твоего сознания любую тайну, каким бы сильным ты ни был. Но даже если ты и можешь ему сопротивляться, откуда нам знать, вдруг в будущем ты присоединишься к нему? Я не могу так рисковать.
— И что, вы будете держать меня пленником вечно? — требовательно спросил Муртаг, расправляя плечи.
— Нет, — ответил Ажихад, — лишь до тех пор, пока ты не позволишь себя проверить. Если ты окажешься достойным доверия, Близнецы перед уходом сотрут из твоей памяти все знания о местонахождении Фарзен Дура. Мы не можем допустить, чтобы человек с такими воспоминаниями попал в руки Гальбаторикса. Так что же, Муртаг? Решай быстро, или твой путь изберут за тебя.
Да уступи ты, молча молил Эрагон, беспокоясь о безопасности Муртага. Оно не стоит драки.
Наконец Муртаг заговорил, медленно и отчётливо.
— Мой разум — это единственная святыня, которую у меня не украли. В него пытались пробиться и раньше, но я научился яростно защищаться, ведь опасность мне не грозит лишь внутри моих самых сокровенных мыслей. Ты просишь о том, чего я не могу дать, а особенно — этим двоим. — Он указал на Близнецов. — Делай со мной, что хочешь, но знай: смерть заберёт меня прежде, чем я откроюсь их проверке.
В глазах Ажихада блеснуло восхищение.
— Я не удивлён твоим выбором, хотя я надеялся на иное… Стража! — Кедровая дверь распахнулась, внутрь вбежали воины с оружием наготове. Ажихад указал на Муртага и скомандовал: — Отведите его в комнату без окон и закройте дверь на крепкий засов. У выхода поместите шестерых и никого не впускайте внутрь, пока я не приду. Да, и не говорите с ним.
Воины окружили Муртага, подозрительно его оглядывая. Когда они уходили, Эрагон поймал взгляд Муртага и беззвучно прошептал: «Мне жаль». Муртаг пожал плечами и решительно уставился вперёд. И он, и его охрана исчезли в коридоре. Скоро затих и звук их шагов.
Внезапно Ажихад проговорил:
— Всем выйти из комнаты, кроме Эрагона и Сапфиры. Живо!
Близнецы удалились с поклонами, но Орик сказал:
— Мой король захочет узнать о Муртаге. И дело о моём неподчинении ещё не решено…
Ажихад нахмурился, но затем махнул рукой.
— Я сам скажу Хротгару. А что до твоих действий… подожди снаружи, пока я не позову. И не дай уйти Близнецам. Я с ними тоже ещё не закончил.
— Хорошо, — склонил голову Орик, и за ним с глухим стуком закрылась дверь.
Возникла долгая пауза, затем Ажихад устало вздохнул и сел, провёл рукой по лицу и уставился в потолок. Эрагон с нетерпением ждал, пока он заговорит. Но этого всё не происходило, и юноша выпалил:
— Как Арья, с ней всё хорошо?
Ажихад перевёл взгляд на него и мрачно проговорил:
— Нет… но целители уверяют меня, что она поправится. Они всю ночь над ней трудились. Яд взял с Арьи ужасную дань. Она бы не выжила, если бы не ты. За это Вардены выражают тебе глубочайшую благодарность.
У Эрагона даже плечи обмякли от облегчения. В первый раз он почувствовал, что их бешеный побег из Гил’эйда стоил затраченных усилий.
— И что же теперь? — спросил он.
— Мне нужно, что бы ты рассказал, как нашёл яйцо Сапфиры, равно как и обо всём, что случилось после этого, — ответил Ажихад, сводя пальцы домиком. — Кое-что я знаю из сообщения, которое послал нам Бром, прочее — от Близнецов. Но я хочу услышать всё от тебя, особенно подробности, касающиеся смерти Брома.
Эрагону не хотелось делиться своими переживаниями с незнакомцем, но Ажихад был терпелив. Ну же, нежно подтолкнула юношу Сапфира. Эрагон слегка поёрзал и начал свою историю. Сначала ему было неловко, но с каждой минутой становилось всё легче. Сапфира своими случайными замечаниями помогала вспоминать события ярче. Ажихад слушал очень внимательно, ловя каждое его слово.
Рассказ Эрагона длился несколько часов, юноша часто запинался и мог ненадолго замолкать. Он рассказал Ажихаду о Тейрме (сохранив, однако, предсказание Анжелы лишь для себя) и о том, как они с Бромом нашли ра’заков. Юноша даже упомянул о своих снах об Арье. Когда он дошёл до событий в Гил’эйде и начал говорить о Тени, лицо Ажихада затвердело, и мужчина откинулся назад с непроницаемым взглядом.
Закончив свою историю, Эрагон умолк, заново переживая случившееся. Ажихад встал, сцепил руки за спиной и рассеянно обвёл взглядом одну из книжных полок. Затем, через пару минут, он вновь вернулся за стол.
— Смерть Брома — это ужасная потеря. Он был близким другом мне и мощным союзником всем Варденам. Много раз он спасал нас от гибели своей храбростью и умом. И даже сейчас, в посмертии, он дал нам то, что может обеспечить наш успех, — тебя.
— Но что вы хотите, чтоб я сделал? — спросил Эрагон.
— Я объясню тебе во всех подробностях, — отозвался Ажихад, — но сперва нужно разобраться с более срочными делами. Весть о союзе ургалов с Империей крайне серьёзна. Если Гальбаторикс собирает армию ургалов, чтобы уничтожить нас, Варденам будет нелегко выжить, пусть многие из нас и находятся под защитой Фарзен Дура. Если Всадник, пусть и такой злой, как Гальбаторикс, лишь даже помыслил о союзе с этими чудовищами — это уже доказывает, что он безумен. Меня в дрожь бросает, стоит только подумать о том, что он пообещал в обмен на их шаткую преданность. А теперь ещё и Тень… Сможешь описать его?
Эрагон кивнул.
— Высокий, худой, очень бледный, с красными глазами и волосами. Одет во всё чёрное.
— А его меч — ты его видел? — напряжённо спросил Ажихад. — На клинке была длинная царапина?
— Да, — удивлённо ответил Эрагон. — Но откуда вы знаете?
— Потому что именно я оставил её, пытаясь вырезать ему сердце, — мрачно улыбнулся Ажихад. — Его зовут Дарза — это один из самых ужасных и хитроумных злодеев, когда-либо ступавших на эту землю. Он идеальный слуга для Гальбаторикса и опасный враг для нас. Ты сказал, вы убили его. Как это произошло?
Эрагон живо вспомнил тот миг.
— Муртаг выстрелил в него два раза. Первая стрела попала в плечо, вторая ударила между глаз.
— Этого я и боялся, — нахмурился Ажихад. — Вы его не убили. Теней можно уничтожить, лишь пронзив сердце. Любой другой удар заставит их исчезнуть и появиться в другом месте в виде духа. Процесс не из приятных, но Дарза выживет и вернётся ещё сильнее, чем раньше.
В комнате воцарилось угрюмое молчание, будто предвестник надвигающейся бури. Затем Ажихад произнёс:
— Ты — загадка, Эрагон, головоломка, решения которой никто не знает. Всем известно, чего хотят Вардены — или ургалы, или даже Гальбаторикс, — но никто не понимает, чего хочешь ты. И потому ты опасен, особенно для Гальбаторикса. Он боится тебя, потому что не знает, каким будет твой следующий шаг.
— А Вардены боятся меня? — тихо спросил Эрагон.
— Нет, — осторожно проговорил Ажихад. — Мы надеемся. Но если эта надежда не оправдается, тогда — да, мы будем бояться. — Эрагон опустил взгляд. — Ты должен понять, насколько необычно твоё положение по своей природе. Существуют некие стороны, которые хотят, чтобы ты служил им и никому больше. В тот миг, когда ты вошёл в Фарзен Дур, тебя уже начали тянуть к себе их влияние и власть.
— И ваши тоже? — поинтересовался Эрагон.
Ажихад издал короткий смешок, но глаза его не смягчились.
— И мои тоже. Ты должен кое-что знать: во-первых — как яйцо Сапфиры появилось в Спайне. Бром не рассказывал, что случилось с яйцом после того, как он доставил его сюда?
— Нет, — покачал головой Эрагон, взглянув на Сапфиру. Та моргнула, и в сторону юноши мелькнул её язык.
Ажихад побарабанил по столу пальцами и начал:
— Когда Бром только привёз яйцо к Варденам, всех крайне заинтересовала его дальнейшая судьба. Мы-то думали, что драконы вымерли. Гномы просто хотели убедиться, что будущий Всадник будет нам союзником, — правда, некоторые вообще не хотели, чтобы он появлялся, — а вот для эльфов и Варденов эта проблема стала более личной. Причина довольно проста: на протяжении всей истории Всадниками становились либо эльфы, либо люди, но в большинстве своём — эльфы. Всадников-гномов не было никогда.
Из-за предательства Гальбаторикса эльфы не хотели, чтобы яйцом завладел кто-то из Варденов, потому что боялись, что дракончик может вылупиться для столь же неуравновешенного человека. Положение было напряжённым, обе стороны хотели получить Всадника своей расы. Гномы только подливали масла в огонь, постоянно споря и с эльфами, и с нами, как только выпадала возможность. Напряжение нарастало, и вскоре дошло до угроз, о которых мы впоследствии пожалели. Тогда-то Бром и предложил компромисс, позволявший всем сторонам сохранить лицо.
Он предложил, чтобы каждый год яйцо передавалось от Варденов к эльфам и обратно. И чтобы в каждом из пристанищ мимо него проходили дети, а хранители яйца следили, не вылупится ли дракон. Если нет — они должны были вернуть яйцо другой стороне. Но если бы дракончик всё-таки вылупился, нового Всадника немедленно бы начали обучать. Первый год или около того им или ей занимался бы Бром, здесь. Затем Всадника должны были забрать эльфы, чтобы завершить обучение.
Эльфы неохотно согласились на такой план… с условием, что если Бром умрёт до того, как дракон проклюнется, то они будут вправе тренировать нового Всадника безо всяких помех. Им позволили эту поблажку в соглашении — мы все знали, что дракон, скорее всего, выберет эльфа, — но всё же наш договор обеспечил хотя бы видимость равноправия, в котором мы так отчаянно нуждались.
Ажихад помедлил, его выразительные глаза потемнели. Тени вкрались в его лицо — казалось, что скулы внезапно запали.
— Была надежда, что новый Всадник укрепит союз наших народов. Мы ждали больше десятилетия, но яйцо так и не проклюнулось. И о нём почти забыли — а вспоминали лишь тогда, когда сетовали на бездействие птенца.
Но в прошлом году мы понесли ужасную потерю. Арья исчезла, возвращаясь с яйцом из Тронжхейма в эльфийский город Осилон. Эльфы первыми и обнаружили пропажу. Они нашли её коня и охранников убитыми в Ду Велденвардене, а неподалёку валялись трупы ургалов. Но ни Арьи, ни яйца там не оказалось. Когда эти вести дошли до меня, я испугался, что и девушку, и яйцо забрали ургалы и что скоро они выяснят, где находятся Фарзен Дур и столица эльфов, Эллесмера, где живёт их королева Исланзади. Теперь я понимаю, что эти чудовища работали на Империю, а это куда хуже.
Мы не узнаем в точности, что произошло во время того нападения, пока не очнётся Арья, но из твоего рассказа я выяснил некоторые подробности. — Ажихад опёрся локтями на стол, шурша тканью жилета. — Должно быть, атака была быстрой и уверенной, иначе Арья бы сбежала. Но застигнутая врасплох, не знающая, куда скрыться, она могла сделать только одно — воспользоваться магией, чтобы перенести яйцо в другое место.
— Она владеет магией? — спросил Эрагон. Арья упоминала, что ей давали снадобье, подавляющее силу; юноша хотел убедиться, что она имела в виду именно магию. Ведь тогда она могла бы обучить его новым словам из древнего наречия.
— Это была одна из причин, почему её выбрали хранителем яйца. Так или иначе, Арья не могла вернуть его нам — она была слишком далеко, — и во владения эльфов тоже, ведь они окружены тайными барьерами, чтобы ничто не могло преодолеть их границы магическим путём. Должно быть, девушка подумала о Броме и, в отчаянии, послала яйцо к Карвахоллу. На подготовку у неё не было времени, поэтому я не удивлён, что она настолько промахнулась. Близнецы говорят, что это неточное искусство.
— А почему она была ближе к долине Паланкар, нежели Вардены? — удивился юноша. — Где же живут эльфы на самом деле? Где эта… Эллесмера?
Ажихад не сразу ответил на этот вопрос. Его острый взгляд буквально впился в лицо юноши.
— Просто так я тебе этого не могу сказать, ведь эльфы ревностно охраняют это знание. Но ты всё же должен знать, посему я сделаю это в знак моего доверия. Их города лежат далеко на севере, в самой глубокой чаще бесконечного леса Ду Велденварден. Со времён Всадников ни один гном и ни один человек не был столь дружен с эльфами, чтобы войти в их лиственные залы. Я даже не знаю, как найти Эллесмеру. А что до Осилона… судя по месту, где исчезла Арья, я подозреваю, что этот город расположен у западного края Ду Велденвардена, как раз в направлении Карвахолла. У тебя наверняка много других вопросов, но потерпи — подожди с ними, пока я не закончу.
Собравшись с мыслями, вождь Варденов заговорил уже куда быстрее:
— Когда Арья пропала, эльфы прекратили поддерживать Варденов. Особенно разгневана была королева Исланзади, она отказалась связываться с нами в дальнейшем. В результате, хоть я и получил сообщение Брома, эльфы по-прежнему не знают о тебе и Сапфире… А без их поставок для поддержки войск мы едва ли преуспели в стычках с Империей в течение последних месяцев.
Думаю, теперь, когда вернулась Арья и прибыли вы, королева умерит свою враждебность. И то, что ты спас Арью, крайне поможет нам в этом. Однако твоё обучение будет проблемой как для Варденов, так и для эльфов. У Брома-то была возможность тебя учить, но нам нужно знать, насколько он продвинулся. Поэтому тебе придётся пройти испытание, чтобы определить границы твоих способностей. Эльфы также будут ждать, что ты закончишь обучение у них, но я не уверен, есть ли у нас на это время.
— Почему? — спросил Эрагон.
— По нескольким причинам. Главная из них — вести, что ты принёс об ургалах, — ответил Ажихад, глядя на Сапфиру — она будто притягивала его взгляд. — Видишь ли, Эрагон, сейчас Вардены находятся в крайне щекотливом положении. С одной стороны, мы должны подчиниться желаниям эльфов, если хотим, чтобы они остались нам союзниками. Но, в то же время, мы не можем сердить гномов, если не хотим покинуть Тронжхейм.
— А разве гномы — сами не Вардены? — удивился Эрагон.
Ажихад заколебался.
— В какой-то мере — да. Они позволяют нам жить здесь и обеспечивают поддержку в борьбе с Империей, но они верны лишь своему королю. У меня нет над ними власти, кроме той, что даёт мне Хротгар, но даже у него зачастую возникают проблемы с гномьими кланами. Хротгару подчиняется тринадцать кланов, но каждый клановый вождь обладает невероятной властью; когда старый король гномов умирает, они вместе выбирают нового. Хротгар нам сочувствует, но многие из вождей — нет. Король не может себе позволить ненужные ссоры, иначе он потеряет поддержку своего народа, поэтому его возможность действовать нам во благо крайне ограничена.
— А эти вожди кланов, — осведомился Эрагон, — они и против меня тоже?
— Боюсь, даже более того, — устало ответил Ажихад. — Гномы и драконы давно враждуют — до прибытия эльфов, установивших в стране мир, у драконов была постоянная привычка поедать гномьи стада и воровать их золото, а гномы очень медленно забывают былые обиды. И — да, они никогда не признавали Всадников в полной мере и не разрешали поддерживать порядок в своём королевстве. Когда Гальбаторикс поднялся к власти, это послужило лишь к убеждению многих гномов в том, что со Всадниками и драконами лучше больше никогда не иметь дел. — Свои последние слова Ажихад произнёс, глядя на Сапфиру.
Эрагон медленно проговорил:
— Но почему Гальбаторикс не знает, где находятся Фарзен Дур и Эллесмера? Ведь ему наверняка о них говорили Всадники во время обучения.
— Говорили — да, но не показывали. Одно дело знать, что Фарзен Дур находится в этих горах, а найти его — совсем другое. До того, как погиб его дракон, Гальбаторикса не брали ни в одно из этих мест. А потом, естественно, ему уже не доверяли. Во время восстания он пытался силой выудить эти сведения из нескольких Всадников, но они предпочли умереть, лишь бы не раскрыть их ему. А что до гномов — Гальбаториксу ни разу не удавалось захватить хотя бы одного живым; правда, это лишь вопрос времени.
— Тогда почему он просто не соберёт армию и не пройдёт Ду Велденварден насквозь, пока не найдёт Эллесмеру? — спросил юноша.
— Потому что у эльфов ещё хватает мощи, чтобы ему сопротивляться, — ответил Ажихад. — Гальбаторикс не осмеливается состязаться с ними в силе — по крайней мере, пока. Но его проклятое колдовство становится сильнее с каждым годом. А если рядом с ним встанет ещё один Всадник, тирана будет уже не остановить. Он по-прежнему пытается заставить проклюнуться одно из двух яиц, что у него остались, но пока безуспешно.
Эрагон впал в замешательство.
— Но как же может расти его мощь? Сила тела ограничена его возможностями — не может же она постоянно увеличиваться.
— Мы не знаем, — пожал широкими плечами Ажихад, — как не знают и эльфы. Мы лишь надеемся, что когда-нибудь его уничтожит какое-нибудь из его собственных заклятий.
Тут он нахмурился, сунул руку во внутренний карман жилета и извлёк оттуда потрёпанный кусок пергамента.
