Тем, кто уже заявился или ещё собирается на игру "Магический Петербург: Время перемен")
Это - всего лишь пролог. Я не уверена, что буду выкладывать сюда всё остальное по мере написания, хотя кое-что уже есть (и давно), потому что то, что пишется, освещает историю, предшествовавшую воцарению в Российской Империи династии Ноэйрдвайк, и... там слишком много спойлеров. ^^Я верю в честность игроков, но всё-таки, при знании некоторых подоплёк событий играть будет уже не так интересно.
Однако - пролог как раз и можно выложить, потому что, прочитав его, можно понять, какой же Катаклизм разразился на планете Земля, в результате которого через несколько сотен лет мир Магического Петербурга стал таким, каким его увидят игроки и их персонажи.
Ну, и не стану скрывать, есть ещё одна причина. Мне нужен фидбек, чтобы писать дальше нашу общую историю) Ибо летописец (да-да, не автор, но летописец, ибо авторов поистине несколько) не в меру ленив и забывчив, mea culpa.
Итак...
Пролог
28 декабря 2013Никогда раньше не вёл личный дневник. Ни в детстве, в разлинованной тетрадке, ни в пору студенчества, в блокноте с отрывными листами, ни в зрелости, в пухлом молескине с твёрдой обложкой. Новомодные сетевые ресурсы, так называемые блоги, тоже прошли мимо меня. А теперь чувствую — пришла пора начинать. В той самой тетрадке, разве что в клеточку, случайно найденной в секретере. Не знаю, зачем я это делаю. Надежда на то, что кто-то по истечении времени отыщет эти записи и придаст им какое-то историческое значение, смешна и не имеет права на существование. Это же абсурд, и ничего более, учитывая, что творится вокруг. Но я привык упорядочивать пространство вокруг себя. А сейчас начинается такой хаос, что простые бумажные листы с полями кажутся мне спасительным якорем, я хватаюсь за шариковую ручку, как за соломинку, и сразу становится легче. В голове проясняется, мысли обретают более-менее стройный логический порядок, всё становится на круги своя. По крайней мере, в моём сознании, что лично мне важнее, пожалуй, всего на свете.
В конце-то концов, я — историк. И пред лицом надвигающейся катастрофы мне остаётся лишь вести свою летопись.
Но это было лирическое отступление, чтобы унять дрожь в пальцах и настроиться на рабочий лад. Теперь — факты, факты и только факты. Итак…
Как говорится, ничто не предвещало. Никаких знамений, оголтелых пророков, выкладок учёных и прочая, и прочая. Старый год подходил к концу, страна активно готовилась к празднованию нового. На улицах — ёлки, украшения в витринах, иллюминация и прочая мишура, разве что без снега. Тёплая выдалась зима, европейская. Ну так на то и Санкт-Петербург — европейский город.
Телевизионные каналы пестрели новогодней рекламой, новогодними анонсами, новогодними фильмами. Праздник наступал, одним словом. Вот только позавчера новости начались совершенно не праздничные. Их, конечно, скрывали за ёлочными гирляндами и пухлыми рисованными снеговиками, но главные новостные сводки буквально пестрели сигналами СОС.
Стихийные бедствия. Америку трясёт, в Австралии наводнения, цунами обрушилось на злосчастный Таиланд, бедолаги-японцы, едва оправившись после трагедии Фукусимы, борются с водной и земной стихией одновременно, на Камчатке проснулась Ключевская сопка, на Канарских островах на месте вулкана Тейде — озеро лавы. Ужасные, немыслимые кадры, ещё более леденящие сердце контрастом человеческого страдания — и праздничных украшений на разрушенных домах, кажущихся такими нелепыми на фоне буйства природы.
Выражаем сочувствие, передаём соболезнования, мысленно с вами, но — вернёмся к нашей программе после рекламной паузы. Нас это как будто не касается, ведь всё это происходит очень далеко, а Дальний Восток — это вроде как и не мы вовсе…
На следующий же день дошло и до нас. Западная Европа. Восточная Европа. Россия.
Побережье Великобритании затопило, плоть Франции и Германии прорезали новые нерукотворные каналы, Венецию смыло. Среднесибирское плоскогорье корчится в муках, Волга вскрыла лёд и вышла из берегов, обрушилась дамба Куйбышевского водохранилища. Геологи хватаются за головы, метеорологи разводят руками — такого просто не может быть! Никаких признаков, ничего, да тектонические плиты и вовсе не могут так себя вести ни с того, ни с сего. Должна быть причина! Какая? Где? Учёные не могут объяснить.
…Я никогда не верил ни в бога, ни в чёрта, ни в советскую власть, ни в конец света. Но да помогут нам небеса… Похоже, он действительно наступает.
Дальше?29 декабря 2013
Третий день Земля сходит с ума. Людям уже не до праздника. Хотя — кому как, некоторые и веселятся горько, кто во что горазд. Под окнами слышны разудалые крики пьяных, которым море по колено, вой автосигнализации, звон разбитого стекла и отчаянный визг шин. Кто-то пытается убежать от природы? Бегите, наивные. Куда вы денетесь с земного шара?
Взял остатки денег, выбрался на улицу, набрал наперёд не скоропортящихся продуктов и лекарств, на всякий случай — запас парафиновых свечей и спичек. В магазинах — столпотворение, но здравомыслящие люди по-прежнему находятся, а в ближайшем супермаркете обученная охрана не допускает паники. Хоть кто-то.
Очень хочется выключить телевизор, но я заставляю себя смотреть. Показывают странное. Наряду с результатами землетрясений и наводнений — следы человеческих разрушений. Кладбище искорёженных машин на одной из магистралей Нью-Йорка. Последствия взрыва на бензоколонке в пригороде Мадрида. Настоящая бойня в одном из французских офисов — в телах погибших торчат какие-то непонятные металлические штыри; их показали мельком, но такое ощущение, будто росли они прямо из пола. Пепелище на месте школы в Аргентине. Репортёр с искажённым лицом утверждает, что это сделал ребёнок. Якобы он своими глазами видел, как здание в единый миг вспухло рыже-алым огненным шаром, а когда тот опал, посреди выжженного круга осталась стоять семилетняя девочка. Даже не опалённая. С розовыми бантиками в косичках. Бред какой-то. Журналистам только дай повод раздуть панику, они непременно этим воспользуются.
Но следующие кадры заставляют шевелиться волосы на голове. Прямой репортаж из вертолёта, видео смазано и дёргается, у оператора явно нетверда рука. И есть отчего. Под толщей воды угадываются очертания городов и деревень, а истеричный женский голос за кадром, в панике, захлёбываясь слезами, утверждает, что вертолёт летит над самым сердцем… Австралии?! Но ведь этого не может быть… Не может быть, чтобы целый материк, пусть и меньше своих собратьев…
По изображению идёт внезапная рябь, волны, потом снег. У оператора не выдержали нервы? Жду две минуты, потом переключаю каналы. То же самое. Старый добрый советский метод шлепка по корпусу телевизора ничего не даёт. По радио — белый шум. Ноутбук не находит Интернет. Наудачу подключаю к нему кабель из роутера — вроде бы нашёл. Но мобильный сеть не ловит, а стационарного телефона у меня нет.
Стучусь к соседям. У них то же самое. У всех, кроме Анны Дмитриевны с шестого этажа. Та на звонки не отвечает, а из-под двери её квартиры ползёт по капле подозрительная густая жидкость зелёного цвета. Я… не стал проверять, что это. Смалодушничал. Ушёл, крикнув на площадке, чтобы вызвали скорую или МЧС. Хотя… как их теперь вызовешь? Только бегом добежишь.
Страшно.
30 декабря 2013
Ранний вечер. Сижу в кресле у подоконника, жгу свечи и смотрю в окно. За окном крупными хлопьями идёт снег и слышен глухой и недобрый рокот воды, грозящейся выйти из гранитных берегов. Как там было у поэта?
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась.
Интересно, что останется от Петербурга на этот раз? И не поскачет ли по затопленному Невскому видимый теперь уже всем Медный всадник?
Квартиру Анны Дмитриевны всё-таки вскрыли вчера. Ничего не нашли, кроме этой самой зелёной жидкости по всему полу. А в центре гостиной на паласе — вставную челюсть. Её вставную челюсть. И больше ничего.
Каюсь, вчера после этого пил коньяк. Без закуски. Потом вышел в Интернет. Где-то после десяти вечера сеть пропала. А в два часа пополудни сегодня отключилось электричество. Везде. Вот и похвалишь себя лишний раз за то, что дневник завёл не электронный, а обычный. Ощущение материальной ручки в пальцах и понимание, что написанные чернилами на бумаге слова никуда не исчезнут, неимоверно успокаивает. А писать можно и при свечах, потому и жгу.
Некоторое время назад на улице были слышны выстрелы и крики. А потом — только крики. Причём, не только боли, но и удивления. Судя по матерным эквивалентам нормального русского выражения «что происходит?», у участников перестрелки отказало оружие. Забавно. Но не более того. Если уж человек захочет предаться разрушению, то найдёт для этого способ. В конце концов, ножи, палки и камни никто не отменял.
Снег идёт всё сильнее, скрадывая звуки разбивающихся стёкол и вышибаемых дверей. Мародёры. Грабят магазины. Зачем? Для чего? Куда они себе воткнут эти телевизоры, хотелось бы мне знать? Я проверял — даже карманный фонарик отказывается включаться, несмотря на работающую, совершенно новую батарейку. Происходит что-то совершенно неописуемое. Я ещё могу понять отсутствие света, ведь его вполне допускает авария на электростанции. Но фонарик? Но внезапно сдохший мобильный телефон, на котором ещё оставалось два деления? Но последовавший вслед за ним ноутбук с полным зарядом аккумулятора? Такое ощущение, что то ли вся техника взбесилась и перестала работать, то ли внезапно изменились законы физики. И то, и другое более, чем вероятно в творящемся вокруг сумасшествии.
Смотрю в окно. За летящей пеленой белоснежных хлопьев угадываются очертания фигур, мечущихся и скользящих вдоль домов. Некоторые из них кажутся мне не вполне человеческими, и я поспешно вжимаюсь в кресло, стараясь, чтобы меня не было видно снаружи. Ересь какая-то… Ну не может, не может быть у человека таких лап! Наверняка кто-то шутит злые шутки и одевается в маскарадные костюмы, поднимая панику среди народонаселения. Или же… Нет, это предположение уж слишком невероятно. Хотя, вспоминая квартиру Анны Дмитриевны…
Снизу слышится глухое утробное рычание. Аккуратно встаю и задёргиваю тяжёлые шторы. На сегодня с меня явно хватит.
31 декабря 2013
Сегодня утром проснулся и… упал. Не на пол, на кровать. Судя по ощущениям, какое-то время сна я бесконтрольно витал где-то в пяти сантиметрах над постелью. В комнате при этом никого не оказалось, следовательно, напрашивается вывод, что данное действо бессознательно сотворил я сам. Это заставляет задуматься. Стоит порассуждать логически.
Может ли быть, что в произошедших природных и техногенных катастрофах повинен какой-то сбой в электромагнитном поле Земли? Возможно ли, что тот же самый сбой как-то повлиял на активность человеческого мозга, пробуждая ранее спящие области и проявляя те способности, что в нашем привычном обществе называются паранормальными? Помнится, нечто подобное было описано в фильме «Феномен» с Траволтой, только в случае его героя приобретение способностей было связано с неизлечимой опухолью мозга. Неприятно думать, что всё человечество внезапно «опухло» думательным аппаратом и обречено на гибель. Будем считать, что дело действительно в электромагнитном поле.
Однако же, если выпадает шанс обладания подобными возможностями, грех не провести эксперимент по их развитию. Никогда раньше не интересовался магией и колдовством, посему приходится руководствоваться виденными когда-то фильмами про джедаев. Помнится, оные рыцари со световыми мечами перемещали предметы по воздуху силой воли, при этом проделывая какие-то пассы. Глупо, наверное, всё это выглядит со стороны. Интеллигентный мужчина средних лет с бородкой и в очках стоит посреди комнаты, вперив сосредоточенный взгляд в серебряную ложечку, и машет в воздухе руками. Обхохочешься.
Тем не менее, к полудню я преуспел в сложном и непривычном деле левитации предметов, приподняв ложку над столом где-то сантиметров на пять. Причём, в ходе опыта было установлено, что сила мысли тут совершенно ни при чём. Ложку приподнимали миниатюрные воздушные потоки, которыми я каким-то образом научился управлять. После чего выдохся и уселся в любимое кресло, записывать результаты эксперимента — собственно, чем сейчас и занимаюсь. С непривычки заметна резкая усталость, причём, как эмоциональная, так и физическая. Ложка при перемещении не нагрелась, не охладилась, не деформировалась никоим образом. Видимо, потому что воздушные потоки обладали температурой окружающей среды. В дальнейшем можно попробовать перейти к завихрению воздуха и попыткам его нагревания и охлаждения.
От записей меня отвлёк какой-то мерный угрожающий гул. Выглянув в окно, я обнаружил начавшуюся метель и… Неву. Уровень воды поднялся ещё выше, река бурлила, не только заливая берега набережной, но и выплёскиваясь на улицы. Я ещё успел отстранённо подумать, что будет, когда она дойдёт до первых этажей зданий, но тут заметил на соседнем мосту какую-то фигуру. Сквозь снег было плохо видно, но, присмотревшись, я понял, что это высокая женщина с коротко стриженными светлыми волосами, облачённая в чёрно-белый брючный костюм. Волны яростно плескались у самых её ног, подмывая перила моста, но, казалось, её это вовсе не волновало. Как сквозь сон я наблюдал, как женщина властно вскидывает руки, обращённые ладонями к разбушевавшейся стихии, и Нева, поворчав немного для приличия, начинает постепенно успокаиваться: взбухшие горбы чёрных волн опадают, клокочущая пена сходит на нет, река возвращается в укреплённое людьми русло.
После такого зрелища остался в состоянии изменённого сознания. Вот как люди работают. Это вам не ложки левитировать, многоуважаемый новоиспечённый Нео. Стыдитесь, товарищ. Стыдитесь и учитесь.
Остаток дня прилежно учился с перерывами на обед и ужин. Получилось создать маленький карманный вихрь диаметром в десять сантиметров.
Ночью сквозь сон слышал чёткие армейские команды, доносившиеся с улицы. Они накладывались на возникавшие в мозгу картины стройных военных колонн, маршировавших через центр города, и мне отчего-то казалось, что это не просто грёзы воспалённого сознания и что наши вооружённые силы действительно приходят в себя.
А жизнь потихоньку начинает налаживаться…
01 января 2014
Под утро проснулся от громогласного животного рёва, сменившегося визгом и поскуливанием с нотками боли и удивления. Вслед ему раздался резкий и пронзительный мужской смех. С Новым годом, страна…
Метель улеглась. Наводнение тоже. Военные мне не приснились — они действительно то и дело маршировали небольшими сплочёнными отрядами в различных направлениях. Причём, насколько мне было видно из окна, абсолютно не вооружёнными. По крайней мере, автоматов при них не было. И правильно. Зачем, если они не работают?
Отопление отключили. Не дожидаясь, пока квартира полностью остынет, засыпал в складной мангал угля, купленного во время последнего похода в магазин, и поджёг на середине комнаты. Жаль только, мало его, на всю зиму не хватит. Во-первых, много мне было не унести, а во-вторых — я был не один такой умный, кто понял, что в случае апокалипсиса дома придётся чем-то топить. С тоской гляжу на шкафы с книгами. Конечно, опыт разнообразных войн прошлых столетий показывает, что в качестве топлива сойдут и они, но… Я уж лучше мебель буду разбирать. Рука не поднимется на знания. Вот тут и пожалеешь, что уже который год не приносишь домой ёлку, а всего лишь ставишь в вазу пару хвойных лап. Лишнее топливо было бы.
Продолжаю тренировки в управлении воздухом. Пробовал с водой и огнём — ничего не получается. Значит, не судьба. А в левитации и прочих фокусах вполне себе помогает научных подход к процессу. Всё-таки у меня ощущение, что вся эта магическая свистопляска построена на старой доброй физике, вот только несколько… альтернативной, что ли. И если я прав, если дело действительно в изменившемся электромагнитном поле Земли, то учёным будет, над чем подумать. Если выживут, естественно.
06 января 2014
Последние несколько дней был занят практиками в воздушной магии (Боже, как звучит-то…), но сегодня произошло нечто из ряда вон выходящее даже в эти безумные дни, потому я и вспомнил о дневнике.
Метель уже совсем прекратилась, равно как и Нева вернулась в свои берега. По городу бодро рыскают отряды военных, отсекают преступные элементы и наводят порядок. Иногда с ними можно было заметить широкоплечего мужчину с внушительным двуручным мечом за спиной. Насколько я видел, оружие пребывало в достойном состоянии и отнюдь не походило на самоделку. Из какого музея он его выкопал? Хотя… в нынешних условиях оружие ближнего боя явно начнёт вновь заявлять свои права.
Женщину в чёрно-белом тоже видел ещё пару раз, но мельком. Больше никаких необычных фигур не попадалось. А сегодня ровно в полдень со стороны Адмиралтейской набережной раздался звучный хлопок, будто лопнул воздушный шарик или надутый полиэтиленовый пакет. Когда я подбежал к окну, посмотреть, что происходит, то увидел, как над зданием Зимнего дворца тонкой плёнкой расходится зеленоватый купол — судя по всему, энергетического происхождения. Почему-то увиденное меня странным образом успокоило. Возникло твёрдое ощущение, что этот купол — гарант безопасности не только здания дворца, но и тех, кто может найти в нём прибежище. Приятно сознавать, что даже в условиях катастрофы кому-то может быть небезразлична судьба красивейшего архитектурного памятника.
А уголь кончился. Попытки как-то магическим способом повысить температуру окружающего воздуха ни к чему хорошему не привели. Надо брать топор и ломать стол. Пойду займусь.
12 января 2014
Наверное, это будет последняя запись в моём дневнике. У меня такое чувство, что отныне у меня не хватит на это времени. Но не дело обрывать записи, не объяснив причину тому, поскольку то, что начато, должно быть доведено до логического завершения, и неважно, если за этим завершением последует новое, уже совершенно другое начало.
Это я так жонглирую мыслями, чтобы прийти в себя и осознать, какое будущее теперь ждёт меня, наш город, страну и весь мир. Когда почва уходит из-под ног — или наоборот, воздвигается под ними? — хитросплетения слов как-то… успокаивают.
Все эти дни я только и делал, что практиковался. У меня уже получалось водить по комнате хоровод из стульев, книг и иных не то чтобы совсем мелких предметов. С нагреванием и охлаждением воздуха по-прежнему ничего не выходило, и я справедливо рассудил, что то ли для этого надо быть уровнем повыше, то ли сему способствует стихия Огня, которой я не владею.
И вот, сегодня, около семи часов вечера, когда я, воздвигшись на табурет, подражал смешному старому волшебнику из диснеевского мультфильма, дирижируя вальсирующими по комнате предметами, случилось нечто, чего я никак не ожидал.
В дверь постучали.
Я вздрогнул, потерял контроль, и вещи попадали на пол.
Странно. Всё это время меня никто не хотел видеть, даже соседи, с которыми мы были в достаточно хороших отношениях. Я рассудил, что каждый из нас заперся в своей каморке, не желая вступать в тесные взаимодействия с окружающим миром, и это было логично для среднестатистического обывателя. А уж чужакам и вовсе делать нечего, как подниматься без лифта на седьмой этаж и стучать в дверь к совершенно незнакомому человеку. Однако… В ныне существующей реальности я уже ни в чём не мог быть уверен.
Осторожно подобравшись к двери, я заглянул в глазок, после чего сразу же обругал себя за это. На лестничной площадке ничего не было видно, ведь снаружи уже стемнело, а электричество теперь не работало. Но у меня в комнате плясали отблески пламени, так что, кто бы ни стоял там снаружи, по открывшейся створке глазка он понял, что в квартире кто-то есть.
Ну, что уж тут поделать… Я откашлялся и как мог твёрдым голосом спросил:
— Кто там?
— Пустите погреться, Михаил Андреевич, а то так есть хочется, что переночевать негде, — отозвался насмешливый, достаточно молодой и высокий мужской голос.
Я снова вздрогнул. Голос был мне незнаком, но стучавший знал, как меня зовут. Значит, действительно пришли именно ко мне, а не к случайному жильцу…
— Не паясничай, Шут, — укоризненно раздался из темноты второй голос, низкий и глубокий, как колокол. — Михаил Андреевич, я прошу вас не бояться и открыть дверь. Поверьте, мы не желаем вам ничего дурного. Напротив, мы пришли к вам с предложением, которое определённо изменит вашу жизнь к лучшему.
— А заодно избавит от морщин, жирных пятен и несовершенства мира по утрам, — тихонько пробормотал я себе под нос, отодвигая щеколду. Последние слова второго явственно напоминали сладкие песни бродячих коммивояжёров или сектантов, но верить ему, в отличие от песен, почему-то хотелось. Да и — какого, собственно, рожна? Меня уже заинтриговали знанием моего имени-отчества, что-то будет дальше?
Вошли двое. Жадная чернота лестничной клетки не скрывала больше никого. Одному из моих гостей пришлось сильно нагнуться, чтобы не стукнуться о притолоку (два метра? больше?), а его роскошным длинным волосам могла позавидовать любая девушка — если бы хотела перекраситься в белый цвет. Его спутник нахально ухмылялся, разглядывая мою скромную персону и убранство прихожей, и бубенчики на его шутовском колпаке звенели в такт поворотам лохматой рыжей головы. Не стоило большого труда, чтобы догадаться: он говорил первым.
— А морщины мы вам действительно поправить можем, — не преминул съязвить он, не дождавшись, пока я закрою дверь. — Вот с несовершенством мира придётся обождать… Особенно по утрам. А ты тоже хорош, красавец. — Он обернулся к гиганту и весело подмигнул. — Не знал, что ты знаток оксюморонов. Как я могу не паясничать, если я — Шут?
Беловолосый вздохнул, как бы смиряясь с неизбежным, и величественно прошествовал в гостиную. Весь его облик дышал такой необоримой мощью, что мне стало как-то не по себе. Появилось совершенно тараканье желание забиться в какую-нибудь щель и не высовывать наружу даже кончик усика, пока этот… это существо не покинет мою квартиру.
«Существо» тем временем перевело взгляд на давно почерневший мангал, в котором сиротливо догорали остатки одного из стульев, и плавно повело над ним рукой. Пламя вспыхнуло вновь — да такой силы, какой я не ожидал от столь скудного топлива.
— Я думаю, так будет лучше, — уточнил мой незваный визитёр, и в его утверждении не было ни единой вопросительной нотки. Не дожидаясь приглашения, он уселся в единственное оставшееся кресло, чуть поддёрнув полы тёмного балахона, и я поспешил занять табурет, чувствуя себя гостем в собственном доме.
Названный Шутом тем временем прохаживался вдоль моих шкафов, изучая библиотеку. В свете разгоревшегося пламени я заметил, что глаза у него были под стать его шутовскому трико — один зелёный, второй золотой. Или это трико под цвет глаз… И как ему не холодно? Я обдумал эту мысль секунды три, потом устыдился и прогнал прочь. Если он владеет магией Огня хоть вполовину так, как этот беловолосый…
Тот же, казалось, давал мне несколько минут, чтобы прийти в себя, потому что сперва выждал учтивую паузу и только потом заговорил, царственно возложив руки на подлокотники кресла.
— Позвольте представиться, Михаил Андреевич. Меня зовут Тишина.
Он вновь выждал весомую паузу — вернее, попытался это сделать, потому что в неё бесцеремонно вклинился Шут:
— Ну а моё имя вам уже известно, равно как и ваше — нам, так что предлагаю выпить за знакомство.
— Я так понимаю, чай из закопчённого чайника вас не очень заинтересует? — вымученно улыбнулся я. Не каждый день в твоё личное пространство так неодолимо вторгаются, занимая собой буквально каждый угол. — В серванте на второй полке бутыль коньяка. Можете угощаться, вы ведь и так чувствуете себя как дома.
— Мне положительно нравится этот старикан, он быстро всё схватывает! — восхитился рыжий, звякнув бубенчиками, и немедленно сунул нос в сервант, а я почувствовал укол обиды: ну, какой же я старикан? Мне ещё… и пятидесяти нет.
— Так вот, пока наш звенящий друг готовится предаться возлияниям, я продолжу, — как ни в чём не бывало заговорил Тишина, будто его и не прерывали вовсе. — Дабы прояснить момент по поводу вашего имени-отчества — его мы узнали из списков профессоров Санкт-Петербургского Государственного Университета. Вы ведь там работаете, верно.
И вновь ни единой вопросительной нотки во фразе, по построению должной стать риторическим вопросом.
— Совершенно верно, — кивнул я, невольно следя за тем, как Шут сноровисто разливает мой марочный коньяк на троих в невысокие пузатые бокалы. — На кафедре истории. По крайней мере, работал, пока не началась вся эта… катавасия.
— Истинные наставники продолжают работать, невзирая ни на какие… катавасии, — усмехнулся Тишина одними уголками рта. — Собственно, именно это мы и пришли вам предложить.
— Этот бедлам закончится ещё не скоро! — Шут наставительно воздел кверху указательный палец. В остальном кулаке он сжимал горлышко бутылки, так что жест получился скорее комичным, нежели назидательным. — И нам с вами предстоит в нём жить и как-то обустраиваться. Желательно, надолго. Желательно, с комфортом. Вы что-то имеете против?
— Я? Ничего! — тут же открестился я. Этот паяц не так подавлял, как его спутник, но его почему-то было так много… — Ничего не имею против. Правильно ли я понял, что вы хотите вернуть меня на место моей былой службы?
— И да, и нет, — ухмыльнулся Шут, грея бокал в руке и почему-то не спеша пригубить. — Универ уже никогда не будет прежним. Но вы, порхающий мотылёк, придётесь там как раз ко двору.
— Он хочет сказать, — перебил его Тишина, пока я не успел обидеться на «мотылька», — что мы в курсе о ваших самостоятельных попытках овладеть магией Воздуха, проснувшейся в вашей крови. Это в высшей степени замечательно и характеризует вас как человека, обладающего пытливым и острым умом. Кроме того, вы историк. И, как я успел заметить, — тут он кивнул на подоконник, где на тот момент и лежала эта потрёпанная тетрадь, — ведёте дневник даже сейчас. Что тоже говорит в вашу пользу.
Признаться, я слегка растерялся. Про магию Воздуха я ещё понял, но…
— При чём тут дневник?
Шут перегнулся ко мне и фамильярно постучал меня по лбу согнутым пальцем.
— Включите мозг, Михал Андреич. Думаете, когда вся эта, как вы выразились, катавасия закончится, кто-нибудь вспомнит, с чего всё началось? Или хотя бы подумает о том, чтобы вспомнить? А вот хренов в панаму!
— Поэтому нам и нужны такие, как вы, — перехватил инициативу Тишина, смерив своего коллегу тяжёлым укоризненным взглядом. — Университет действительно изменится, и помимо точных и гуманитарных наук там будут преподавать ещё и магию, которая отныне будет основой жизни людей.
— И не только, — мелко хихикнул Шут, но беловолосый его будто бы не заметил, продолжая:
— В числе прочего, мы хотим основать факультет, который будет создавать, укреплять и поддерживать связь магического будущего с технологическим прошлым, которое вы пока ещё привыкли считать настоящим. Он будет называться факультетом Теоретического Совмещения, и я, как будущий ректор Университета, желаю видеть вас, Михаил Андреевич, его первым деканом.
Я поперхнулся и закашлялся. Меня — деканом?! Факультета, о котором я не имею практически никакого понятия? Он — ректор… А как же нынешний, наш уважаемый…
— Бывший ректор пал жертвой собственных желаний и открывшихся возможностей, — прервал мои мысли Тишина. Вряд ли прочитал — скорее всего, у меня всё на лице было написано. — А вы, Михаил Андреевич, прекрасно подходите на должность декана, можете мне поверить. Вы умны, обладаете обширными познаниями, любите историю и не боитесь экспериментировать. Естественно, занять столь высокий пост вы сможете не сразу…
— …а лет через сто… — вставил неугомонный Шут, поблёскивая разноцветными глазами.
— …но до становления Университета таким, каким его будут знать в грядущие столетия, нам предстоит проделать ещё много работы, — не смущаясь, закончил великан. — Нужную продолжительность жизни мы вам обеспечим, об этом можете не волноваться.
Да уж, такие обеспечат… Почему-то я верил каждому их слову. И ведь ничего особенного они не проделали, и одного огненного шоу мало, когда всерьёз говорится о таких значимых вещах, и…
Но я верил. И не только потому, что верить хотел.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском пламени в мангале и завыванием ветра за окном. Потом Шут негромко проговорил:
— Соглашайтесь, будет весело.
Тишина вздохнул и покачал головой, приподняв белоснежные брови.
— Мы не требуем ответа сейчас, Михаил Андреевич. Разумеется, у вас будет время подумать…
— А что тут думать? — в который раз перебил своего спутника Шут. — Ты посмотри на него, он уже согласен. Ведь я прав?
Последние слова он произнёс, глядя мне в лицо. Я чувствовал, как под взглядом его глаз, зелёного и золотого, путаница мыслей превращается в самую настоящую кутерьму, из которой, тем не менее, рождалась буквально железобетонная уверенность: да, он прав. Он никогда не ошибается.
Я поднялся с табурета и подхватил предназначенный мне бокал. Тишина тут же скопировал мои движения, опоздав лишь на долю секунды, — мне даже показалось, что мы встали одновременно.
Слова сошли с языка легко и непринуждённо и имели почему-то привкус цитрусовых и хвои. Мандарины и ёлка… Ничего себе, новогодние праздники!
— Я согласен.
Звонко тенькнуло богемское стекло, потекла по глотке обжигающая струйка густой тёмной жидкости, как бы скрепляя то, что услышали тени, пляшущие на стенах этой комнаты.
…А потом они ушли. Сказали, что дают мне время на сборы. А я, вместо того, чтобы паковать чемодан, сижу и строчу, заполняя страницу за страницей. Я не оставлю свой дневник здесь, обязательно возьму с собой — и кто знает, может быть, в будущем он займёт место в нашей университетской библиотеке? Просто обязательно нужно написать о случившемся именно сейчас. Поскольку — повторюсь, в дальнейшем у меня может просто не хватить на это времени.
Впереди столько работы, чёрт возьми. И новая жизнь. И новый мир. И столько всего предстоит узнать и сделать.
Снова стук в дверь. Это за мной.
Будущее ждёт за порогом.
-
-
28.11.2013 в 16:12Поэтому пишите, пишите!
-
-
29.11.2013 в 08:58-
-
29.11.2013 в 10:05-
-
29.11.2013 в 16:04Вот! Точно:-) Мне тоже понравился:-)
-
-
30.11.2013 в 00:28Хотя, есть пара смущающих моментов.
Продолжай)
-
-
30.11.2013 в 00:37Baron Enot, спасибо) А какие моменты смущают?
-
-
06.12.2013 в 22:22