Дарет располагался на берегах реки Найнор — иначе ему было бы просто не выжить. Деревня эта была маленькой и выглядела заброшенной, без единого признака обитателей. Эрагон и Бром приблизились к ней с величайшей осторожностью. На сей раз Сапфира спряталась неподалёку от деревни; случись беда, драконица через миг будет рядом с ними.
Путники въехали в Дарет, стараясь не шуметь. Бром сжимал меч в здоровой руке, быстрыми взглядами осматривая всё вокруг. Эрагон же держал стрелу на тетиве, пока они ехали меж тихих домов, поглядывая друг на друга с мрачными предчувствиями. Выглядит не очень, заметил Эрагон для Сапфиры. Та не ответила, но юноша ощутил её готовность кинуться вслед за ними. Он взглянул на землю — и успокоился, увидев свежие следы детей. Но где они?
Бром застыл на месте, когда путники въехали в центр Дарета, — ибо там было пусто. Ветер носился по покинутой деревне, иногда закручивая маленькие пылевые смерчи. Старик резко развернул Сноуфайра.
— Давай-ка выбираться отсюда. Не нравится мне всё это. — И он пустил коня в галоп. Эрагон последовал за ним, понукая Кадока.
Но стоило коням проделать лишь несколько скачков, как из-за домов обрушились телеги, преграждая им путь. Кадок захрапел и зарылся копытами в землю, останавливаясь рядом со Сноуфайром. На одну из телег вспрыгнул какой-то смуглый человек, оказавшись прямо перед путниками; на его поясе висел палаш, а в руках он сжимал натянутый лук. Эрагон вскинул собственный лук и прицелился в незнакомца, но тот приказал:
— Стоять! Опустите оружие. Вас окружили шестьдесят лучников. Шевельнётесь — они вас пристрелят.
И, будто по команде, на крышах соседних домов встали ряды людей.
Оставайся на месте, Сапфира! — закричал Эрагон. Их слишком много. Если ты прилетишь, тебя подстрелят в небе. Оставайся на месте! Драконица услышала его, но юноша был не уверен, будет ли она слушаться. Он приготовился воспользоваться магией. Надо будет остановить стрелы, пока они не попали в меня или Брома.
читать дальше — Чего вы хотите? — спокойно спросил Бром.
— Зачем вы пришли сюда? — требовательно спросил человек.
— Купить припасов и послушать новости. Только и всего. Мы направляемся в дом моего кузена в Драс-Леоне.
— Вы довольно сильно вооружены.
— Как и вы, — заметил Бром. — Нынче времена опасные.
— Верно. — Мужчина внимательно посмотрел на них. — Не думаю, что вы желаете нам зла, но мы пережили слишком много стычек с ургалами и бандитами, чтобы я верил вам на слово.
— Если наши слова не имеют значения, то что тогда будет? — задал встречный вопрос Бром.
Люди на крышах не шевелились. По их неподвижности Эрагон понял, что ими владела или высокая дисциплина… или страх за свои жизни. Юноша понадеялся на второе.
— Говоришь, вам нужны только припасы? А вы согласитесь подождать здесь, пока мы принесём то, что вам нужно, а затем заплатить и немедленно уехать?
— Да.
— Хорошо, — сказал мужчина, опуская оружие, хоть и продолжая держать его наготове. Он махнул одному из лучников, тот соскользнул на землю и подбежал к путникам. — Скажите ему, чего вы хотите.
Бром продиктовал короткий список и добавил:
— И если у вас есть лишняя пара перчаток, которые подойдут моему племяннику, я бы и их тоже купил.
Лучник кивнул и убежал.
— Зовут меня Тревор, — сказал человек, стоявший перед ними. — Так бы я пожал вам руки, но в таких обстоятельствах, думаю, лучше сохранить дистанцию. Скажите, откуда вы?
— С севера, — сказал Бром, — но ни в одном месте мы не жили столь долго, чтобы называть его домом. А это вас ургалы к таким мерам вынудили?
— Да, — отозвался Тревор, — и похуже враги. У вас есть новости из других деревень? Мы редко получаем оттуда весточки, но доходили слухи, что они тоже осаждены.
Бром помрачнел.
— Хотел бы я, чтобы не на нашу долю выпало принести вам эти вести. Около двух недель назад мы проезжали через Язуак и нашли его разграбленным. Селян перерезали, тела сложили в кучу. Мы бы постарались устроить им достойное погребение, но на нас напали два ургала.