— Знаешь, что это? — спросил вождь Варденов, кладя его на стол.
Эрагон наклонился вперёд и взглянул на пергамент. Он был испещрён рядами чёрных надписей на чужом языке. Местами их было не разглядеть за большими пятнами крови, а один край пергамента был обуглен. Юноша покачал головой.
— Нет, не знаю.
— Его забрали у вожака ургальского отряда, который мы уничтожили прошлой ночью. Это стоило нам двенадцати человек — они пожертвовали собой, чтобы ты смог скрыться. Эти надписи — изобретение короля, шифр, которым он пользуется для связи со своими слугами. Я долго над ним сидел, но всё же смог разгадать смысл — по крайней мере, там, где надписи можно прочитать. Здесь написано: «…привратнику Итрё Жада надлежит пропустить носителя сего и его подчинённых. Их нужно разместить с прочими из их рода и у… но только если две группы не сцепятся. Приказы будут отданы от Тарока, от Гашза, от Дарзы, от Ушнарка Могучего». Ушнарк — это Гальбаторикс. На ургальском наречии это слово означает «отец», эта наигранность его забавляет. «Выясните, на что они годятся, и… Пеших и… держать отдельно. Оружие не выдавать, пока не… для марша». Дальше ничего не разобрать, только разве что пару неясных слов.
— А где находится Итрё Жада? Никогда не слышал об этом месте.
— Я тоже, — признался Ажихад, — поэтому подозреваю, что Гальбаторикс переименовал уже существующее место для своих целей. Расшифровав надписи, я спросил себя, что делали сотни ургалов у Беорских гор, где ты впервые их увидел, и куда они направлялись. В приказе стоит «прочие из их рода», так что, думаю, там, куда они шли, было ещё больше ургалов. А король может собирать такие силы лишь по одной причине — чтобы бросить на наше уничтожение армию из людей и монстров, о которой никто не будет знать.
А мы ничего не можем предпринять, кроме как ждать и следить за ними. Без дополнительных сведений нам не найти этот Итрё Жада. Однако Фарзен Дур пока не раскрыт, и надежда жива. Те ургалы, что его увидели, погибли прошлой ночью.
— А откуда вы узнали о нашем прибытии? — спросил Эрагон. — Ведь нас уже ждал один из Близнецов, да и на куллов была устроена засада.
Сапфира тоже внимательно слушала, он был в этом уверен. И пусть сейчас она помалкивала, но юноша знал: позже ей будет, что сказать.
— На входе в долину, через которую вы ехали, у нас стоят часовые — по обе стороны реки Медвежий Зуб. Они послали голубя с предупреждением, — объяснил Ажихад.
Эрагон вспомнил ту птицу, которую пыталась съесть Сапфира, — не был ли это тот самый голубь?
— А когда и яйцо, и Арья исчезли, вы сообщили Брому? Он сказал, что никаких вестей от Варденов не слышал.
— Мы пытались его предупредить, — ответил Ажихад, — но я подозреваю, что наших людей перехватили и убили Имперцы. Иначе зачем бы ра’закам было двинуться к Карвахоллу? А после Бром путешествовал с тобой, и известить его не было никакой возможности. Большим облегчением было, когда он связался со мной через посланника из Тейрма. Меня не удивило, что он пошёл к Джоуду, они ведь были давними друзьями. И ещё Джоуд мог легко послать нам сообщение, потому что контрабандой поставляет нам припасы через Сурду.
Но всё это поднимает серьёзные вопросы. Откуда Имперцы узнали, где устроить засаду на Арью, а позже — и на наших посланцев в Карвахолл? Как Гальбаторикс понял, кто из торговцев помогает Варденам? Ведь после вашего отъезда дело Джоуда было полностью уничтожено, равно как и у других купцов, что нас поддерживают. Каждый раз, когда любой из их кораблей выходит в море, его больше никто не видит. Гномы не могут обеспечивать нас всем необходимым, и посему Вардены отчаянно нуждаются в припасах. Боюсь, что среди нас есть предатель — или предатели, несмотря на все наши попытки проверять души людей на предмет лжи.
Эрагон погрузился в глубокую задумчивость, переваривая всё, что узнал. Ажихад спокойно ожидал, пока тот заговорит, тишина его вовсе не беспокоила. В первый раз с тех пор, как Эрагон нашёл драконье яйцо, он понимал, что происходит вокруг. Наконец-то он узнал, откуда взялась Сапфира и что может ждать его в будущем.
— Чего вы от меня хотите? — спросил юноша.
— Что ты имеешь в виду?
— Я о том, чего ожидают от меня в Тронжхейме. И у вас, и у эльфов есть планы насчёт меня, но что, если они мне не понравятся? — В его голосе появилась резкая нотка. — Я буду сражаться, если нужно, пировать, если выдастся повод, скорбеть, когда придёт горе, и умру, если настанет мой час… но никому не позволю использовать меня против моей воли. — Он помолчал, желая, чтобы его слова в полной мере дошли до собеседника. — В прошлом Всадники вершили суд превыше всех вождей своего времени. Я не требую такого для себя — сомневаюсь, что кто-нибудь согласится на такой надзор, если всю жизнь был свободным, а особенно, если этот надзор будет осуществлять такой юнец. Но у меня есть сила, и я пущу её в ход, когда сочту нужным. И что я хочу знать — так это то, как вы планируете меня использовать. Тогда и решу, согласен я или нет.
Ажихад искоса взглянул на него.
— Будь ты не тем, кто ты есть, и стой перед другим вождём, тебя бы наверняка убили за такие дерзкие слова. С чего ты решил, что я раскрою свои планы по первому твоему требованию? — Эрагон густо покраснел, но не опустил взгляд. — Но всё же ты прав. Твоё положение наделяет тебя правом говорить такие вещи. И от политики тебе никуда не деться — на тебя будут влиять, так или иначе. Я не хочу, чтобы ты стал пешкой какой-то группировки или цели больше, чем ты есть сейчас. Ты должен сохранить свободу, ибо в ней лежит твоя истинная мощь: способность делать выбор, не оглядываясь на вождей и королей. Моя власть над тобой будет ограничена — но, полагаю, это и к лучшему. Трудность в другом — как убедиться, что иные власть имущие тоже приняли это к сведению?
И потом, как бы ты ни возражал, здесь на тебя возложены определённые ожидания. Каждый будет приходить к тебе со своими проблемами, какими бы незначительными они ни были, и требовать, чтобы ты их разрешил. — Ажихад наклонился вперёд, голос его зазвучал крайне серьёзно. — Порой в твоих руках будет лежать чужое будущее… и всего одним словом ты сможешь сделать людей счастливыми — или заставить страдать. Девушки станут советоваться с тобой по поводу женихов — и многие пожелают в женихи и тебя самого, — а старики будут спрашивать, кому из детей им следует оставить наследство. И ты должен быть добр и мудр ко всем, ибо они верят тебе. Не отвечай легкомысленно и не подумав, ведь твои слова возымеют куда более сильное воздействие, чем ты сам того желаешь.
И вождь Варденов откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.
— Быть вождём — это тяжкая ноша, ведь ты отвечаешь за благополучие людей, что подчиняются тебе. Я несу её с того дня, как меня выбрали главой Варденов, а теперь её возьмёшь на себя и ты. Будь осторожен. Я не потерплю, чтобы под моим началом вершилась несправедливость. И не волнуйся о своей юности и неопытности; это скоро пройдёт.
От мысли о людях, просящих его совета, Эрагону сделалось не по себе.
— Но вы так и не сказали, что мне тут надо делать.
— Пока ничего. Ты преодолел сотню и тридцать лиг за восемь дней — есть, чем гордиться. Уверен, отдых придётся тебе как раз кстати. Как восстановишь силы, мы проверим, насколько ты искусен в бою и магии. А потом — да, я объясню, из чего тебе предстоит выбирать, и ты решишь, каким путём двинуться.
— А как же Муртаг? — с горечью спросил Эрагон.
Лицо Ажихада потемнело. Он вынул из-под стола Зар’рок. Гладкие ножны меча заблестели на свету. Ажихад провёл по ним ладонью, задержав пальцы на вытравленном символе.
— Он останется здесь, покуда не допустит Близнецов в свой разум.
— Вы не можете держать его в заточении, — заспорил Эрагон. — Он не совершил никакого преступления!
— Мы не можем освободить его, не убедившись, что он не повернётся против нас. Невиновен или нет, потенциально он для нас столь же опасен, как и его отец был когда-то, — ответил Ажихад, в голосе его проскользнул намёк на печаль.
Эрагон понял, что иначе вождя Варденов не убедить — и что его беспокойство действительно было обоснованным.
— Но как вы узнали его голос?
— Встречался с его отцом, — коротко ответил Ажихад, побарабанив пальцами по рукояти Зар’рока. — Жаль, Бром не сказал мне, что он забрал меч Морзана. Советую тебе не носить его в Фарзен Дуре. Здесь многие вспоминают времена Морзана с ненавистью, особенно гномы.
— Я запомню, — пообещал Эрагон.
Ажихад передал ему Зар’рок.
— Кстати, у меня ведь ещё хранится кольцо Брома. Старик послал его мне, чтобы я уверился в том, что он — это именно он. Я хранил его до поры, пока его хозяин не вернётся в Тронжхейм. Но теперь Бром мёртв, и, я полагаю, кольцо принадлежит тебе — он бы хотел, чтобы так вышло. — Мужчина открыл ящик стола и достал оттуда кольцо.
Эрагон принял его с благоговением. Символ, вырезанный на лицевой грани сапфира, в точности повторял татуировку на плече Арьи. Юноша надел кольцо на указательный палец, любуясь бликами света, отражёнными в камне.
— Я… это честь для меня, — проговорил он.
Ажихад серьёзно кивнул, затем отодвинул кресло и встал. Он обернулся к Сапфире и заговорил уже с ней, и его голос значительно набрал силы:
— Не подумай, что я забыл о тебе, о могучая драконица. Всё, что я говорил, было предназначено как Эрагону, так и тебе. И даже более важно, чтобы ты знала всё это, ибо на тебя ложится долг охранять его в эти опасные времена. Не стоит недооценивать свою мощь и колебаться с ним рядом, ведь без тебя он не одержит победу.
Сапфира опустила голову так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и взглянула на Ажихада сквозь узкие щёлки чёрных зрачков. Они смотрели друг на друга в молчании, и ни один не моргал. Первым пошевелился Ажихад. Он опустил взгляд и мягко проговорил:
— Встретиться с тобой — воистину честь для меня.
Он — то, что нам нужно, с уважением отозвалась Сапфира и изогнула шею, чтобы встретить взгляд Эрагона. Скажи ему, что меня поразил как Тронжхейм, так и он сам. Имперцы не зря его боятся. Но передай ему также, что если бы он решил убить тебя, я бы уничтожила Тронжхейм, а его самого разорвала зубами на части.
Эрагона весьма удивила злоба, прозвучавшая в её голосе, так что он не сразу передал её сообщение. Ажихад серьёзно взглянул на драконицу.
— Я и не ожидал чего-то меньшего от столь благородного создания — но сомневаюсь, что тебе бы удалось миновать Близнецов.
Сапфира насмешливо фыркнула. Пф!
Понимая, что она имеет в виду, Эрагон ответил:
— Тогда они должны быть куда сильнее, чем кажутся. По-моему, при виде гнева дракона они пришли бы в полное смятение. Может, вдвоём они и смогли бы победить меня, но Сапфиру — никогда. Вы должны знать, что дракон усиливает магию Всадника, и она уходит за все пределы, доступные обычному чародею. Поэтому Бром всегда был слабее меня. Мне кажется, что в отсутствие Всадников Близнецы стали переоценивать свои силы.
Похоже, Ажихада эти слова обеспокоили.
— Бром считался одним из наших сильнейших чароплётов. Его могли превзойти только эльфы. Если ты говоришь правду, нам придётся многое пересмотреть. — Он поклонился Сапфире. — В любом случае, я рад, что нам нет нужды причинять вред ни одному из вас.
Сапфира склонила голову в ответ.
Выпрямившись, Ажихад принял властный вид и позвал:
— Орик!
Гном мигом появился в комнате и встал перед столом, скрестив руки на груди. Вождь Варденов раздражённо нахмурился, глядя на него.
— Ты доставил мне много хлопот, Орик. Всё утро пришлось выслушивать жалобы одного из Близнецов на твоё неповиновение. Они не успокоятся, пока тебя не накажут. И, к несчастью, они правы. Дело слишком серьёзное, чтобы можно было его замять. Придётся тебе ответить по счетам.
Взгляд Орика метнулся к Эрагону, но на лице гнома не отразилось никаких эмоций. Он просто заговорил, быстро и не смягчая тон:
— Куллы уже почти обошли Костха-мерну. Они стреляли в дракона, Эрагона и Муртага, но Близнецы никак это не остановили. Они, как… шейлвен, отказывались открыть ворота, даже когда Эрагон кричал пароль с другой стороны водопада. И ничего не делали, когда он не выбрался из воды. Может, я и поступил неправильно, но я не мог позволить Всаднику погибнуть.
— У меня не хватало сил, чтобы выбраться из воды самому, — вступился за него Эрагон. — Если бы он меня не вытащил, я бы утонул.
Ажихад мельком взглянул на него, а затем серьёзно спросил Орика:
— А позже — почему ты пошёл поперёк их воли?
Орик дерзко вздёрнул подбородок.
— Они пытались силой пробиться в разум Муртага, и это было неправильно. Но знай я, кто он, — тогда я бы их не останавливал.
— Нет, ты поступил правильно, хотя всё было бы проще, если бы ты этого не делал. Мы не вправе силой вторгаться в разум людей, кем бы они ни были. — Ажихад провёл пальцами по густой бородке. — Ты поступил благородно, но тем самым — ослушался прямого приказа своего командира. Наказанием за это всегда была смерть.
У Орика закаменела спина.
— Вы не можете убить его за это! Он всего лишь помогал мне, — вскричал Эрагон.
— Ты не имеешь права вмешиваться, — сурово возразил Ажихад. — Орик нарушил закон и должен принять то, что за этим воспоследует. — Эрагон вновь было заспорил, но вождь Варденов остановил его, подняв руку. — Но ты прав. Из-за обстоятельств приговор будет смягчён. А пока, Орик, ты отстраняешься от службы, и тебе запрещается участвовать в любых боевых действиях под моим началом. Тебе ясно?
Лицо гнома потемнело, но замешательство его было лишь мнимым. Он резко кивнул.
— Да.
— Кроме того, раз ты освобождён от своих повседневных обязанностей, я назначаю тебя охранником Эрагона и Сапфиры на всё время их пребывания здесь. Ты должен убедиться, что их разместили со всем комфортом и уютом, какой мы только можем предложить. Сапфира будет жить над Исидар Митрим. Эрагон вправе выбрать любые апартаменты, где только захочет. Когда он оправится после путешествия, отведи его на тренировочную площадку. Его там ждут. — И во взгляде Ажихада промелькнула искра веселья.
Орик низко поклонился.
— Я понял.
— Хорошо, теперь вы все можете идти. И позовите сюда Близнецов.
Эрагон поклонился и повернулся было к выходу, но затем спросил:
— А где я могу найти Арью? Мне бы хотелось повидаться с ней.
— Навещать её не разрешено никому. Придётся тебе подождать, пока она сама придёт к тебе.
И Ажихад опустил взгляд на столешницу, давая понять, что разговор окончен.
Его кожа мерцала, будто промасленное эбеновое дерево. Он был обрит налысо, но подбородок и верхнюю губу обрамляли коротко подстриженная борода и усы. У него были крупные, выступающие черты лица, а серьёзные, умные глаза — глубоко посажены подо лбом. Широкие и мощные плечи подчёркивал красный клиновидный жилет, вышитый золотой нитью и застёгнутый поверх богатой пурпурной рубашки. Мужчина держался с величайшим достоинством, от него исходила явная властность.
И голос у него был сильный, уверенный.
— Добро пожаловать в Тронжхейм, Эрагон и Сапфира. Я — Ажихад. Прошу, садитесь.
Эрагон тихонько уселся в кресло рядом с Муртагом, а Сапфира воздвиглась за ними, будто защищая. Ажихад поднял руку и щёлкнул пальцами. Из-за лестницы выступил ещё один человек. Он как две капли воды походил на лысого, что стоял рядом с ними. Эрагон изумлённо уставился на эту парочку, а Муртаг явно напрягся.
— Ваше смущение понятно; это братья-близнецы, — слегка улыбнулся Ажихад. — Я бы представил вам их, но у них нет имён.
Сапфира с отвращением зашипела. Ажихад какой-то миг смотрел на неё, а затем уселся в кресло с высокой спинкой, стоявшее за столом. Близнецы отошли к лестнице и невозмутимо встали бок о бок. Ажихад свёл вместе кончики пальцев и вгляделся в лица Эрагона и Муртага. Довольно долго он смотрел на них, не отводя глаз.
Эрагон неловко заёрзал. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем Ажихад опустил руки и поманил к себе Близнецов. Один мигом оказался рядом с ним. Ажихад шепнул что-то ему на ухо. Лысый внезапно побледнел и яростно замотал головой. Ажихад нахмурился и кивнул, как будто получил подтверждение своим мыслям.
читать дальше Он взглянул на Муртага.
— Своим отказом от проверки ты поставил меня в трудное положение. Тебе разрешили войти в Фарзен Дур, потому что Близнецы уверили меня, что смогут тебя контролировать, и потому что ты действовал на благо Эрагона и Арьи. Я понимаю, что кое-какие свои мысли ты хочешь утаить, но пока ты не раскроешься, мы не сможем тебе доверять.
— Вы бы и так не стали мне доверять, — дерзко отозвался Муртаг.
При его словах лицо Ажихада потемнело, глаза опасно сверкнули.
— Прошло двадцать лет и три года с тех пор, как я слышал его… но я узнаю этот голос. — Он грозно поднялся, грудь его вздымалась. Близнецы, похоже, встревожились, они придвинулись друг к дружке, панически перешёптываясь. — Он принадлежал другому человеку — даже больше зверю, нежели человеку. Встань.
Муртаг неохотно подчинился, его взгляд метался от Близнецов к Ажихаду и обратно.
— Сними рубашку, — приказал Ажихад. Муртаг пожал плечами и стянул тунику. — Теперь развернись.
Парень повернулся в сторону, и свет упал на шрам на его спине.
— Муртаг, — выдохнул Ажихад. Орик изумлённо крякнул. Внезапно Ажихад обернулся к Близнецам и прогремел: — Вы знали?
Близнецы склонили головы.
— Мы нашли его имя в разуме Эрагона, но мы и не подозревали, что этот мальчишка — сын такого могущественного человека, как Морзан. Такого не бывало, чтобы…
— И вы мне не сказали? — прервал их Ажихад — и поднял руку, предвосхищая объяснения. — Обсудим это позже. — Он вновь повернулся к Муртагу. — Сперва нужно разобраться в этой путанице. Ты по-прежнему отказываешься от проверки?
— Да, — резко сказал Муртаг, натягивая тунику обратно. — Себе в голову я не пущу никого.
Ажихад опёрся о столешницу.
— У твоего решения будут неприятные последствия. Пока Близнецы не убедятся, что ты не представляешь угрозы, мы не сможем тебе довериться, несмотря на помощь, которую ты оказал Эрагону, — а, возможно, и из-за неё. Без этой проверки местные, и люди, и гномы, разорвут тебя на части, если узнают, кто ты. Мне придётся держать тебя взаперти — как для нашей безопасности, так и для твоей. А если король гномов, Хротгар, потребует бросить тебя в тюрьму, будет только хуже. Не рой себе яму, её можно легко избежать.
Муртаг упрямо покачал головой.
— Нет… даже если я и подчинюсь, со мной всё равно будут обращаться, как с прокажённым или изгоем. Я просто хочу уйти. Если вы отпустите меня с миром, я никогда не выдам Имперцам, где вы скрываетесь.
— А если тебя поймают и приведут к Гальбаториксу? — вопросил Ажихад. — Он вытянет из твоего сознания любую тайну, каким бы сильным ты ни был. Но даже если ты и можешь ему сопротивляться, откуда нам знать, вдруг в будущем ты присоединишься к нему? Я не могу так рисковать.
— И что, вы будете держать меня пленником вечно? — требовательно спросил Муртаг, расправляя плечи.
— Нет, — ответил Ажихад, — лишь до тех пор, пока ты не позволишь себя проверить. Если ты окажешься достойным доверия, Близнецы перед уходом сотрут из твоей памяти все знания о местонахождении Фарзен Дура. Мы не можем допустить, чтобы человек с такими воспоминаниями попал в руки Гальбаторикса. Так что же, Муртаг? Решай быстро, или твой путь изберут за тебя.
Да уступи ты, молча молил Эрагон, беспокоясь о безопасности Муртага. Оно не стоит драки.
Наконец Муртаг заговорил, медленно и отчётливо.
— Мой разум — это единственная святыня, которую у меня не украли. В него пытались пробиться и раньше, но я научился яростно защищаться, ведь опасность мне не грозит лишь внутри моих самых сокровенных мыслей. Ты просишь о том, чего я не могу дать, а особенно — этим двоим. — Он указал на Близнецов. — Делай со мной, что хочешь, но знай: смерть заберёт меня прежде, чем я откроюсь их проверке.
В глазах Ажихада блеснуло восхищение.
— Я не удивлён твоим выбором, хотя я надеялся на иное… Стража! — Кедровая дверь распахнулась, внутрь вбежали воины с оружием наготове. Ажихад указал на Муртага и скомандовал: — Отведите его в комнату без окон и закройте дверь на крепкий засов. У выхода поместите шестерых и никого не впускайте внутрь, пока я не приду. Да, и не говорите с ним.
Воины окружили Муртага, подозрительно его оглядывая. Когда они уходили, Эрагон поймал взгляд Муртага и беззвучно прошептал: «Мне жаль». Муртаг пожал плечами и решительно уставился вперёд. И он, и его охрана исчезли в коридоре. Скоро затих и звук их шагов.
Внезапно Ажихад проговорил:
— Всем выйти из комнаты, кроме Эрагона и Сапфиры. Живо!
Близнецы удалились с поклонами, но Орик сказал:
— Мой король захочет узнать о Муртаге. И дело о моём неподчинении ещё не решено…
Ажихад нахмурился, но затем махнул рукой.
— Я сам скажу Хротгару. А что до твоих действий… подожди снаружи, пока я не позову. И не дай уйти Близнецам. Я с ними тоже ещё не закончил.
— Хорошо, — склонил голову Орик, и за ним с глухим стуком закрылась дверь.
Возникла долгая пауза, затем Ажихад устало вздохнул и сел, провёл рукой по лицу и уставился в потолок. Эрагон с нетерпением ждал, пока он заговорит. Но этого всё не происходило, и юноша выпалил:
— Как Арья, с ней всё хорошо?
Ажихад перевёл взгляд на него и мрачно проговорил:
— Нет… но целители уверяют меня, что она поправится. Они всю ночь над ней трудились. Яд взял с Арьи ужасную дань. Она бы не выжила, если бы не ты. За это Вардены выражают тебе глубочайшую благодарность.
У Эрагона даже плечи обмякли от облегчения. В первый раз он почувствовал, что их бешеный побег из Гил’эйда стоил затраченных усилий.
— И что же теперь? — спросил он.
— Мне нужно, что бы ты рассказал, как нашёл яйцо Сапфиры, равно как и обо всём, что случилось после этого, — ответил Ажихад, сводя пальцы домиком. — Кое-что я знаю из сообщения, которое послал нам Бром, прочее — от Близнецов. Но я хочу услышать всё от тебя, особенно подробности, касающиеся смерти Брома.
Эрагону не хотелось делиться своими переживаниями с незнакомцем, но Ажихад был терпелив. Ну же, нежно подтолкнула юношу Сапфира. Эрагон слегка поёрзал и начал свою историю. Сначала ему было неловко, но с каждой минутой становилось всё легче. Сапфира своими случайными замечаниями помогала вспоминать события ярче. Ажихад слушал очень внимательно, ловя каждое его слово.
Рассказ Эрагона длился несколько часов, юноша часто запинался и мог ненадолго замолкать. Он рассказал Ажихаду о Тейрме (сохранив, однако, предсказание Анжелы лишь для себя) и о том, как они с Бромом нашли ра’заков. Юноша даже упомянул о своих снах об Арье. Когда он дошёл до событий в Гил’эйде и начал говорить о Тени, лицо Ажихада затвердело, и мужчина откинулся назад с непроницаемым взглядом.
Закончив свою историю, Эрагон умолк, заново переживая случившееся. Ажихад встал, сцепил руки за спиной и рассеянно обвёл взглядом одну из книжных полок. Затем, через пару минут, он вновь вернулся за стол.
— Смерть Брома — это ужасная потеря. Он был близким другом мне и мощным союзником всем Варденам. Много раз он спасал нас от гибели своей храбростью и умом. И даже сейчас, в посмертии, он дал нам то, что может обеспечить наш успех, — тебя.
— Но что вы хотите, чтоб я сделал? — спросил Эрагон.
— Я объясню тебе во всех подробностях, — отозвался Ажихад, — но сперва нужно разобраться с более срочными делами. Весть о союзе ургалов с Империей крайне серьёзна. Если Гальбаторикс собирает армию ургалов, чтобы уничтожить нас, Варденам будет нелегко выжить, пусть многие из нас и находятся под защитой Фарзен Дура. Если Всадник, пусть и такой злой, как Гальбаторикс, лишь даже помыслил о союзе с этими чудовищами — это уже доказывает, что он безумен. Меня в дрожь бросает, стоит только подумать о том, что он пообещал в обмен на их шаткую преданность. А теперь ещё и Тень… Сможешь описать его?
Эрагон кивнул.
— Высокий, худой, очень бледный, с красными глазами и волосами. Одет во всё чёрное.
— А его меч — ты его видел? — напряжённо спросил Ажихад. — На клинке была длинная царапина?
— Да, — удивлённо ответил Эрагон. — Но откуда вы знаете?
— Потому что именно я оставил её, пытаясь вырезать ему сердце, — мрачно улыбнулся Ажихад. — Его зовут Дарза — это один из самых ужасных и хитроумных злодеев, когда-либо ступавших на эту землю. Он идеальный слуга для Гальбаторикса и опасный враг для нас. Ты сказал, вы убили его. Как это произошло?
Эрагон живо вспомнил тот миг.
— Муртаг выстрелил в него два раза. Первая стрела попала в плечо, вторая ударила между глаз.
— Этого я и боялся, — нахмурился Ажихад. — Вы его не убили. Теней можно уничтожить, лишь пронзив сердце. Любой другой удар заставит их исчезнуть и появиться в другом месте в виде духа. Процесс не из приятных, но Дарза выживет и вернётся ещё сильнее, чем раньше.
В комнате воцарилось угрюмое молчание, будто предвестник надвигающейся бури. Затем Ажихад произнёс:
— Ты — загадка, Эрагон, головоломка, решения которой никто не знает. Всем известно, чего хотят Вардены — или ургалы, или даже Гальбаторикс, — но никто не понимает, чего хочешь ты. И потому ты опасен, особенно для Гальбаторикса. Он боится тебя, потому что не знает, каким будет твой следующий шаг.
— А Вардены боятся меня? — тихо спросил Эрагон.
— Нет, — осторожно проговорил Ажихад. — Мы надеемся. Но если эта надежда не оправдается, тогда — да, мы будем бояться. — Эрагон опустил взгляд. — Ты должен понять, насколько необычно твоё положение по своей природе. Существуют некие стороны, которые хотят, чтобы ты служил им и никому больше. В тот миг, когда ты вошёл в Фарзен Дур, тебя уже начали тянуть к себе их влияние и власть.
— И ваши тоже? — поинтересовался Эрагон.
Ажихад издал короткий смешок, но глаза его не смягчились.
— И мои тоже. Ты должен кое-что знать: во-первых — как яйцо Сапфиры появилось в Спайне. Бром не рассказывал, что случилось с яйцом после того, как он доставил его сюда?
— Нет, — покачал головой Эрагон, взглянув на Сапфиру. Та моргнула, и в сторону юноши мелькнул её язык.
Ажихад побарабанил по столу пальцами и начал:
— Когда Бром только привёз яйцо к Варденам, всех крайне заинтересовала его дальнейшая судьба. Мы-то думали, что драконы вымерли. Гномы просто хотели убедиться, что будущий Всадник будет нам союзником, — правда, некоторые вообще не хотели, чтобы он появлялся, — а вот для эльфов и Варденов эта проблема стала более личной. Причина довольно проста: на протяжении всей истории Всадниками становились либо эльфы, либо люди, но в большинстве своём — эльфы. Всадников-гномов не было никогда.
Из-за предательства Гальбаторикса эльфы не хотели, чтобы яйцом завладел кто-то из Варденов, потому что боялись, что дракончик может вылупиться для столь же неуравновешенного человека. Положение было напряжённым, обе стороны хотели получить Всадника своей расы. Гномы только подливали масла в огонь, постоянно споря и с эльфами, и с нами, как только выпадала возможность. Напряжение нарастало, и вскоре дошло до угроз, о которых мы впоследствии пожалели. Тогда-то Бром и предложил компромисс, позволявший всем сторонам сохранить лицо.
Он предложил, чтобы каждый год яйцо передавалось от Варденов к эльфам и обратно. И чтобы в каждом из пристанищ мимо него проходили дети, а хранители яйца следили, не вылупится ли дракон. Если нет — они должны были вернуть яйцо другой стороне. Но если бы дракончик всё-таки вылупился, нового Всадника немедленно бы начали обучать. Первый год или около того им или ей занимался бы Бром, здесь. Затем Всадника должны были забрать эльфы, чтобы завершить обучение.
Эльфы неохотно согласились на такой план… с условием, что если Бром умрёт до того, как дракон проклюнется, то они будут вправе тренировать нового Всадника безо всяких помех. Им позволили эту поблажку в соглашении — мы все знали, что дракон, скорее всего, выберет эльфа, — но всё же наш договор обеспечил хотя бы видимость равноправия, в котором мы так отчаянно нуждались.
Ажихад помедлил, его выразительные глаза потемнели. Тени вкрались в его лицо — казалось, что скулы внезапно запали.
— Была надежда, что новый Всадник укрепит союз наших народов. Мы ждали больше десятилетия, но яйцо так и не проклюнулось. И о нём почти забыли — а вспоминали лишь тогда, когда сетовали на бездействие птенца.
Но в прошлом году мы понесли ужасную потерю. Арья исчезла, возвращаясь с яйцом из Тронжхейма в эльфийский город Осилон. Эльфы первыми и обнаружили пропажу. Они нашли её коня и охранников убитыми в Ду Велденвардене, а неподалёку валялись трупы ургалов. Но ни Арьи, ни яйца там не оказалось. Когда эти вести дошли до меня, я испугался, что и девушку, и яйцо забрали ургалы и что скоро они выяснят, где находятся Фарзен Дур и столица эльфов, Эллесмера, где живёт их королева Исланзади. Теперь я понимаю, что эти чудовища работали на Империю, а это куда хуже.
Мы не узнаем в точности, что произошло во время того нападения, пока не очнётся Арья, но из твоего рассказа я выяснил некоторые подробности. — Ажихад опёрся локтями на стол, шурша тканью жилета. — Должно быть, атака была быстрой и уверенной, иначе Арья бы сбежала. Но застигнутая врасплох, не знающая, куда скрыться, она могла сделать только одно — воспользоваться магией, чтобы перенести яйцо в другое место.
— Она владеет магией? — спросил Эрагон. Арья упоминала, что ей давали снадобье, подавляющее силу; юноша хотел убедиться, что она имела в виду именно магию. Ведь тогда она могла бы обучить его новым словам из древнего наречия.
— Это была одна из причин, почему её выбрали хранителем яйца. Так или иначе, Арья не могла вернуть его нам — она была слишком далеко, — и во владения эльфов тоже, ведь они окружены тайными барьерами, чтобы ничто не могло преодолеть их границы магическим путём. Должно быть, девушка подумала о Броме и, в отчаянии, послала яйцо к Карвахоллу. На подготовку у неё не было времени, поэтому я не удивлён, что она настолько промахнулась. Близнецы говорят, что это неточное искусство.
— А почему она была ближе к долине Паланкар, нежели Вардены? — удивился юноша. — Где же живут эльфы на самом деле? Где эта… Эллесмера?
Ажихад не сразу ответил на этот вопрос. Его острый взгляд буквально впился в лицо юноши.
— Просто так я тебе этого не могу сказать, ведь эльфы ревностно охраняют это знание. Но ты всё же должен знать, посему я сделаю это в знак моего доверия. Их города лежат далеко на севере, в самой глубокой чаще бесконечного леса Ду Велденварден. Со времён Всадников ни один гном и ни один человек не был столь дружен с эльфами, чтобы войти в их лиственные залы. Я даже не знаю, как найти Эллесмеру. А что до Осилона… судя по месту, где исчезла Арья, я подозреваю, что этот город расположен у западного края Ду Велденвардена, как раз в направлении Карвахолла. У тебя наверняка много других вопросов, но потерпи — подожди с ними, пока я не закончу.
Собравшись с мыслями, вождь Варденов заговорил уже куда быстрее:
— Когда Арья пропала, эльфы прекратили поддерживать Варденов. Особенно разгневана была королева Исланзади, она отказалась связываться с нами в дальнейшем. В результате, хоть я и получил сообщение Брома, эльфы по-прежнему не знают о тебе и Сапфире… А без их поставок для поддержки войск мы едва ли преуспели в стычках с Империей в течение последних месяцев.
Думаю, теперь, когда вернулась Арья и прибыли вы, королева умерит свою враждебность. И то, что ты спас Арью, крайне поможет нам в этом. Однако твоё обучение будет проблемой как для Варденов, так и для эльфов. У Брома-то была возможность тебя учить, но нам нужно знать, насколько он продвинулся. Поэтому тебе придётся пройти испытание, чтобы определить границы твоих способностей. Эльфы также будут ждать, что ты закончишь обучение у них, но я не уверен, есть ли у нас на это время.
— Почему? — спросил Эрагон.
— По нескольким причинам. Главная из них — вести, что ты принёс об ургалах, — ответил Ажихад, глядя на Сапфиру — она будто притягивала его взгляд. — Видишь ли, Эрагон, сейчас Вардены находятся в крайне щекотливом положении. С одной стороны, мы должны подчиниться желаниям эльфов, если хотим, чтобы они остались нам союзниками. Но, в то же время, мы не можем сердить гномов, если не хотим покинуть Тронжхейм.
— А разве гномы — сами не Вардены? — удивился Эрагон.
Ажихад заколебался.
— В какой-то мере — да. Они позволяют нам жить здесь и обеспечивают поддержку в борьбе с Империей, но они верны лишь своему королю. У меня нет над ними власти, кроме той, что даёт мне Хротгар, но даже у него зачастую возникают проблемы с гномьими кланами. Хротгару подчиняется тринадцать кланов, но каждый клановый вождь обладает невероятной властью; когда старый король гномов умирает, они вместе выбирают нового. Хротгар нам сочувствует, но многие из вождей — нет. Король не может себе позволить ненужные ссоры, иначе он потеряет поддержку своего народа, поэтому его возможность действовать нам во благо крайне ограничена.
— А эти вожди кланов, — осведомился Эрагон, — они и против меня тоже?
— Боюсь, даже более того, — устало ответил Ажихад. — Гномы и драконы давно враждуют — до прибытия эльфов, установивших в стране мир, у драконов была постоянная привычка поедать гномьи стада и воровать их золото, а гномы очень медленно забывают былые обиды. И — да, они никогда не признавали Всадников в полной мере и не разрешали поддерживать порядок в своём королевстве. Когда Гальбаторикс поднялся к власти, это послужило лишь к убеждению многих гномов в том, что со Всадниками и драконами лучше больше никогда не иметь дел. — Свои последние слова Ажихад произнёс, глядя на Сапфиру.
Эрагон медленно проговорил:
— Но почему Гальбаторикс не знает, где находятся Фарзен Дур и Эллесмера? Ведь ему наверняка о них говорили Всадники во время обучения.
— Говорили — да, но не показывали. Одно дело знать, что Фарзен Дур находится в этих горах, а найти его — совсем другое. До того, как погиб его дракон, Гальбаторикса не брали ни в одно из этих мест. А потом, естественно, ему уже не доверяли. Во время восстания он пытался силой выудить эти сведения из нескольких Всадников, но они предпочли умереть, лишь бы не раскрыть их ему. А что до гномов — Гальбаториксу ни разу не удавалось захватить хотя бы одного живым; правда, это лишь вопрос времени.
— Тогда почему он просто не соберёт армию и не пройдёт Ду Велденварден насквозь, пока не найдёт Эллесмеру? — спросил юноша.
— Потому что у эльфов ещё хватает мощи, чтобы ему сопротивляться, — ответил Ажихад. — Гальбаторикс не осмеливается состязаться с ними в силе — по крайней мере, пока. Но его проклятое колдовство становится сильнее с каждым годом. А если рядом с ним встанет ещё один Всадник, тирана будет уже не остановить. Он по-прежнему пытается заставить проклюнуться одно из двух яиц, что у него остались, но пока безуспешно.
Эрагон впал в замешательство.
— Но как же может расти его мощь? Сила тела ограничена его возможностями — не может же она постоянно увеличиваться.
— Мы не знаем, — пожал широкими плечами Ажихад, — как не знают и эльфы. Мы лишь надеемся, что когда-нибудь его уничтожит какое-нибудь из его собственных заклятий.
Тут он нахмурился, сунул руку во внутренний карман жилета и извлёк оттуда потрёпанный кусок пергамента.
— Знаешь, что это? — спросил вождь Варденов, кладя его на стол.
Эрагон наклонился вперёд и взглянул на пергамент. Он был испещрён рядами чёрных надписей на чужом языке. Местами их было не разглядеть за большими пятнами крови, а один край пергамента был обуглен. Юноша покачал головой.
— Нет, не знаю.
— Его забрали у вожака ургальского отряда, который мы уничтожили прошлой ночью. Это стоило нам двенадцати человек — они пожертвовали собой, чтобы ты смог скрыться. Эти надписи — изобретение короля, шифр, которым он пользуется для связи со своими слугами. Я долго над ним сидел, но всё же смог разгадать смысл — по крайней мере, там, где надписи можно прочитать. Здесь написано: «…привратнику Итрё Жада надлежит пропустить носителя сего и его подчинённых. Их нужно разместить с прочими из их рода и у… но только если две группы не сцепятся. Приказы будут отданы от Тарока, от Гашза, от Дарзы, от Ушнарка Могучего». Ушнарк — это Гальбаторикс. На ургальском наречии это слово означает «отец», эта наигранность его забавляет. «Выясните, на что они годятся, и… Пеших и… держать отдельно. Оружие не выдавать, пока не… для марша». Дальше ничего не разобрать, только разве что пару неясных слов.
— А где находится Итрё Жада? Никогда не слышал об этом месте.
— Я тоже, — признался Ажихад, — поэтому подозреваю, что Гальбаторикс переименовал уже существующее место для своих целей. Расшифровав надписи, я спросил себя, что делали сотни ургалов у Беорских гор, где ты впервые их увидел, и куда они направлялись. В приказе стоит «прочие из их рода», так что, думаю, там, куда они шли, было ещё больше ургалов. А король может собирать такие силы лишь по одной причине — чтобы бросить на наше уничтожение армию из людей и монстров, о которой никто не будет знать.
А мы ничего не можем предпринять, кроме как ждать и следить за ними. Без дополнительных сведений нам не найти этот Итрё Жада. Однако Фарзен Дур пока не раскрыт, и надежда жива. Те ургалы, что его увидели, погибли прошлой ночью.
— А откуда вы узнали о нашем прибытии? — спросил Эрагон. — Ведь нас уже ждал один из Близнецов, да и на куллов была устроена засада.
Сапфира тоже внимательно слушала, он был в этом уверен. И пусть сейчас она помалкивала, но юноша знал: позже ей будет, что сказать.
— На входе в долину, через которую вы ехали, у нас стоят часовые — по обе стороны реки Медвежий Зуб. Они послали голубя с предупреждением, — объяснил Ажихад.
Эрагон вспомнил ту птицу, которую пыталась съесть Сапфира, — не был ли это тот самый голубь?
— А когда и яйцо, и Арья исчезли, вы сообщили Брому? Он сказал, что никаких вестей от Варденов не слышал.
— Мы пытались его предупредить, — ответил Ажихад, — но я подозреваю, что наших людей перехватили и убили Имперцы. Иначе зачем бы ра’закам было двинуться к Карвахоллу? А после Бром путешествовал с тобой, и известить его не было никакой возможности. Большим облегчением было, когда он связался со мной через посланника из Тейрма. Меня не удивило, что он пошёл к Джоуду, они ведь были давними друзьями. И ещё Джоуд мог легко послать нам сообщение, потому что контрабандой поставляет нам припасы через Сурду.
Но всё это поднимает серьёзные вопросы. Откуда Имперцы узнали, где устроить засаду на Арью, а позже — и на наших посланцев в Карвахолл? Как Гальбаторикс понял, кто из торговцев помогает Варденам? Ведь после вашего отъезда дело Джоуда было полностью уничтожено, равно как и у других купцов, что нас поддерживают. Каждый раз, когда любой из их кораблей выходит в море, его больше никто не видит. Гномы не могут обеспечивать нас всем необходимым, и посему Вардены отчаянно нуждаются в припасах. Боюсь, что среди нас есть предатель — или предатели, несмотря на все наши попытки проверять души людей на предмет лжи.
Эрагон погрузился в глубокую задумчивость, переваривая всё, что узнал. Ажихад спокойно ожидал, пока тот заговорит, тишина его вовсе не беспокоила. В первый раз с тех пор, как Эрагон нашёл драконье яйцо, он понимал, что происходит вокруг. Наконец-то он узнал, откуда взялась Сапфира и что может ждать его в будущем.
— Чего вы от меня хотите? — спросил юноша.
— Что ты имеешь в виду?
— Я о том, чего ожидают от меня в Тронжхейме. И у вас, и у эльфов есть планы насчёт меня, но что, если они мне не понравятся? — В его голосе появилась резкая нотка. — Я буду сражаться, если нужно, пировать, если выдастся повод, скорбеть, когда придёт горе, и умру, если настанет мой час… но никому не позволю использовать меня против моей воли. — Он помолчал, желая, чтобы его слова в полной мере дошли до собеседника. — В прошлом Всадники вершили суд превыше всех вождей своего времени. Я не требую такого для себя — сомневаюсь, что кто-нибудь согласится на такой надзор, если всю жизнь был свободным, а особенно, если этот надзор будет осуществлять такой юнец. Но у меня есть сила, и я пущу её в ход, когда сочту нужным. И что я хочу знать — так это то, как вы планируете меня использовать. Тогда и решу, согласен я или нет.
Ажихад искоса взглянул на него.
— Будь ты не тем, кто ты есть, и стой перед другим вождём, тебя бы наверняка убили за такие дерзкие слова. С чего ты решил, что я раскрою свои планы по первому твоему требованию? — Эрагон густо покраснел, но не опустил взгляд. — Но всё же ты прав. Твоё положение наделяет тебя правом говорить такие вещи. И от политики тебе никуда не деться — на тебя будут влиять, так или иначе. Я не хочу, чтобы ты стал пешкой какой-то группировки или цели больше, чем ты есть сейчас. Ты должен сохранить свободу, ибо в ней лежит твоя истинная мощь: способность делать выбор, не оглядываясь на вождей и королей. Моя власть над тобой будет ограничена — но, полагаю, это и к лучшему. Трудность в другом — как убедиться, что иные власть имущие тоже приняли это к сведению?
И потом, как бы ты ни возражал, здесь на тебя возложены определённые ожидания. Каждый будет приходить к тебе со своими проблемами, какими бы незначительными они ни были, и требовать, чтобы ты их разрешил. — Ажихад наклонился вперёд, голос его зазвучал крайне серьёзно. — Порой в твоих руках будет лежать чужое будущее… и всего одним словом ты сможешь сделать людей счастливыми — или заставить страдать. Девушки станут советоваться с тобой по поводу женихов — и многие пожелают в женихи и тебя самого, — а старики будут спрашивать, кому из детей им следует оставить наследство. И ты должен быть добр и мудр ко всем, ибо они верят тебе. Не отвечай легкомысленно и не подумав, ведь твои слова возымеют куда более сильное воздействие, чем ты сам того желаешь.
И вождь Варденов откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.
— Быть вождём — это тяжкая ноша, ведь ты отвечаешь за благополучие людей, что подчиняются тебе. Я несу её с того дня, как меня выбрали главой Варденов, а теперь её возьмёшь на себя и ты. Будь осторожен. Я не потерплю, чтобы под моим началом вершилась несправедливость. И не волнуйся о своей юности и неопытности; это скоро пройдёт.
От мысли о людях, просящих его совета, Эрагону сделалось не по себе.
— Но вы так и не сказали, что мне тут надо делать.
— Пока ничего. Ты преодолел сотню и тридцать лиг за восемь дней — есть, чем гордиться. Уверен, отдых придётся тебе как раз кстати. Как восстановишь силы, мы проверим, насколько ты искусен в бою и магии. А потом — да, я объясню, из чего тебе предстоит выбирать, и ты решишь, каким путём двинуться.
— А как же Муртаг? — с горечью спросил Эрагон.
Лицо Ажихада потемнело. Он вынул из-под стола Зар’рок. Гладкие ножны меча заблестели на свету. Ажихад провёл по ним ладонью, задержав пальцы на вытравленном символе.
— Он останется здесь, покуда не допустит Близнецов в свой разум.
— Вы не можете держать его в заточении, — заспорил Эрагон. — Он не совершил никакого преступления!
— Мы не можем освободить его, не убедившись, что он не повернётся против нас. Невиновен или нет, потенциально он для нас столь же опасен, как и его отец был когда-то, — ответил Ажихад, в голосе его проскользнул намёк на печаль.
Эрагон понял, что иначе вождя Варденов не убедить — и что его беспокойство действительно было обоснованным.
— Но как вы узнали его голос?
— Встречался с его отцом, — коротко ответил Ажихад, побарабанив пальцами по рукояти Зар’рока. — Жаль, Бром не сказал мне, что он забрал меч Морзана. Советую тебе не носить его в Фарзен Дуре. Здесь многие вспоминают времена Морзана с ненавистью, особенно гномы.
— Я запомню, — пообещал Эрагон.
Ажихад передал ему Зар’рок.
— Кстати, у меня ведь ещё хранится кольцо Брома. Старик послал его мне, чтобы я уверился в том, что он — это именно он. Я хранил его до поры, пока его хозяин не вернётся в Тронжхейм. Но теперь Бром мёртв, и, я полагаю, кольцо принадлежит тебе — он бы хотел, чтобы так вышло. — Мужчина открыл ящик стола и достал оттуда кольцо.
Эрагон принял его с благоговением. Символ, вырезанный на лицевой грани сапфира, в точности повторял татуировку на плече Арьи. Юноша надел кольцо на указательный палец, любуясь бликами света, отражёнными в камне.
— Я… это честь для меня, — проговорил он.
Ажихад серьёзно кивнул, затем отодвинул кресло и встал. Он обернулся к Сапфире и заговорил уже с ней, и его голос значительно набрал силы:
— Не подумай, что я забыл о тебе, о могучая драконица. Всё, что я говорил, было предназначено как Эрагону, так и тебе. И даже более важно, чтобы ты знала всё это, ибо на тебя ложится долг охранять его в эти опасные времена. Не стоит недооценивать свою мощь и колебаться с ним рядом, ведь без тебя он не одержит победу.
Сапфира опустила голову так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и взглянула на Ажихада сквозь узкие щёлки чёрных зрачков. Они смотрели друг на друга в молчании, и ни один не моргал. Первым пошевелился Ажихад. Он опустил взгляд и мягко проговорил:
— Встретиться с тобой — воистину честь для меня.
Он — то, что нам нужно, с уважением отозвалась Сапфира и изогнула шею, чтобы встретить взгляд Эрагона. Скажи ему, что меня поразил как Тронжхейм, так и он сам. Имперцы не зря его боятся. Но передай ему также, что если бы он решил убить тебя, я бы уничтожила Тронжхейм, а его самого разорвала зубами на части.
Эрагона весьма удивила злоба, прозвучавшая в её голосе, так что он не сразу передал её сообщение. Ажихад серьёзно взглянул на драконицу.
— Я и не ожидал чего-то меньшего от столь благородного создания — но сомневаюсь, что тебе бы удалось миновать Близнецов.
Сапфира насмешливо фыркнула. Пф!
Понимая, что она имеет в виду, Эрагон ответил:
— Тогда они должны быть куда сильнее, чем кажутся. По-моему, при виде гнева дракона они пришли бы в полное смятение. Может, вдвоём они и смогли бы победить меня, но Сапфиру — никогда. Вы должны знать, что дракон усиливает магию Всадника, и она уходит за все пределы, доступные обычному чародею. Поэтому Бром всегда был слабее меня. Мне кажется, что в отсутствие Всадников Близнецы стали переоценивать свои силы.
Похоже, Ажихада эти слова обеспокоили.
— Бром считался одним из наших сильнейших чароплётов. Его могли превзойти только эльфы. Если ты говоришь правду, нам придётся многое пересмотреть. — Он поклонился Сапфире. — В любом случае, я рад, что нам нет нужды причинять вред ни одному из вас.
Сапфира склонила голову в ответ.
Выпрямившись, Ажихад принял властный вид и позвал:
— Орик!
Гном мигом появился в комнате и встал перед столом, скрестив руки на груди. Вождь Варденов раздражённо нахмурился, глядя на него.
— Ты доставил мне много хлопот, Орик. Всё утро пришлось выслушивать жалобы одного из Близнецов на твоё неповиновение. Они не успокоятся, пока тебя не накажут. И, к несчастью, они правы. Дело слишком серьёзное, чтобы можно было его замять. Придётся тебе ответить по счетам.
Взгляд Орика метнулся к Эрагону, но на лице гнома не отразилось никаких эмоций. Он просто заговорил, быстро и не смягчая тон:
— Куллы уже почти обошли Костха-мерну. Они стреляли в дракона, Эрагона и Муртага, но Близнецы никак это не остановили. Они, как… шейлвен, отказывались открыть ворота, даже когда Эрагон кричал пароль с другой стороны водопада. И ничего не делали, когда он не выбрался из воды. Может, я и поступил неправильно, но я не мог позволить Всаднику погибнуть.
— У меня не хватало сил, чтобы выбраться из воды самому, — вступился за него Эрагон. — Если бы он меня не вытащил, я бы утонул.
Ажихад мельком взглянул на него, а затем серьёзно спросил Орика:
— А позже — почему ты пошёл поперёк их воли?
Орик дерзко вздёрнул подбородок.
— Они пытались силой пробиться в разум Муртага, и это было неправильно. Но знай я, кто он, — тогда я бы их не останавливал.
— Нет, ты поступил правильно, хотя всё было бы проще, если бы ты этого не делал. Мы не вправе силой вторгаться в разум людей, кем бы они ни были. — Ажихад провёл пальцами по густой бородке. — Ты поступил благородно, но тем самым — ослушался прямого приказа своего командира. Наказанием за это всегда была смерть.
У Орика закаменела спина.
— Вы не можете убить его за это! Он всего лишь помогал мне, — вскричал Эрагон.
— Ты не имеешь права вмешиваться, — сурово возразил Ажихад. — Орик нарушил закон и должен принять то, что за этим воспоследует. — Эрагон вновь было заспорил, но вождь Варденов остановил его, подняв руку. — Но ты прав. Из-за обстоятельств приговор будет смягчён. А пока, Орик, ты отстраняешься от службы, и тебе запрещается участвовать в любых боевых действиях под моим началом. Тебе ясно?
Лицо гнома потемнело, но замешательство его было лишь мнимым. Он резко кивнул.
— Да.
— Кроме того, раз ты освобождён от своих повседневных обязанностей, я назначаю тебя охранником Эрагона и Сапфиры на всё время их пребывания здесь. Ты должен убедиться, что их разместили со всем комфортом и уютом, какой мы только можем предложить. Сапфира будет жить над Исидар Митрим. Эрагон вправе выбрать любые апартаменты, где только захочет. Когда он оправится после путешествия, отведи его на тренировочную площадку. Его там ждут. — И во взгляде Ажихада промелькнула искра веселья.
Орик низко поклонился.
— Я понял.
— Хорошо, теперь вы все можете идти. И позовите сюда Близнецов.
Эрагон поклонился и повернулся было к выходу, но затем спросил:
— А где я могу найти Арью? Мне бы хотелось повидаться с ней.
— Навещать её не разрешено никому. Придётся тебе подождать, пока она сама придёт к тебе.
И Ажихад опустил взгляд на столешницу, давая понять, что разговор окончен.
@темы: безумству храбрых..., бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон