The dragon fanned its wings; they were what had made it appear so contorted. The wings were several times longer than its body and ribbed with thin fingers of bone that extended from the wing’s front edge, forming a line of widely spaced talons.Когда дракончик расправлял крылья, очертания его тела становились несколько угловатыми. Крылья были в несколько раз длиннее туловища, и на конце каждого виднелись тонкие костистые пальчики, издали напоминавшие страшные растопыренные когти.Дракон развернул свои крылышки; именно из-за них он казался таким изогнутым. Крылья были в несколько раз длиннее тела и держались на тонких костяных пальчиках, тянущихся от передней кромки крыла, образуя ряд широко расставленных когтей.(Видимо, автор хорошо знает, чем образованы крылья рукокрылых, потому что те косточки, на которых держатся перепонки, – это действительно тонкие удлинённые пальцы, заканчивающиеся когтями (специально смотрела у Брэма). А мэтресса, как я понимаю, не удосужилась справиться ни в каком зоологическом справочнике по этому поводу.)
Its mouth was open pitifully, like a young bird’s, displaying rows of pointed teeth.В его приоткрытой пасти виднелись ряды острых зубов.Его пасть была жалобно открыта, будто клювик у птенца, обнажая два ряда заострённых зубов.(Он хотел ЕСТЬ! Ещё вопросы будут?)
The dragon smelled his hand, nibbled his sleeve. He pulled his arm back.…дракон осторожно обнюхал его руку, пососал рукав и отвернулся.Дракончик понюхал его ладонь, погрыз рукав. Юноша отдёрнул руку.(Возможен также вариант «откусил кусочек рукава», но это уже как-то слишком… Дракончик не отворачивался – может, он бы этот многострадальный рукав сгрыз подчистую, если бы Эрагон не отобрал вкусную игрушку.)
читать дальшеAn iron clang filled his ears, and he heard a soundless scream of rage. Every part of his body seared with pain.
В ушах стоял звон металла, свирепая боль пронзала тело.
В его ушах раздался железный звон, он услышал беззвучный вопль ярости… Каждую частицу его тела обжигала боль.
(Кто кричал – лично мне пока непонятно. Не то Гальбаторикс, не то Тень… Но почему об этом вопле не упоминает мэтресса? Тоже не поняла – и фиг с этим, пропустим?)
He felt it again, but this time it solidified into a tendril of thought through which he could feel a growing curiosity.
Затем это ощущение пропало, но вскоре возникло снова, на сей раз сконцентрировавшись в некое подобие мысли: пожалуй, это любопытно, думал Эрагон.
Затем это чувство вернулось вновь, но на этот раз оно будто загустело, оформилось в щупик мысли, в которой юноша мог ощущать растущее любопытство.
(Типичная подмена субъектов действия. Любопытство чувствовал дракон – не Эрагон. Эрагон на данный момент пока вообще ничего не соображал.)
He got up with a sigh. This was a dangerous animal, of that he was sure.
Вздохнув, Эрагон встал с постели. Ему казалось, хотя он и не был в этом до конца уверен, что он только что мысленно «разговаривал» с драконом. Единственное, в чем он был совершенно уверен, что этот дракон – существо таинственное и очень опасное.
Эрагон со вздохом поднялся. Перед ним было опасное животное, это уж точно.
(Ой, как много всего наворочено… Спасибо мэтрессе, а то бы бестолковые читатели и не поняли совсем, что юноша вошёл в контакт с дракончиком… Маккефри не читали, совсем ничего не соображаем…)
It smelled the square cautiously, then jabbed its head forward like a snake and snatched the meat from his fingers, swallowing it whole with a peculiar jerk.
…и тот, осторожно обнюхав угощение, каким-то змеиным движением выбросил голову вперёд, схватил мясо и мгновенно проглотил его с таким звуком, с каким пробка вылетает из бутылки.
Зверёк осторожно понюхал кусочек, а затем выстрелил головой вперёд, как змея, и ухватил мясо с его пальцев, заглотав его целиком каким-то странным судорожным движением.
(Не знаю, можно ли вообще сравнивать глоток с пробкой из бутылки… Но про звуки в оригинале точно ничего не было.)
Done eating, it crawled onto his arm and curled against his chest. Then it snorted, a puff of dark smoke rising from its nostrils.
Насытившись, дракончик залез к Эрагону на колени и свернулся клубком. Во сне он слегка похрапывал, и с каждым всхрапом из ноздрей у него вырывался чёрный дымок.
Поев, он заполз на руку юноши и свернулся на груди. Потом фыркнул – из ноздрей поднялось облачко тёмного дыма.
(Фырк был единичным – как и дым. Любое разумное существо, даже не прошедшее курс анатомии, знает, чем колени отличаются от руки. Кстати, потом мэтресса упоминает о том, как Эрагон разминал усталую руку… С чего же она устала, если дракончик якобы лежал у него на коленях?)
Gently, he carried it to the bed and set it by his pillow.
Эрагон, нежно прижимая его к себе, лёг на кровать, а дракона переложил на подушку.
Паренёк осторожно перенёс зверька на постель и поместил рядом с подушкой.
(Минуточку, так кого Эрагон к себе прижимал, а кого переложил? Их там было не один, что ли?)
Neither of them would care to have a dragon around.
Вот только оба они, конечно, не захотят с ним возиться.
Никому бы из них не понравилось заиметь дракона под боком.
(У глагола “care” очень много значений… В их числе не только «заботиться», но и «нравиться». И если грубо сляпать, то – «никому из них не понравится, если поблизости будет шастать дракон». Но это не совсем точно, посему – смотрите выше.)
It wriggled, trying to get free, then clambered into the hut, where it ate a piece of meat, curled up, and blinked coyly at him.
Сперва малыш извивался и пытался вырваться, но, осмотревшись, обнаружил в гнезде кусок мяса, съел его и, довольный, свернулся клубком на своей подстилке из тряпок, весело поглядывая на Эрагона.
Тот заизвивался, пытаясь освободиться, потом забрался в хижину, съел там кусок мяса, свернулся комочком и робко заморгал на юношу.
(Меня зацепило выражение «весело поглядывая». “Coyly” – это не оно! Я, конечно, понимаю, что поевший зверёк может повеселеть, но ведь его только что оторвали от единственного близкого существа, да ещё и не дождавшись, пока вырастет! Плюс и холод собачий – так что, особо тут радоваться нечему. )
The dragon blinked again.
Sure that it had not understood him, Eragon groped with his mind until he felt the dragon’s consciousness.
Дракон совершенно по человечески ему подмигнул, и сколько бы Эрагон ни пытался убедить себя, что это маленькое существо никак не может понимать человеческую речь, его не покидало ощущение, что между ним и драконом существует прочная мысленная связь.
Дракончик снова моргнул.
Подумав, что зверёк его не понял, Эрагон попытался нащупать разумом сознание дракона – и преуспел.
(Найдите десять отличий.)
He lifted and turned it over, ignoring its squeals of displeasure, but was unable to find any distinguishing marks.
Он даже перевернул дракончика пузом вверх, не обращая внимания на его негодующий писк, но так и не сумел отыскать никаких признаков его половой принадлежности.
Он поднял и перевернул зверька, не обращая внимания на недовольные писки, но так и не смог найти характерных признаков.
(Помилуйте, какая «половая принадлежность»? Мы не на консилиуме сексопатологов!)
A smooth routine was quickly established.
Вскоре все пошло как по маслу.
Очень быстро установился определённый порядок.
(Как говорил незабвенный Пончик, «режим питания нарушать нельзя». Здесь – режим дня.)
Farmers would notice if game started disappearing from Palancar Valley.
Фермеры, конечно, уже успели обратить внимание на то, что дичь стала постепенно исчезать из долины Паланкар…
Ведь фермеры заметили бы, начни дичь исчезать из долины Паланкар.
(Ни фига себе дракон! Всего две недели от роду, а в долине его стараниями уже дичь вымирает, да ещё так заметно! Это ж сколько он жрёт, ростом Эрагону по колено?! Ой, маразм…)
Eragon took long walks in the evening with the dragon padding beside him.
Вечерами Эрагон отправлялся с ним на дальние прогулки по лесу, и дракон бежал рядом, точно собака.
Вечерами Эрагон отправлялся на долгие прогулки, и дракончик неслышно шёл рядом с ним.
(Сравнивать дракона с собакой… Особенно, если этого не делает автор…)
When they found a clearing, he would settle against a tree and watch the dragon soar through the air.
Отыскав подходящую поляну, Эрагон усаживался под деревом и смотрел, как дракон плавает и ныряет в небесной вышине.
Найдя поляну, юноша садился под деревом и наблюдал, как его питомец парит в небе.
(Плавает и ныряет, мда? Наверно, у него первый зверско-юношеский разряд по водным видам спорта… в небе.)
So when Roran went to get a chisel repaired in Carvahall, Eragon volunteered to go with him.
В общем, как только Роран сказал, что ему нужно заточить долото и подправить в кузне кой какой инструмент, Эрагон вызвался с ним вместе пойти в Карвахолл.
И поэтому, когда Роран отправился в Карвахолл починить долото, Эрагон вызвался пойти с ним.
(Я сначала сдуру перевела «забрать долото из починки». Это чтоб вы знали, какая я честная!
Однако, как бы там ни было с этим долотом, больше Роран ничего «подправлять» не собирался.)
It banked slowly to his left and spiraled gently down to the ground. The dragon back-flapped for balance with a deep, muffled thwump as it landed.
Затем дракон, описав изящную спираль, опустился на поляну и сел точно слева от Эрагона, выгнув спину и шлёпнув по земле хвостом для устойчивости.
Дракон медленно заложил вираж слева от него и мягко закружил, опускаясь на землю. Приземлился он, замахав крыльями для равновесия и издав глубокий, приглушённый чавк.
(Вот этот «чавк» – это моя гордость! Откуда мы знаем, чем он там чавкнул – хвостом ли, или просто приземлился на сырую землю? Междометия – это страшная сила!)
It snorted with unease. He attempted to soothe it with a calming mental picture, but the dragon whipped its tail, unsatisfied.
Дракон, явно недовольный этим известием, всхрапнул, и Эрагон тщетно пытался его утешить. Дракон все не успокаивался и, как кошка, раздражённо вилял хвостом.
Зверь беспокойно фыркнул. Юноша попытался утихомирить его успокаивающей мысленной картинкой, но дракон недовольно хлестнул хвостом.
(Помимо всего прочего – разве кошки виляют хвостами? Я всегда думала, что так делают собаки, а у кошек хвосты просто подёргиваются из стороны в сторону…)
Scales bumped under his fingers as he patted it gently.
Синие чешуйки так и потрескивали у него под рукой, когда он нежно оглаживал дракона.
Чешуйки топорщились под его пальцами, пока он мягко поглаживал зверя.
(Треска не слышу.)
For the first time he did not think of the dragon as an animal. It was something else, something . . . different. He raced home, trying to escape the dragon. My dragon.
Впервые он воспринимал дракона не как животное. Нет, он не животное и не человек, а совсем другое существо… Спеша домой, Эрагон тщетно пытался избавиться от воспоминаний об этих глазах. МОЙ ДРАКОН!
В первый раз юноша не думал о драконе как о животном. Он был чем-то ещё, чем-то… другим. Эрагон помчался домой, пытаясь убежать от дракона. Моего дракона.
(Ох-хо-хо…)
@темы:
безумству храбрых...,
бредни лингвиста-маньяка,
цитатсы,
Эрагон