Потрясённый Тревор отступил назад и опустил глаза — на них блеснули слёзы.
— Увы, это и впрямь тёмный день. Но всё же мне непонятно, как два ургала могли победить всех в Язуаке. Там жили хорошие бойцы — некоторые были моими друзьями.
— Судя по следам, деревню разрушил отряд ургалов, — уточнил Бром. — Похоже, те, с кем мы столкнулись, были дезертирами.
— Насколько большой отряд?
Где-то с минуту Бром теребил свои седельные сумки, а затем ответил:
— Достаточно большой, чтобы разрушить Язуак, но и достаточно маленький, чтобы его не замечали меж деревень. Не больше ста и не меньше полусотни. Если я не ошибаюсь, любое число окажется для вас роковым.
Тревор вяло согласился.
— Вам лучше подумать об уходе, — продолжил Бром. — В этой местности стало слишком опасно, чтобы кто-нибудь мог жить здесь в мире.
— Я знаю, но местные отказываются и думать о переселении. Это их дом — как и мой, пусть я провёл здесь лишь пару лет, — и они ценят его превыше собственных жизней. — Тревор серьёзно посмотрел на старика. — Мы отражали атаки ургалов-одиночек, и это вселило в деревенских уверенность в собственных силах. Боюсь, однажды утром мы все проснёмся с перерезанными глотками.
Тут из дома выбежал лучник, держа в руках кучу вещей. Он положил их рядом с конями, и Бром расплатился, а затем, когда тот ушёл, спросил:
— Почему они выбрали тебя для защиты Дарета?
Тревор пожал плечами.
— Я несколько лет служил в королевской армии.
Порывшись в вещах, Бром протянул Эрагону пару перчаток и уложил остаток припасов в седельные сумки. Эрагон натянул перчатки, стараясь держать руку ладонью вниз, и несколько раз сжал и разжал пальцы. Чувствовалось, что кожа перчаток была хорошей и крепкой, пусть и несколько потёртой от носки.
— Что ж, — сказал Бром, — как я и обещал, мы уходим.
Тревор кивнул.
— Когда доедете до Драс-Леоны, не окажете ли нам услугу? Предупредите Имперцев о нашем положении и о других деревнях. Если весть об этом ещё не достигла короля, это повод для беспокойства. А если достигла, но он выбрал бездействие, это тоже повод для беспокойства.
— Мы передадим ваше послание. Да не затупятся ваши мечи, — пожелал ему Бром.
— И ваши.
Телеги оттащили с дороги, и путники покинули Дарет, направляясь к деревьям вдоль реки Найнор. Эрагон устремил свои мысли к Сапфире. Мы возвращаемся. Всё обернулось как надо. В ответ от неё донёсся лишь еле сдерживаемый гнев.
Бром дёрнул себя за бороду.
— Империя находится в худшем состоянии, чем я представлял. Когда торговцы приехали в Карвахолл, они принесли с собой вести о беспорядках, но я и поверить не мог, что они достигли таких масштабов. Когда вокруг бродит столько ургалов, кажется, что саму Империю атакуют, вот только в ответ не послано ни войск, ни просто солдат. Как будто король не собирается защищать свои владения.
— Странно это, — согласился Эрагон.
Бром пригнулся под низко растущей веткой.
— А ты пользовался своими силами, пока мы были в Дарете?
— Так ведь повода не было.
— Отнюдь, — поправил его Бром. — Ты бы мог почуять намерения Тревора. Даже я смог это сделать, учитывая мои ограниченные способности. Если бы селяне хотели убить нас, я бы просто так там не сидел. Однако я с уверенностью почувствовал возможность открыть нам путь оттуда словами, что я и сделал.
— А как я мог узнать, что думает Тревор? — спросил Эрагон. — Я что, могу заглядывать в души людей?
— Да что с тобой, — укорил его Бром, — ты-то должен был знать ответ на этот вопрос. Ты бы мог открыть намерения Тревора точно так же, как общаешься с Кадоком или Сапфирой. Разум человека не так уж и отличается от разума дракона или коня. Сделать это просто, но эту силу ты должен использовать умеренно и с большой осторожностью. Сознание человека — его последняя святыня. И ты не должен вторгаться в неё, если только на это тебя не вынудят обстоятельства. По этому поводу у Всадников существовали очень строгие правила. Если их нарушали без должной причины, наказание было суровым.
— И ты можешь так делать, хоть ты и не Всадник? — спросил Эрагон.
— Как я уже говорил, при правильном обучении любой сможет разговаривать мысленно, но получаться у всех будет по-разному. Однако, магия ли это, трудно сказать. Магические способности — или установление связи с драконом, — естественно, инициируют этот талант, но я знавал многих людей, кто научился этому самостоятельно. Подумай сам: ты можешь общаться с любым разумным созданием, хоть контакт может быть и не очень ясным. Ты бы мог провести целый день, слушая мысли птицы или понимая, каково земляному червю приходится во время ливня. Но я никогда не считал птиц особо интересными. Лучше начать с кошек; у них необычные личности.
Эрагон перекрутил в руках поводья Кадока, задумавшись о смысле слов Брома.
— Но если я могу забраться в чью-то голову, не значит ли это, что другие могут сделать то же самое со мной? Как я узнаю, подглядывает ли кто в моё сознание? И есть ли способ от этого избавиться?
Откуда я знаю, не может ли Бром сказать, что я думаю прямо сейчас?
— Есть, конечно. Сапфира никогда не ограждала от тебя свой разум?
— Было такое, — признался Эрагон. — Когда она забрала меня в Спайн, я вообще не мог с ней разговаривать. Но она меня не игнорировала; не думаю, что она вообще меня слышала. Вокруг её сознания были стены, сквозь которые я не мог пробиться.
Бром на миг отвлёкся на свою повязку, передвигая её выше по руке.
— Лишь немногие могут сказать, присутствует ли кто-то ещё в их сознании, и из этих немногих лишь горстка может преградить путь вмешательству. Это вопрос тренировок и твоего образа мышления. Благодаря твоей волшебной силе ты всегда будешь знать, находится ли кто в твоём разуме. Узнав об этом, от вторжения можно защититься простой концентрацией на чём-нибудь, исключая всё остальное. Например, если ты будешь думать только о кирпичной стене, то только её враг и найдёт в твоих мыслях. Однако долговременная защита стоит громадных усилий и подготовки. Если тебя отвлечёт даже какая-то мелочь, твоя стена дрогнет, а противник проскользнёт в брешь.
— Как же мне научиться так делать? — спросил Эрагон.
— Этому может помочь лишь одно: тренировка, тренировка и ещё раз тренировка. Представь что-нибудь в своём сознании и удерживай его там, сколько сможешь, не обращая внимания ни на что другое. Это способность высокого уровня, лишь немногие владеют ею в совершенстве, — сказал Бром.
— Мне не нужно совершенство, просто безопасность. — Если я могу попасть в чужой разум, то могу и изменить ход его мыслей? Каждый раз, узнавая что-нибудь новое о магии, я становлюсь с ней всё осторожнее.
Когда путники доехали до Сапфиры, она напугала их, резко вытянув шею навстречу. Кони нервно попятились. Драконица внимательно оглядела Эрагона и издала низкое шипение. Взгляд её был жёстким. Эрагон бросил обеспокоенный взгляд на Брома — он никогда не видел Сапфиру настолько сердитой, — а потом спросил: Что не так?
Ты, зарычала она. Ты — проблема.
Эрагон нахмурился и слез с Кадока. Как только его ноги коснулись земли, Сапфира подсекла юношу хвостом под колени и пригвоздила к земле когтями.
— Ты что делаешь? — завопил он, пытаясь встать, но драконица была слишком сильна для него. Бром внимательно наблюдал за всем этим со спины Сноуфайра.
Сапфира подняла голову над Эрагоном так, чтобы они оказались лицом к лицу. Под её немигающим взглядом юноша поёжился. Ты! Каждый раз, когда ты исчезаешь из виду, то попадаешь в беду. Ты, как недавно вылупившийся птенец, суёшь свой нос повсюду. А что случится, если ты сунешь его во что-то, что укусит в ответ? Как ты тогда выживешь? Я не могу помочь тебе, когда нас разделяют мили. Я пряталась, чтобы никто меня не увидел, но больше этого не будет! Не тогда, когда это может стоить тебе жизни.
Я понимаю, почему ты расстроена, сказал Эрагон, но я куда старше тебя и могу сам о себе позаботиться. Если что, это тебя надо защищать.
Драконица огрызнулась и щёлкнула зубами у него над ухом. Ты и правда так думаешь? — спросила она. Завтра ты поедешь на мне — а не на этом жалком оленеподобном звере, которого ты зовёшь конём, — иначе я понесу тебя в когтях. Ты — Драконий Всадник или нет? Или я тебя не волную?
Этот вопрос ожёг Эрагона, и юноша опустил взгляд. Он знал, что драконица права, но боялся ехать на ней. Их полёты до этого были самым болезненным и суровым из всех испытаний, какие он только выносил.
— Ну, что? — спросил Бром.
— Она хочет, чтобы завтра я ехал на ней, — запинаясь, проговорил Эрагон.
От этих слов у Брома заплясали в глазах огоньки.
— Что ж, седло у тебя есть. Я так думаю, если вас двоих не смогут увидеть, то проблемы в этом не будет.
Сапфира перевела взгляд на старика, а затем вновь уставилась на Эрагона.
— Но что, если на тебя нападут или произойдёт какой-нибудь несчастный случай? Я не смогу добраться до тебя вовремя и…
Сапфира сильнее надавила ему на грудь, не давая говорить. Как раз то, о чём я говорю, малыш.
Бром как будто подавил улыбку.
— Риск того стоит. Тебе в любом случае надо учиться летать на ней. Подумай об этом так: летя впереди и смотря на землю, ты сможешь заметить любые ловушки, засады и прочие нежеланные сюрпризы.
Эрагон поднял взгляд на Сапфиру и сказал: Ладно, я это сделаю. Только отпусти.
Дай мне слово.
Это что, так необходимо? — спросил он. Она моргнула. Хорошо. Даю слово, что полечу с тобой завтра. Довольна?
Удовлетворена.
Сапфира отпустила его и взлетела, оттолкнувшись лапами от земли. Эрагона пробила лёгкая дрожь, пока он смотрел на её пируэты в небе. Затем юноша с ворчанием вернулся к Кадоку и последовал за Бромом.
Лагерь путники разбили почти на закате. Как обычно, Эрагон дрался с Бромом перед ужином. В середине боя юноша нанёс противнику такой мощный удар, что обе их палки сломались, как прутики. Куски дерева со свистом унеслись во тьму в облаке мелких щепок. Бром бросил в костёр то, что осталось от его палки, и сказал:
— С этим покончено; свою тоже выбрось. Ты хорошо учишься, но с палками мы уже никуда продвинуться не можем. С ними ты больше ничего не освоишь. Пора тебе использовать клинок.
И, достав Зар’рок из сумки Эрагона, старик передал его юноше.
— Да мы друг друга в лоскуты изрежем, — возразил Эрагон.
— Вот уж нет. Ты снова забываешь о магии, — напомнил Бром. Он взял свой меч и повернул так, чтобы на его кромке засверкал свет от костра. Поместив пальцы на обоих краях клинка, старик глубоко сосредоточился, морщины на его лбу стали заметнее. Какой-то миг ничего не происходило, но затем Бром пробормотал: — Гёулот ду книфр! — и меж его пальцев проскочила красная искра. Она металась туда-сюда, а старик проводил пальцами по всей длине клинка, потом перевернул его и проделал то же самое с другой стороны. Как только его пальцы перестали касаться металла, искра исчезла.
Бром вытянул руку ладонью вверх и рубанул по ней мечом. Эрагон прыгнул вперёд, но остановить его не успел — и страшно удивился, когда старик с улыбкой поднял невредимую руку.
— Как ты так сделал? — поразился юноша.
— Попробуй кромку, — посоветовал Бром.
Эрагон дотронулся до неё и почувствовал под пальцами нечто невидимое. Барьер был около четверти дюйма в ширину и очень скользким на ощупь.
— Теперь сделай то же самое с Зар’роком, — велел старик. — Твоя защита будет несколько отличаться от моей, но задачу должна выполнять ту же самую.
Он объяснил Эрагону, как произносить слова, и вёл его на протяжении всего действа. Это стоило юноше нескольких попыток, но вскоре он всё-таки обезопасил режущую кромку Зар’рока. Уверившись в этом, паренёк принял боевую стойку. Но перед тем, как начать, Бром предупредил:
— Эти мечи нас не поранят, но кости ломать по-прежнему могут. Я бы предпочёл этого избежать, так что не молоти мечом во все стороны, как ты обычно делаешь. Удар по шее может оказаться смертельным.
Эрагон кивнул, а затем без предупреждения нанёс удар. С его клинка полетели искры, и по лагерю разнёсся лязг металла, когда Бром парировал. После столь долгих поединков на палках меч казался юноше медленным и тяжёлым. Он не мог обращаться с Зар’роком так быстро, как надо, за что и заработал чувствительный удар по колену.
Когда бой закончился, обоих фехтовальщиков украшали большие рубцы — у Эрагона их было больше, чем у Брома. Но юноша был поражён, увидев, что после такой яростной схватки на Зар’роке не осталось ни царапины, ни выбоины.
Путники въехали в Дарет, стараясь не шуметь. Бром сжимал меч в здоровой руке, быстрыми взглядами осматривая всё вокруг. Эрагон же держал стрелу на тетиве, пока они ехали меж тихих домов, поглядывая друг на друга с мрачными предчувствиями. Выглядит не очень, заметил Эрагон для Сапфиры. Та не ответила, но юноша ощутил её готовность кинуться вслед за ними. Он взглянул на землю — и успокоился, увидев свежие следы детей. Но где они?
Бром застыл на месте, когда путники въехали в центр Дарета, — ибо там было пусто. Ветер носился по покинутой деревне, иногда закручивая маленькие пылевые смерчи. Старик резко развернул Сноуфайра.
— Давай-ка выбираться отсюда. Не нравится мне всё это. — И он пустил коня в галоп. Эрагон последовал за ним, понукая Кадока.
Но стоило коням проделать лишь несколько скачков, как из-за домов обрушились телеги, преграждая им путь. Кадок захрапел и зарылся копытами в землю, останавливаясь рядом со Сноуфайром. На одну из телег вспрыгнул какой-то смуглый человек, оказавшись прямо перед путниками; на его поясе висел палаш, а в руках он сжимал натянутый лук. Эрагон вскинул собственный лук и прицелился в незнакомца, но тот приказал:
— Стоять! Опустите оружие. Вас окружили шестьдесят лучников. Шевельнётесь — они вас пристрелят.
И, будто по команде, на крышах соседних домов встали ряды людей.
Оставайся на месте, Сапфира! — закричал Эрагон. Их слишком много. Если ты прилетишь, тебя подстрелят в небе. Оставайся на месте! Драконица услышала его, но юноша был не уверен, будет ли она слушаться. Он приготовился воспользоваться магией. Надо будет остановить стрелы, пока они не попали в меня или Брома.
читать дальше — Чего вы хотите? — спокойно спросил Бром.
— Зачем вы пришли сюда? — требовательно спросил человек.
— Купить припасов и послушать новости. Только и всего. Мы направляемся в дом моего кузена в Драс-Леоне.
— Вы довольно сильно вооружены.
— Как и вы, — заметил Бром. — Нынче времена опасные.
— Верно. — Мужчина внимательно посмотрел на них. — Не думаю, что вы желаете нам зла, но мы пережили слишком много стычек с ургалами и бандитами, чтобы я верил вам на слово.
— Если наши слова не имеют значения, то что тогда будет? — задал встречный вопрос Бром.
Люди на крышах не шевелились. По их неподвижности Эрагон понял, что ими владела или высокая дисциплина… или страх за свои жизни. Юноша понадеялся на второе.
— Говоришь, вам нужны только припасы? А вы согласитесь подождать здесь, пока мы принесём то, что вам нужно, а затем заплатить и немедленно уехать?
— Да.
— Хорошо, — сказал мужчина, опуская оружие, хоть и продолжая держать его наготове. Он махнул одному из лучников, тот соскользнул на землю и подбежал к путникам. — Скажите ему, чего вы хотите.
Бром продиктовал короткий список и добавил:
— И если у вас есть лишняя пара перчаток, которые подойдут моему племяннику, я бы и их тоже купил.
Лучник кивнул и убежал.
— Зовут меня Тревор, — сказал человек, стоявший перед ними. — Так бы я пожал вам руки, но в таких обстоятельствах, думаю, лучше сохранить дистанцию. Скажите, откуда вы?
— С севера, — сказал Бром, — но ни в одном месте мы не жили столь долго, чтобы называть его домом. А это вас ургалы к таким мерам вынудили?
— Да, — отозвался Тревор, — и похуже враги. У вас есть новости из других деревень? Мы редко получаем оттуда весточки, но доходили слухи, что они тоже осаждены.
Бром помрачнел.
— Хотел бы я, чтобы не на нашу долю выпало принести вам эти вести. Около двух недель назад мы проезжали через Язуак и нашли его разграбленным. Селян перерезали, тела сложили в кучу. Мы бы постарались устроить им достойное погребение, но на нас напали два ургала.
Потрясённый Тревор отступил назад и опустил глаза — на них блеснули слёзы.
— Увы, это и впрямь тёмный день. Но всё же мне непонятно, как два ургала могли победить всех в Язуаке. Там жили хорошие бойцы — некоторые были моими друзьями.
— Судя по следам, деревню разрушил отряд ургалов, — уточнил Бром. — Похоже, те, с кем мы столкнулись, были дезертирами.
— Насколько большой отряд?
Где-то с минуту Бром теребил свои седельные сумки, а затем ответил:
— Достаточно большой, чтобы разрушить Язуак, но и достаточно маленький, чтобы его не замечали меж деревень. Не больше ста и не меньше полусотни. Если я не ошибаюсь, любое число окажется для вас роковым.
Тревор вяло согласился.
— Вам лучше подумать об уходе, — продолжил Бром. — В этой местности стало слишком опасно, чтобы кто-нибудь мог жить здесь в мире.
— Я знаю, но местные отказываются и думать о переселении. Это их дом — как и мой, пусть я провёл здесь лишь пару лет, — и они ценят его превыше собственных жизней. — Тревор серьёзно посмотрел на старика. — Мы отражали атаки ургалов-одиночек, и это вселило в деревенских уверенность в собственных силах. Боюсь, однажды утром мы все проснёмся с перерезанными глотками.
Тут из дома выбежал лучник, держа в руках кучу вещей. Он положил их рядом с конями, и Бром расплатился, а затем, когда тот ушёл, спросил:
— Почему они выбрали тебя для защиты Дарета?
Тревор пожал плечами.
— Я несколько лет служил в королевской армии.
Порывшись в вещах, Бром протянул Эрагону пару перчаток и уложил остаток припасов в седельные сумки. Эрагон натянул перчатки, стараясь держать руку ладонью вниз, и несколько раз сжал и разжал пальцы. Чувствовалось, что кожа перчаток была хорошей и крепкой, пусть и несколько потёртой от носки.
— Что ж, — сказал Бром, — как я и обещал, мы уходим.
Тревор кивнул.
— Когда доедете до Драс-Леоны, не окажете ли нам услугу? Предупредите Имперцев о нашем положении и о других деревнях. Если весть об этом ещё не достигла короля, это повод для беспокойства. А если достигла, но он выбрал бездействие, это тоже повод для беспокойства.
— Мы передадим ваше послание. Да не затупятся ваши мечи, — пожелал ему Бром.
— И ваши.
Телеги оттащили с дороги, и путники покинули Дарет, направляясь к деревьям вдоль реки Найнор. Эрагон устремил свои мысли к Сапфире. Мы возвращаемся. Всё обернулось как надо. В ответ от неё донёсся лишь еле сдерживаемый гнев.
Бром дёрнул себя за бороду.
— Империя находится в худшем состоянии, чем я представлял. Когда торговцы приехали в Карвахолл, они принесли с собой вести о беспорядках, но я и поверить не мог, что они достигли таких масштабов. Когда вокруг бродит столько ургалов, кажется, что саму Империю атакуют, вот только в ответ не послано ни войск, ни просто солдат. Как будто король не собирается защищать свои владения.
— Странно это, — согласился Эрагон.
Бром пригнулся под низко растущей веткой.
— А ты пользовался своими силами, пока мы были в Дарете?
— Так ведь повода не было.
— Отнюдь, — поправил его Бром. — Ты бы мог почуять намерения Тревора. Даже я смог это сделать, учитывая мои ограниченные способности. Если бы селяне хотели убить нас, я бы просто так там не сидел. Однако я с уверенностью почувствовал возможность открыть нам путь оттуда словами, что я и сделал.
— А как я мог узнать, что думает Тревор? — спросил Эрагон. — Я что, могу заглядывать в души людей?
— Да что с тобой, — укорил его Бром, — ты-то должен был знать ответ на этот вопрос. Ты бы мог открыть намерения Тревора точно так же, как общаешься с Кадоком или Сапфирой. Разум человека не так уж и отличается от разума дракона или коня. Сделать это просто, но эту силу ты должен использовать умеренно и с большой осторожностью. Сознание человека — его последняя святыня. И ты не должен вторгаться в неё, если только на это тебя не вынудят обстоятельства. По этому поводу у Всадников существовали очень строгие правила. Если их нарушали без должной причины, наказание было суровым.
— И ты можешь так делать, хоть ты и не Всадник? — спросил Эрагон.
— Как я уже говорил, при правильном обучении любой сможет разговаривать мысленно, но получаться у всех будет по-разному. Однако, магия ли это, трудно сказать. Магические способности — или установление связи с драконом, — естественно, инициируют этот талант, но я знавал многих людей, кто научился этому самостоятельно. Подумай сам: ты можешь общаться с любым разумным созданием, хоть контакт может быть и не очень ясным. Ты бы мог провести целый день, слушая мысли птицы или понимая, каково земляному червю приходится во время ливня. Но я никогда не считал птиц особо интересными. Лучше начать с кошек; у них необычные личности.
Эрагон перекрутил в руках поводья Кадока, задумавшись о смысле слов Брома.
— Но если я могу забраться в чью-то голову, не значит ли это, что другие могут сделать то же самое со мной? Как я узнаю, подглядывает ли кто в моё сознание? И есть ли способ от этого избавиться?
Откуда я знаю, не может ли Бром сказать, что я думаю прямо сейчас?
— Есть, конечно. Сапфира никогда не ограждала от тебя свой разум?
— Было такое, — признался Эрагон. — Когда она забрала меня в Спайн, я вообще не мог с ней разговаривать. Но она меня не игнорировала; не думаю, что она вообще меня слышала. Вокруг её сознания были стены, сквозь которые я не мог пробиться.
Бром на миг отвлёкся на свою повязку, передвигая её выше по руке.
— Лишь немногие могут сказать, присутствует ли кто-то ещё в их сознании, и из этих немногих лишь горстка может преградить путь вмешательству. Это вопрос тренировок и твоего образа мышления. Благодаря твоей волшебной силе ты всегда будешь знать, находится ли кто в твоём разуме. Узнав об этом, от вторжения можно защититься простой концентрацией на чём-нибудь, исключая всё остальное. Например, если ты будешь думать только о кирпичной стене, то только её враг и найдёт в твоих мыслях. Однако долговременная защита стоит громадных усилий и подготовки. Если тебя отвлечёт даже какая-то мелочь, твоя стена дрогнет, а противник проскользнёт в брешь.
— Как же мне научиться так делать? — спросил Эрагон.
— Этому может помочь лишь одно: тренировка, тренировка и ещё раз тренировка. Представь что-нибудь в своём сознании и удерживай его там, сколько сможешь, не обращая внимания ни на что другое. Это способность высокого уровня, лишь немногие владеют ею в совершенстве, — сказал Бром.
— Мне не нужно совершенство, просто безопасность. — Если я могу попасть в чужой разум, то могу и изменить ход его мыслей? Каждый раз, узнавая что-нибудь новое о магии, я становлюсь с ней всё осторожнее.
Когда путники доехали до Сапфиры, она напугала их, резко вытянув шею навстречу. Кони нервно попятились. Драконица внимательно оглядела Эрагона и издала низкое шипение. Взгляд её был жёстким. Эрагон бросил обеспокоенный взгляд на Брома — он никогда не видел Сапфиру настолько сердитой, — а потом спросил: Что не так?
Ты, зарычала она. Ты — проблема.
Эрагон нахмурился и слез с Кадока. Как только его ноги коснулись земли, Сапфира подсекла юношу хвостом под колени и пригвоздила к земле когтями.
— Ты что делаешь? — завопил он, пытаясь встать, но драконица была слишком сильна для него. Бром внимательно наблюдал за всем этим со спины Сноуфайра.
Сапфира подняла голову над Эрагоном так, чтобы они оказались лицом к лицу. Под её немигающим взглядом юноша поёжился. Ты! Каждый раз, когда ты исчезаешь из виду, то попадаешь в беду. Ты, как недавно вылупившийся птенец, суёшь свой нос повсюду. А что случится, если ты сунешь его во что-то, что укусит в ответ? Как ты тогда выживешь? Я не могу помочь тебе, когда нас разделяют мили. Я пряталась, чтобы никто меня не увидел, но больше этого не будет! Не тогда, когда это может стоить тебе жизни.
Я понимаю, почему ты расстроена, сказал Эрагон, но я куда старше тебя и могу сам о себе позаботиться. Если что, это тебя надо защищать.
Драконица огрызнулась и щёлкнула зубами у него над ухом. Ты и правда так думаешь? — спросила она. Завтра ты поедешь на мне — а не на этом жалком оленеподобном звере, которого ты зовёшь конём, — иначе я понесу тебя в когтях. Ты — Драконий Всадник или нет? Или я тебя не волную?
Этот вопрос ожёг Эрагона, и юноша опустил взгляд. Он знал, что драконица права, но боялся ехать на ней. Их полёты до этого были самым болезненным и суровым из всех испытаний, какие он только выносил.
— Ну, что? — спросил Бром.
— Она хочет, чтобы завтра я ехал на ней, — запинаясь, проговорил Эрагон.
От этих слов у Брома заплясали в глазах огоньки.
— Что ж, седло у тебя есть. Я так думаю, если вас двоих не смогут увидеть, то проблемы в этом не будет.
Сапфира перевела взгляд на старика, а затем вновь уставилась на Эрагона.
— Но что, если на тебя нападут или произойдёт какой-нибудь несчастный случай? Я не смогу добраться до тебя вовремя и…
Сапфира сильнее надавила ему на грудь, не давая говорить. Как раз то, о чём я говорю, малыш.
Бром как будто подавил улыбку.
— Риск того стоит. Тебе в любом случае надо учиться летать на ней. Подумай об этом так: летя впереди и смотря на землю, ты сможешь заметить любые ловушки, засады и прочие нежеланные сюрпризы.
Эрагон поднял взгляд на Сапфиру и сказал: Ладно, я это сделаю. Только отпусти.
Дай мне слово.
Это что, так необходимо? — спросил он. Она моргнула. Хорошо. Даю слово, что полечу с тобой завтра. Довольна?
Удовлетворена.
Сапфира отпустила его и взлетела, оттолкнувшись лапами от земли. Эрагона пробила лёгкая дрожь, пока он смотрел на её пируэты в небе. Затем юноша с ворчанием вернулся к Кадоку и последовал за Бромом.
Лагерь путники разбили почти на закате. Как обычно, Эрагон дрался с Бромом перед ужином. В середине боя юноша нанёс противнику такой мощный удар, что обе их палки сломались, как прутики. Куски дерева со свистом унеслись во тьму в облаке мелких щепок. Бром бросил в костёр то, что осталось от его палки, и сказал:
— С этим покончено; свою тоже выбрось. Ты хорошо учишься, но с палками мы уже никуда продвинуться не можем. С ними ты больше ничего не освоишь. Пора тебе использовать клинок.
И, достав Зар’рок из сумки Эрагона, старик передал его юноше.
— Да мы друг друга в лоскуты изрежем, — возразил Эрагон.
— Вот уж нет. Ты снова забываешь о магии, — напомнил Бром. Он взял свой меч и повернул так, чтобы на его кромке засверкал свет от костра. Поместив пальцы на обоих краях клинка, старик глубоко сосредоточился, морщины на его лбу стали заметнее. Какой-то миг ничего не происходило, но затем Бром пробормотал: — Гёулот ду книфр! — и меж его пальцев проскочила красная искра. Она металась туда-сюда, а старик проводил пальцами по всей длине клинка, потом перевернул его и проделал то же самое с другой стороны. Как только его пальцы перестали касаться металла, искра исчезла.
Бром вытянул руку ладонью вверх и рубанул по ней мечом. Эрагон прыгнул вперёд, но остановить его не успел — и страшно удивился, когда старик с улыбкой поднял невредимую руку.
— Как ты так сделал? — поразился юноша.
— Попробуй кромку, — посоветовал Бром.
Эрагон дотронулся до неё и почувствовал под пальцами нечто невидимое. Барьер был около четверти дюйма в ширину и очень скользким на ощупь.
— Теперь сделай то же самое с Зар’роком, — велел старик. — Твоя защита будет несколько отличаться от моей, но задачу должна выполнять ту же самую.
Он объяснил Эрагону, как произносить слова, и вёл его на протяжении всего действа. Это стоило юноше нескольких попыток, но вскоре он всё-таки обезопасил режущую кромку Зар’рока. Уверившись в этом, паренёк принял боевую стойку. Но перед тем, как начать, Бром предупредил:
— Эти мечи нас не поранят, но кости ломать по-прежнему могут. Я бы предпочёл этого избежать, так что не молоти мечом во все стороны, как ты обычно делаешь. Удар по шее может оказаться смертельным.
Эрагон кивнул, а затем без предупреждения нанёс удар. С его клинка полетели искры, и по лагерю разнёсся лязг металла, когда Бром парировал. После столь долгих поединков на палках меч казался юноше медленным и тяжёлым. Он не мог обращаться с Зар’роком так быстро, как надо, за что и заработал чувствительный удар по колену.
Когда бой закончился, обоих фехтовальщиков украшали большие рубцы — у Эрагона их было больше, чем у Брома. Но юноша был поражён, увидев, что после такой яростной схватки на Зар’роке не осталось ни царапины, ни выбоины.
@темы: безумству храбрых..., бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон