Позже вечером, когда Эрагон вернулся к себе после купания, он с удивлением обнаружил, что в коридоре его ждёт какая-то высокая женщина – темноволосая, с потрясающими синими глазами, а губы её, казалось, вот-вот готовы были скривиться в ироничной усмешке. Вокруг её запястья вился золотой браслет в виде шипящей змеи. Эрагон понадеялся, что она не пришла к нему за советом, как делали столь многие из Варденов.
– Аргетлам. – Женщина грациозно присела в реверанс.
Эрагон наклонил голову в ответ.
– Я могу помочь?
– Надеюсь, что да. Я – Трианна, колдунья из Ду Врангр Гата.
– Правда? Колдунья? – заинтересованно спросил юноша.
– И боевой маг, и шпион, и кто угодно, если Вардены посчитают необходимым. Здесь не хватает волшебников, поэтому каждый из нас, в конце концов, принимается за выполнение с полдюжины задач. – Трианна улыбнулась, обнажая ровные белые зубы. – Потому я сегодня и пришла. Мы бы почли за честь, если бы ты возглавил наше общество. Ты – единственный, кто может заменить Близнецов.
Эрагон улыбнулся в ответ, едва осознавая, что делает. Женщина была такой дружелюбной и очаровательной, ему так не хотелось ей отказывать...
– Боюсь, я не смогу; мы с Сапфирой вскоре покидаем Тронжхейм. Кроме того, мне всё равно бы пришлось сперва спросить у Насуады. – И я не хочу, чтобы меня ещё больше втягивали в политику... особенно там, где раньше верховодили Близнецы.
Трианна закусила губу.
– Жаль слышать это. – Она придвинулась к нему на шаг. – Возможно, перед твоим уходом мы сможем провести вместе какое-то время. Я бы показала тебе, как призывать и контролировать духов... Это было бы познавательно для нас обоих.
Эрагон почувствовал, как ему в лицо хлынул горячий румянец.
– Я ценю такое предложение, но сейчас я слишком занят.
В глазах Трианны вспыхнула искра гнева – и погасла так быстро, что юноша подивился, не почудилось ли ему. Женщина мягко вздохнула.
– Я понимаю.
читать дальше В её голосе звучало такое разочарование, а сама она выглядела столь потерянной, что Эрагон почувствовал себя виноватым за свои постоянные отказы. Если я поговорю с ней пару минут, это никому не навредит, сказал он себе.
– Любопытно было бы узнать – как ты училась магии?
Лицо Трианны прояснилось.
– Моя мать была целительницей в Сурде. Она обладала кое-какой силой и смогла обучить меня, как это делали в старину. Конечное же, по мощи я и рядом не стою со Всадником. Никто из Ду Врангр Гата не смог бы победить Дарзу в одиночку, как ты. Это было героическое деяние.
Эрагон в смущении шаркнул по полу башмаком.
– Я бы не выжил, если бы не Арья.
– Ты слишком скромен, Аргетлам, – пожурила его колдунья. – Это же ты нанёс последний удар. Ты должен гордиться своим достижением. Это подвиг, достойный самого Враэля. – И она наклонилась к юноше. Сердце его забилось быстрее – он почуял аромат её духов, глубокий и мускусный, с ноткой экзотических пряностей. – Ты уже слышал песни, сочинённые в твою честь? Вардены каждый вечер поют их у костров. Они говорят, что ты явился, чтобы отнять трон у Гальбаторикса!
– Нет, – быстро и резко отозвался Эрагон. Вот такие слухи он точно не мог снести просто так. – Говорить-то могут, но это неправда. Какой бы ни была моя судьба, я не стремлюсь никем править.
– И это мудро с твоей стороны. В конце концов, что есть король, если не человек, заключённый в темницу из собственных обязанностей? Воистину это будет скудная награда для последнего свободного Всадника и его дракона. Нет, твоя сила в том, чтобы идти, куда захочешь, и делать, что захочешь, и, само собой, изменять будущее Алагейзии. – Трианна на миг умолкла. – У тебя остались родные в Империи?
Что?
– Только двоюродный брат.
– Значит, ты не обручён?
Этот вопрос застал юношу врасплох. У него никогда о таком не спрашивали.
– Нет, я не обручён.
– Но ведь тебе наверняка кто-то не безразличен.
Колдунья подошла ещё на шаг, и её рукав, украшенный лентами, слегка задел его предплечье.
– В Карвахолле я ни с кем не был близок, – неуверенно проговорил Эрагон, – а потом только и делал, что путешествовал.
Трианна чуть отступила назад, а затем подняла на уровень глаз запястье со змеиным браслетом и спросила:
– Он тебе нравится?
Эрагон заморгал и кивнул, хотя такая смена темы привела его в некое замешательство.
– Я зову его Лорга. Он – мой дух-хранитель и защитник. – Наклонившись вперёд, колдунья подула на браслет и пробормотала: – Се орум торнесса хавр шарджалви лифс.
Раздалось сухое шуршание, и змей зашевелился, пробуждаясь к жизни. Эрагон зачарованно наблюдал, как волшебное создание обвилось вокруг бледной руки Трианны, затем поднялось и устремило на него вращающиеся рубиновые глаза, то и дело на миг выбрасывая из пасти тонкий язык. Казалось, эти глаза становились всё больше, пока не достигли размеров кулака юноши. Эрагон почувствовал, будто проваливается в их огненные глубины; как бы он ни пытался, но взгляда отвести не мог.
Последовал короткий приказ, и змей оцепенел, возвратившись в прежнее положение. Трианна с усталым вздохом прислонилась к стене.
– Немногие понимают то, что делаем мы, волшебники. Но я хотела, чтобы ты знал: есть и другие, такие, как ты, и мы поможем тебе по мере наших сил.
Повинуясь внезапному порыву, Эрагон накрыл её ладони своей. Раньше он никогда не пытался приблизиться к женщине с такими намерениями, но инстинкт побуждал его идти вперёд, подначивая рискнуть. Это и пугало, и пьянило одновременно.
– Если хочешь, мы можем пойти поесть. Тут кухня недалеко.
Свободная ладонь колдуньи скользнула поверх его рук, и пальцы её были нежными и прохладными – так непохожими на грубые рукопожатия, к которым он привык.
– С удовольствием. Тогда...
И тут позади неё резко распахнулась дверь, и Трианна прянула вперёд, затем мигом развернулась и вскрикнула – она оказалась лицом к лицу с Сапфирой.
Драконица оставалась неподвижной, лишь верхняя губа медленно ползла вверх, обнажая ряд заострённых зубов. Затем она зарычала. Это был великолепный рык – буквально пропитанный презрением и угрозой, он прокатился по коридору, не стихая дольше минуты. Слушать его было всё равно, что вытерпеть гневную тираду, от которой волосы вставали дыбом.
И всё время, пока длился рык, Эрагон не сводил с драконицы свирепого взгляда.
Трианна вцепилась в подол платья, сминая ткань в кулаках. На её побелевшем лице отражался ужас. Женщина коротко присела в реверанс перед Сапфирой, а затем, с трудом владея собой, повернулась и побежала прочь. Сапфира же подняла лапу и лизнула коготь, делая вид, что ничего не произошло. Эту дверь было почти невозможно открыть, засопела она.
Больше Эрагон сдерживаться не мог. Зачем ты это сделала? – взорвался он. У тебя не было причин вмешиваться!
Тебе нужна была помощь, невозмутимо отозвалась драконица.
Если бы мне нужна была помощь, я бы позвал!
Не смей кричать на меня, огрызнулась Сапфира, щёлкнув челюстями. Юноша чувствовал, что в её сознании кипели столь же суматошные эмоции, как и в его собственном. Я не потерплю, чтобы ты якшался со шлюхой, которую больше заботит Всадник Эрагон, нежели ты как человек.
Она не шлюха, взревел Эрагон и в раздражении врезал кулаком по стене. Теперь я мужчина, Сапфира, а не отшельник. Не стоит ждать, что я буду... не обращать внимания на женщин просто из-за того, кто я есть. И решение уж точно не за тобой. В конце-то концов, может, мне было приятно поговорить с ней, а не переживать очередную трагедию, как в последние дни. Ты достаточно прочно засела в моей голове, чтобы понять, что я чувствую. Почему ты не могла оставить меня в покое? Кому от этого плохо?
Ты не понимаешь. Драконица избегала его взгляда.
Не понимаю! Ты что, никогда не дашь мне завести жену и детей? А что насчёт семьи?
Эрагон. Она наконец-то взглянула на него своим гигантским глазом. Мы очень тесно связаны.
Ну, разумеется!
И если ты захочешь сблизиться с кем-то, с моего благословения или без оного, и станешь... привязан... к кому-то, то на мои чувства это также повлияет. Ты должен это знать. Поэтому – и я предупреждаю тебя лишь раз – будь осторожен в своём выборе, поскольку он затронет нас обоих.
Юноша быстро обдумал её слова. Но наша связь работает в оба конца. Если ты кого-то возненавидишь, на меня это окажет такое же влияние... Я понимаю твоё беспокойство. Значит, ты не ревновала?
Драконица снова лизнула коготь. Может, чуть-чуть.
На этот раз зарычал уже Эрагон. Он пронёсся мимо неё в свою комнату, схватил Зар’рок и широкими шагами направился прочь, пристёгивая клинок к поясу.
Юноша несколько часов бродил по Тронжхейму, избегая любых встреч. То, что произошло, причинило ему боль, но он не мог отрицать истину слов Сапфиры. Они многое делили меж собой, но это был самый деликатный из всех вопросов – и именно по нему они не приходили ни к какому согласию. В ту ночь – в первый раз с тех пор, как юношу взяли в плен у Гил’эйда, – он спал отдельно от Сапфиры, в какой-то гномьей хижине.
Эрагон вернулся к себе на следующее утро. По негласному уговору они с Сапфирой избегали обсуждать случившееся; дальнейший спор был бессмысленным, ведь ни одна сторона не желала отступать. И потом, оба они испытывали такое облегчение от собственного воссоединения, что не хотели вновь рисковать своей дружбой.
Они как раз обедали – Сапфира раздирала на части окровавленную ляжку, – когда к ним подбежал Джарша. Как и раньше, он круглыми глазами уставился на драконицу, неотрывно следя, как она обгрызает бедренную кость.
– Что такое? – спросил Эрагон, вытирая подбородок. Уж не послал ли за ними Совет Старейшин? После похорон от них не было ни слуху, ни духу.
Джарша сумел отвернуться от Сапфиры, только чтобы выпалить:
– Насуада желает видеть тебя, господин. Она ожидает в отцовском кабинете.
Господин! Эрагон чуть не рассмеялся. И ведь совсем недавно он сам называл встречных господами, а не наоборот. Юноша взглянул на Сапфиру.
– Ты закончила, или подождём пару минут?
Закатив глаза, драконица забрала в пасть остатки мяса и с громким треском раскусила кость. Я закончила.
– Хорошо, – проговорил юноша, поднимаясь на ноги, – можешь идти, Джарша. Мы знаем дорогу.
Из-за размеров города-горы до кабинета им пришлось добираться почти полчаса. Как и во времена правления Ажихада, у двери стояла стража, но не два человека, а целый отряд закалённых в битвах воинов, готовых отозваться на малейший намёк угрозы. Они бы точно пожертвовали собой, чтобы уберечь своего нового вождя от засады или нападения. И хотя воины не могли не узнать Эрагона и Сапфиру, но всё же преградили им путь, пока Насуаде не доложили о посетителях. И только тогда Всаднику и дракону было позволено войти.
В кабинете Эрагон немедленно заметил небольшое изменение – вазу с цветами. Мелкие пурпурные соцветия не бросались в глаза, зато наполняли воздух тёплым ароматом, пробуждавшие у юноши воспоминания о лете, свежесобранной малине и полях скошенной травы, бронзовеющей под солнцем. Глубоко вдохнув этот запах, Эрагон не смог не оценить, с каким мастерством Насуада заявила о себе, не стирая памяти и об Ажихаде.
Девушка сидела за широким письменным столом, всё ещё облачённая в траур. Когда юноша присел напротив и Сапфира устроилась рядом с ним, Насуада проговорила:
– Эрагон.
Это было простое утверждение, в нём не прозвучало ни дружелюбия, ни враждебности. На миг Насуада отвернулась, затем вновь устремила на Эрагона свой жёсткий и пристальный взгляд.
– Последние несколько дней я потратила на изучение положения Варденов, как оно есть. Результаты меня не обрадовали. Мы бедны, измотаны, у нас не хватает припасов, а из Империи к нам присоединяются лишь немногие новобранцы. Я намерена это изменить.
Гномы больше не могут поддерживать нас, ведь нынешний год выдался неурожайным, и они сами понесли немалые потери. Поэтому я решила переместить Варденов в Сурду. Это сложная задача, но необходимая для нашей безопасности – я так считаю. В Сурде мы наконец-то окажемся достаточно близко от Империи, чтобы нанести ей прямой удар.
Даже Сапфира удивлённо шевельнулась. Но каких трудов это будет стоить! – воскликнул Эрагон. Ведь целые месяцы уйдут на то, чтобы перевезти все пожитки Варденов в Сурду, не говоря уже о людях. И на них наверняка нападут по пути.
– А я думал, что король Оррин не осмеливается в открытую противостоять Гальбаториксу, – возразил юноша.
Насуада мрачно улынулась.
– С тех пор, как мы победили ургалов, его позиция изменилась. Он даст нам кров и пищу и будет сражаться на нашей стороне. Многие из Варденов уже находятся в Сурде, в основном – женщины и дети из тех, кто не смог или не захотел драться. Они также нас поддержат, иначе я отниму у них право называться Варденами.
– Но как ты связалась с королём Оррином так быстро? – спросил Эрагон.
– Гномы используют систему зеркал и светильников, чтобы передавать сообщения по туннелям. Отсюда до западного края Беорских гор донесение может дойти меньше, чем за день. Дальше гонцы везут его в Аберон, столицу Сурды. Это быстрый способ, но и на него не хватит времени, если Гальбаторикс и его армия ургалов застанут нас врасплох, не дав нам этого дня. Перед отъездом я хочу организовать куда более целесообразный способ связи между Ду Врангр Гата и магами Хротгара.
Открыв ящик стола, Насуада вынула оттуда толстый свиток.
– Вардены покинут Фарзен Дур в течение месяца. Хротгар согласился обеспечить нам безопасный проход под землёй. Более того, он послал войска в Ортхиад, чтобы уничтожить остатки ургалов и запечатать туннели, чтобы никто более не смог вторгнуться в гномьи владения этим путём. Но поскольку это – всё же недостаточная гарантия для выживания Варденов, я хочу попросить тебя об одной услуге.
Эрагон кивнул. Он и так ожидал просьбы или приказа. Ведь только поэтому их с Сапфирой могли сюда вызвать.
– Я в твоём распоряжении.
– Возможно. – На миг взгляд девушки метнулся к Сапфире. – В любом случае, это не распоряжение, и я хочу, чтобы ты тщательно обдумал свой ответ. Варденам нужно получить больше поддержки со стороны простых людей, и поэтому я хочу распространить по всей Империи весть о том, что к нашему делу присоединился новый Всадник – по имени Эрагон Убийца Тени – и его драконица, Сапфира. Но перед этим мне понадобится твоё разрешение.
Это слишком опасно, возразила Сапфира.
Весть о том, что мы здесь, всё равно дойдёт до Империи, заметил Эрагон. Вардены захотят похвастаться своей победой и смертью Дарзы. Это всё равно случится, будет на то наше одобрение или нет, так что нам стоит согласиться помочь.
Драконица тихо фыркнула. Меня беспокоит Гальбаторикс. До сих пор мы не объявляли в открытую, кому сочувствуем.
Наши действия и так были ясны.
Да, но даже когда Дарза дрался с тобой в Тронжхейме, он не пытался тебя убить. Если мы заявим вслух о том, что противостоим Империи, в следующий раз Гальбаторикс уже не будет столь снисходителен. Кто знает, какие силы и планы он держал в запасе, пока пытался нас заполучить? Пока наше положение остаётся двусмысленным, он не поймёт, что делать.
Время двусмысленности уже прошло, заявил Эрагон. Мы сражались с ургалами, убили Дарзу, и я поклялся в верности вождю Варденов. Нет никакой двусмысленности. Нет уж, с твоего разрешения, я соглашусь на предложение Насуады.
Драконица довольно долго молчала, затем наклонила голову. Как пожелаешь.
Юноша положил ладонь на её бок, а затем вновь повернулся к Насуаде и сказал:
– Делай, как считаешь нужным. Если так мы сможем помочь Варденам наилучшим образом, то так тому и быть.
– Спасибо. Я знаю, что многого прошу. Что ж, а теперь, как мы и решили перед похоронами, ты должен отправиться в Эллесмеру и завершить своё обучение.
– С Арьей?
– Конечно. С момента её пленения эльфы отказываются выходить на связь как с людьми, так и с гномами. Арья – единственная, кто может убедить их выйти из изоляции.
– А она не может воспользоваться магией, чтобы рассказать им о своём спасении?
– К сожалению, нет. Когда эльфы отступили в Ду Велденварден после гибели Всадников, то возвели вокруг леса заслоны, сквозь которыми тайными путями не пройдёт ни мысль, ни предмет, ни живое существо – хотя выйти сможет, если я правильно поняла объяснение Арьи. Поэтому эльфийка должна лично явиться в Ду Велденварден, и только тогда королева Исланзади узнает о том, что она жива, о вашем с Сапфирой существовании и о тех многочисленных событиях, что произошли с Варденами за прошедшие месяцы. – Насуада протянула юноше свиток. На нём красовалась восковая печать. – Это – послание к королеве Исланзади, там рассказывается о положении Варденов и моих планах. Охраняй его ценой своей жизни; если оно попадёт не в те руки, то причинит нам много вреда. Надеюсь, после всего, что случилось, Исланзади сменит гнев на милость и возобновит наши дипломатические связи. Её помощь сможет обратить поражение в победу. Арья знает об этом – и согласилась просить за нас, но я хочу, чтобы и ты знал о нашей ситуации, чтобы суметь воспользоваться любыми возникшими возможностями.
Эрагон сунул свиток за пазуху.
– Когда мы отправляемся?
– Завтра утром... если у тебя нет иных планов.
– Нет.
– Хорошо. – Девушка сцепила руки. – Но ты должен знать, с вами будет путешествовать ещё кое-кто. – Юноша в замешательстве взглянул на неё. – Король Хротгар настоял на том, чтобы при твоём обучении присутствовал представитель гномов, поскольку оно повлияет также и на их расу. Это в интересах справедливости. Поэтому он посылает с вами Орика.
Сперва Эрагон почувствовал раздражение. Сапфира могла отнести их с Арьей к Ду Велденвардену, сэкономив недели ненужного пути. Но три седока – это было слишком много для плеч драконицы. Присутствие Орика привяжет их к земле.
Но, немного подумав, он понял мудрость требования Хротгара. Эрагону и Сапфире было важно сохранить видимость равенства в отношениях с разными расами. Юноша улыбнулся.
– Что ж, это нас замедлит, но, я так полагаю, Хротгара придётся задобрить. Сказать по правде, я рад, что Орик тоже с нами. Ехать через всю Алагейзию с одной только Арьей – это довольно-таки пугающая возможность. Она...
Насуада тоже улыбнулась.
– Она другая.
– Именно. – Эрагон снова посерьёзнел. – А ты и впрямь хочешь напасть на Империю? Ты сама сказала, что Вардены слабы. Не похоже, чтобы это было такое уж мудрое решение. Если мы подождём...
– Если мы подождём, Гальбаторикс сделается лишь сильнее, – жёстко оборвала его девушка. – В первый раз со дня убийства Морзана нам выдался хотя бы малейший шанс застать его врасплох. У него не было причин для подозрений, что мы можем победить ургалов – а победили мы, благодаря тебе, – и поэтому он не готовит Империю для противостояния вторжению.
Вторжению! – воскликнула Сапфира. И как она собирается убить Гальбаторикса, если он вылетит на своём драконе и уничтожит их армию магией?
Эрагон пересказал Насуаде эти слова, но девушка покачала головой.
– Насколько нам известно, он не вступит в бой, пока нет прямой угрозы Уру’бэйну. Гальбаториксу плевать, пусть даже мы уничтожим пол-Империи, ведь мы всё равно идём к нему, а не иначе. Зачем ему утруждать себя? Если нам удастся добраться до него, наши войска будут потрёпаны и измотаны, и ему куда легче будет нас уничтожить.
– Но ты так и не ответила на вопрос Сапфиры, – возразил Эрагон.
– Потому что пока не могу. Это будет долгий поход. К концу его ты сможешь набрать достаточно могущества, чтобы победить Гальбаторикса, или же к нам присоединятся эльфы... а их чародеи – сильнейшие в Алагейзии. Что бы ни случилось, мы не можем позволить себе медлить сейчас. Пришла пора рискнуть – и осмелиться на такое деяние, которое все полагают невыполнимым. Слишком долго Вардены жили в тени – теперь мы должны либо бросить вызов Гальбаториксу, либо покориться и исчезнуть.
Размах планов Насуады тревожил Эрагона. В них было столько риска и неведомых опасностей, что даже обдумывать такую затею казалось почти безумием. Однако решения здесь принимал не он, и юноша смирился с этим. Да и дальше обсуждать этот вопрос ему не хотелось. Теперь мы должны верить в её рассудительность.
– Но как же ты, Насуада? Кто обеспечит твою безопасность, когда мы уйдём? Я должен помнить свой обет. Теперь мой долг – следить за тем, чтобы в скором времени тебе не понадобилось устраивать собственные похороны.
Её скулы затвердели; девушка указала на дверь и стоявших за ней воинов.
– Не нужно страшиться, я хорошо защищена. – И Насуада опустила взгляд. – Признаюсь... одна из причин ухода в Сурду в том, что Оррин знает меня давным-давно и обязательно предложит свою защиту. Я не могу прозябать здесь – ведь вы с Арьей уедете, а Совет Старейшин ещё не потерял свою силу. Они не признают меня вождём, пока я не развею все сомнения в том, что над Варденами властна я, а не они.
И девушка как будто призвала на помощь какую-то внутреннюю силу – распрямила плечи, подняла подбородок, сразу становясь холодной и отчуждённой.
– Теперь ступай, Эрагон. Готовь коня, собирай припасы, а на заре – будь у северных ворот.
Юноша низко поклонился, не нарушая вновь возведённых между ними рамок церемониала, и вышел из кабинета вместе с Сапфирой.
После ужина Эрагон и Сапфира решили вместе полетать. Они парили высоко над Тронжхеймом, там, где со склонов Фарзен Дура огромной белой лентой свисали каменные сосульки, испещрённые мелкими поперечными бороздками. Хотя до ночи оставалось ещё несколько часов, внутри горы уже было почти темно.
Эрагон запрокинул голову, наслаждаясь потоками встречного ветра. Ему так не хватало ветра обычного – того, что шуршал в траве и лохматил облака, наполняя всё вокруг свежестью и весёлым беспорядком. Ветра, что приносил дождь и бури и хлестал деревья так, что они сгибались под его кнутом. Если на то пошло, мне и деревьев не хватает, подумал юноша. Фарзен Дур – невероятное место, но растений и животных тут столько же, сколько в гробнице Ажихада.
Сапфира была с ним согласна. Похоже, гномы думают, что драгоценные камни могут заменить цветы. После этих слов она замолчала, а свет в горе всё так же продолжал меркнуть. Но когда стало уже слишком темно, чтобы Эрагон мог нормально видеть, драконица сказала: Уже поздно. Надо возвращаться.
Хорошо.
Сапфира начала снижаться, лениво закладывая большие круги над Тронжхеймом, сиявшим, подобно маяку, посреди в Фарзен Дура. До города-горы оставалось ещё далеко, когда она мотнула головой и произнесла: Смотри.
Юноша проследил её взгляд, но не увидел ничего, кроме серой и плоской равнины. Что такое?
Вместо ответа драконица легла на крыло и заскользила влево, спускаясь к одной из четырёх дорог, что расходились от Тронжхейма на все стороны света. Когда она приземлилась, Эрагон заметил на ближайшем холмике что-то белое. Это нечто странно колыхалось в сумерках, будто плывущая свеча, а затем превратилось в Анжелу – на ней была надета светлая шерстяная туника.
Ведьма несла с собой плетёную корзину почти в четыре фута в поперечнике, а в ней – пёстрый ворох грибов, большинство из которых Эрагон опознать не смог. Когда она подошла, юноша указал на них и спросил:
– Что, жабьи поганки собираете?
– Привет, – рассмеялась Анжела, опустив на землю свою ношу. – О нет, «поганка» – это чересчур общее понятие. И потом, их надо называть лягушачьими, а не жабьими. – Женщина поворошила грибы ладонью, раскладывая поудобней. – Вот это – серно-жёлтый опёнок, а это – чернильный гриб, а вот – пупочный гриб, и гномий щит, и красная крепконожка, и кровавоколечник, а это – пятнистый обманщик. Прелесть, правда? – Она показывала на каждый по очереди. У последнего гриба на шляпке красовались розовые, бледно-лиловые и жёлтые разводы.
– А это что? – спросил юноша, выбрав гриб с ярко-голубой ножкой, огненно-рыжей бахромой и двойной лоснящейся шляпкой чёрного цвета.
Ведьма любовно взглянула на гриб.
– Фрикаи Андлат, как сказали бы эльфы. Его ножка несёт мгновенную смерть, а шляпка исцеляет от большинства ядов. Из него делают Нектар Тунивора. Фрикаи Андлат растёт только в пещерах Ду Велденвардена и Фарзен Дура, но если гномы будут вывозить свой навоз куда-то в другое место, то тут он вымрет.
Эрагон оглянулся на холмик и понял, что на самом деле это была навозная куча.
– Привет, Сапфира, – сказала меж тем Анжела и, дотянувшись, похлопала драконицу по морде. Та довольно моргнула и дёрнула хвостом. В тот же миг перед юношей появился Солембум, плотно зажавший в пасти обмякшую крысу. Даже усом не соизволив дёрнуть, кот-оборотень устроился на земле и принялся обгладывать грызуна, старательно не обращая внимания на окружающих.
– Ну что, – спросила Анжела, поправляя в своей шевелюре кудрявую прядь, – отправляешься в Эллесмеру?
Эрагон кивнул, но даже не подумал спрашивать, как она это выяснила; похоже, она всегда знала, что происходит. В ответ на его молчание травница нахмурилась.
– Ну, не будь таким угрюмцем. Тебя ведь не казнить собираются!
– Знаю.
– Ну так улыбнись, ведь если тебя не казнят, то надо радоваться! А ты вялый, как Солембумова крыса. «Вялый». Чудесное слово, тебе не кажется?
Юноша невольно выжал из себя ухмылку, а где-то глубоко в горле Сапфиры родился довольный сдавленный смех.
– Не уверен, что оно такое уж чудесное, но – да, я вас понял.
– Рада, что так. Понимать – это хорошо. – Изогнув брови, ведьма подцепила ногтем какой-то гриб и перевернула, изучая бахрому, а между делом проговорила: – Как удачно мы сегодня встретились. Ведь тебе скоро уходить, а я... я отправлюсь с Варденами в Сурду. Как я тебе уже говорила, я люблю быть в центре событий, а Сурда – как раз такое место.
Эрагон ухмыльнулся ещё шире.
– Ну, что ж, это значит, что путь наш будет безопасным, ведь иначе вы поехали бы с нами.
Анжела пожала плечами, а затем серьёзно сказала:
– Будь осторожен в Ду Велденвардене. То, что эльфы не показывают свои эмоции, ещё не значит, что они не подвержены ярости и страсти, как мы, простые смертные. Вот только самый ужас – это то, как они их скрывают, иногда даже годами.
– Вы там были?
– Давным-давно.
Помолчав немного, юноша спросил:
– А что вы думаете о планах Насуады?
– Хм-м... она обречена! Ты обречён! Они все обречены! – Травница кудахчуще расхохоталась, сгибаясь пополам, но затем резко выпрямилась. – Учти, я не уточнила, на что обречены, так что – неважно, что случится, я всё равно это предсказала. Как это мудро с моей стороны.
Ведьма вновь подняла свою корзину и пристроила её на бедро.
– Похоже, мы с тобой долго не увидимся, так что прощай, удачи, держись подальше от жареной капусты, не ешь ушную серу и смотри на яркую сторону жизни!
И, весело махнув рукой, Анжела зашагала прочь, а Эрагон только и мог, что растерянно моргать ей вслед.
Выдержав подобающую паузу, Солембум подобрал свой ужин и последовал за ней, преисполненный величайшего достоинства.
– Аргетлам. – Женщина грациозно присела в реверанс.
Эрагон наклонил голову в ответ.
– Я могу помочь?
– Надеюсь, что да. Я – Трианна, колдунья из Ду Врангр Гата.
– Правда? Колдунья? – заинтересованно спросил юноша.
– И боевой маг, и шпион, и кто угодно, если Вардены посчитают необходимым. Здесь не хватает волшебников, поэтому каждый из нас, в конце концов, принимается за выполнение с полдюжины задач. – Трианна улыбнулась, обнажая ровные белые зубы. – Потому я сегодня и пришла. Мы бы почли за честь, если бы ты возглавил наше общество. Ты – единственный, кто может заменить Близнецов.
Эрагон улыбнулся в ответ, едва осознавая, что делает. Женщина была такой дружелюбной и очаровательной, ему так не хотелось ей отказывать...
– Боюсь, я не смогу; мы с Сапфирой вскоре покидаем Тронжхейм. Кроме того, мне всё равно бы пришлось сперва спросить у Насуады. – И я не хочу, чтобы меня ещё больше втягивали в политику... особенно там, где раньше верховодили Близнецы.
Трианна закусила губу.
– Жаль слышать это. – Она придвинулась к нему на шаг. – Возможно, перед твоим уходом мы сможем провести вместе какое-то время. Я бы показала тебе, как призывать и контролировать духов... Это было бы познавательно для нас обоих.
Эрагон почувствовал, как ему в лицо хлынул горячий румянец.
– Я ценю такое предложение, но сейчас я слишком занят.
В глазах Трианны вспыхнула искра гнева – и погасла так быстро, что юноша подивился, не почудилось ли ему. Женщина мягко вздохнула.
– Я понимаю.
читать дальше В её голосе звучало такое разочарование, а сама она выглядела столь потерянной, что Эрагон почувствовал себя виноватым за свои постоянные отказы. Если я поговорю с ней пару минут, это никому не навредит, сказал он себе.
– Любопытно было бы узнать – как ты училась магии?
Лицо Трианны прояснилось.
– Моя мать была целительницей в Сурде. Она обладала кое-какой силой и смогла обучить меня, как это делали в старину. Конечное же, по мощи я и рядом не стою со Всадником. Никто из Ду Врангр Гата не смог бы победить Дарзу в одиночку, как ты. Это было героическое деяние.
Эрагон в смущении шаркнул по полу башмаком.
– Я бы не выжил, если бы не Арья.
– Ты слишком скромен, Аргетлам, – пожурила его колдунья. – Это же ты нанёс последний удар. Ты должен гордиться своим достижением. Это подвиг, достойный самого Враэля. – И она наклонилась к юноше. Сердце его забилось быстрее – он почуял аромат её духов, глубокий и мускусный, с ноткой экзотических пряностей. – Ты уже слышал песни, сочинённые в твою честь? Вардены каждый вечер поют их у костров. Они говорят, что ты явился, чтобы отнять трон у Гальбаторикса!
– Нет, – быстро и резко отозвался Эрагон. Вот такие слухи он точно не мог снести просто так. – Говорить-то могут, но это неправда. Какой бы ни была моя судьба, я не стремлюсь никем править.
– И это мудро с твоей стороны. В конце концов, что есть король, если не человек, заключённый в темницу из собственных обязанностей? Воистину это будет скудная награда для последнего свободного Всадника и его дракона. Нет, твоя сила в том, чтобы идти, куда захочешь, и делать, что захочешь, и, само собой, изменять будущее Алагейзии. – Трианна на миг умолкла. – У тебя остались родные в Империи?
Что?
– Только двоюродный брат.
– Значит, ты не обручён?
Этот вопрос застал юношу врасплох. У него никогда о таком не спрашивали.
– Нет, я не обручён.
– Но ведь тебе наверняка кто-то не безразличен.
Колдунья подошла ещё на шаг, и её рукав, украшенный лентами, слегка задел его предплечье.
– В Карвахолле я ни с кем не был близок, – неуверенно проговорил Эрагон, – а потом только и делал, что путешествовал.
Трианна чуть отступила назад, а затем подняла на уровень глаз запястье со змеиным браслетом и спросила:
– Он тебе нравится?
Эрагон заморгал и кивнул, хотя такая смена темы привела его в некое замешательство.
– Я зову его Лорга. Он – мой дух-хранитель и защитник. – Наклонившись вперёд, колдунья подула на браслет и пробормотала: – Се орум торнесса хавр шарджалви лифс.
Раздалось сухое шуршание, и змей зашевелился, пробуждаясь к жизни. Эрагон зачарованно наблюдал, как волшебное создание обвилось вокруг бледной руки Трианны, затем поднялось и устремило на него вращающиеся рубиновые глаза, то и дело на миг выбрасывая из пасти тонкий язык. Казалось, эти глаза становились всё больше, пока не достигли размеров кулака юноши. Эрагон почувствовал, будто проваливается в их огненные глубины; как бы он ни пытался, но взгляда отвести не мог.
Последовал короткий приказ, и змей оцепенел, возвратившись в прежнее положение. Трианна с усталым вздохом прислонилась к стене.
– Немногие понимают то, что делаем мы, волшебники. Но я хотела, чтобы ты знал: есть и другие, такие, как ты, и мы поможем тебе по мере наших сил.
Повинуясь внезапному порыву, Эрагон накрыл её ладони своей. Раньше он никогда не пытался приблизиться к женщине с такими намерениями, но инстинкт побуждал его идти вперёд, подначивая рискнуть. Это и пугало, и пьянило одновременно.
– Если хочешь, мы можем пойти поесть. Тут кухня недалеко.
Свободная ладонь колдуньи скользнула поверх его рук, и пальцы её были нежными и прохладными – так непохожими на грубые рукопожатия, к которым он привык.
– С удовольствием. Тогда...
И тут позади неё резко распахнулась дверь, и Трианна прянула вперёд, затем мигом развернулась и вскрикнула – она оказалась лицом к лицу с Сапфирой.
Драконица оставалась неподвижной, лишь верхняя губа медленно ползла вверх, обнажая ряд заострённых зубов. Затем она зарычала. Это был великолепный рык – буквально пропитанный презрением и угрозой, он прокатился по коридору, не стихая дольше минуты. Слушать его было всё равно, что вытерпеть гневную тираду, от которой волосы вставали дыбом.
И всё время, пока длился рык, Эрагон не сводил с драконицы свирепого взгляда.
Трианна вцепилась в подол платья, сминая ткань в кулаках. На её побелевшем лице отражался ужас. Женщина коротко присела в реверанс перед Сапфирой, а затем, с трудом владея собой, повернулась и побежала прочь. Сапфира же подняла лапу и лизнула коготь, делая вид, что ничего не произошло. Эту дверь было почти невозможно открыть, засопела она.
Больше Эрагон сдерживаться не мог. Зачем ты это сделала? – взорвался он. У тебя не было причин вмешиваться!
Тебе нужна была помощь, невозмутимо отозвалась драконица.
Если бы мне нужна была помощь, я бы позвал!
Не смей кричать на меня, огрызнулась Сапфира, щёлкнув челюстями. Юноша чувствовал, что в её сознании кипели столь же суматошные эмоции, как и в его собственном. Я не потерплю, чтобы ты якшался со шлюхой, которую больше заботит Всадник Эрагон, нежели ты как человек.
Она не шлюха, взревел Эрагон и в раздражении врезал кулаком по стене. Теперь я мужчина, Сапфира, а не отшельник. Не стоит ждать, что я буду... не обращать внимания на женщин просто из-за того, кто я есть. И решение уж точно не за тобой. В конце-то концов, может, мне было приятно поговорить с ней, а не переживать очередную трагедию, как в последние дни. Ты достаточно прочно засела в моей голове, чтобы понять, что я чувствую. Почему ты не могла оставить меня в покое? Кому от этого плохо?
Ты не понимаешь. Драконица избегала его взгляда.
Не понимаю! Ты что, никогда не дашь мне завести жену и детей? А что насчёт семьи?
Эрагон. Она наконец-то взглянула на него своим гигантским глазом. Мы очень тесно связаны.
Ну, разумеется!
И если ты захочешь сблизиться с кем-то, с моего благословения или без оного, и станешь... привязан... к кому-то, то на мои чувства это также повлияет. Ты должен это знать. Поэтому – и я предупреждаю тебя лишь раз – будь осторожен в своём выборе, поскольку он затронет нас обоих.
Юноша быстро обдумал её слова. Но наша связь работает в оба конца. Если ты кого-то возненавидишь, на меня это окажет такое же влияние... Я понимаю твоё беспокойство. Значит, ты не ревновала?
Драконица снова лизнула коготь. Может, чуть-чуть.
На этот раз зарычал уже Эрагон. Он пронёсся мимо неё в свою комнату, схватил Зар’рок и широкими шагами направился прочь, пристёгивая клинок к поясу.
Юноша несколько часов бродил по Тронжхейму, избегая любых встреч. То, что произошло, причинило ему боль, но он не мог отрицать истину слов Сапфиры. Они многое делили меж собой, но это был самый деликатный из всех вопросов – и именно по нему они не приходили ни к какому согласию. В ту ночь – в первый раз с тех пор, как юношу взяли в плен у Гил’эйда, – он спал отдельно от Сапфиры, в какой-то гномьей хижине.
Эрагон вернулся к себе на следующее утро. По негласному уговору они с Сапфирой избегали обсуждать случившееся; дальнейший спор был бессмысленным, ведь ни одна сторона не желала отступать. И потом, оба они испытывали такое облегчение от собственного воссоединения, что не хотели вновь рисковать своей дружбой.
Они как раз обедали – Сапфира раздирала на части окровавленную ляжку, – когда к ним подбежал Джарша. Как и раньше, он круглыми глазами уставился на драконицу, неотрывно следя, как она обгрызает бедренную кость.
– Что такое? – спросил Эрагон, вытирая подбородок. Уж не послал ли за ними Совет Старейшин? После похорон от них не было ни слуху, ни духу.
Джарша сумел отвернуться от Сапфиры, только чтобы выпалить:
– Насуада желает видеть тебя, господин. Она ожидает в отцовском кабинете.
Господин! Эрагон чуть не рассмеялся. И ведь совсем недавно он сам называл встречных господами, а не наоборот. Юноша взглянул на Сапфиру.
– Ты закончила, или подождём пару минут?
Закатив глаза, драконица забрала в пасть остатки мяса и с громким треском раскусила кость. Я закончила.
– Хорошо, – проговорил юноша, поднимаясь на ноги, – можешь идти, Джарша. Мы знаем дорогу.
Из-за размеров города-горы до кабинета им пришлось добираться почти полчаса. Как и во времена правления Ажихада, у двери стояла стража, но не два человека, а целый отряд закалённых в битвах воинов, готовых отозваться на малейший намёк угрозы. Они бы точно пожертвовали собой, чтобы уберечь своего нового вождя от засады или нападения. И хотя воины не могли не узнать Эрагона и Сапфиру, но всё же преградили им путь, пока Насуаде не доложили о посетителях. И только тогда Всаднику и дракону было позволено войти.
В кабинете Эрагон немедленно заметил небольшое изменение – вазу с цветами. Мелкие пурпурные соцветия не бросались в глаза, зато наполняли воздух тёплым ароматом, пробуждавшие у юноши воспоминания о лете, свежесобранной малине и полях скошенной травы, бронзовеющей под солнцем. Глубоко вдохнув этот запах, Эрагон не смог не оценить, с каким мастерством Насуада заявила о себе, не стирая памяти и об Ажихаде.
Девушка сидела за широким письменным столом, всё ещё облачённая в траур. Когда юноша присел напротив и Сапфира устроилась рядом с ним, Насуада проговорила:
– Эрагон.
Это было простое утверждение, в нём не прозвучало ни дружелюбия, ни враждебности. На миг Насуада отвернулась, затем вновь устремила на Эрагона свой жёсткий и пристальный взгляд.
– Последние несколько дней я потратила на изучение положения Варденов, как оно есть. Результаты меня не обрадовали. Мы бедны, измотаны, у нас не хватает припасов, а из Империи к нам присоединяются лишь немногие новобранцы. Я намерена это изменить.
Гномы больше не могут поддерживать нас, ведь нынешний год выдался неурожайным, и они сами понесли немалые потери. Поэтому я решила переместить Варденов в Сурду. Это сложная задача, но необходимая для нашей безопасности – я так считаю. В Сурде мы наконец-то окажемся достаточно близко от Империи, чтобы нанести ей прямой удар.
Даже Сапфира удивлённо шевельнулась. Но каких трудов это будет стоить! – воскликнул Эрагон. Ведь целые месяцы уйдут на то, чтобы перевезти все пожитки Варденов в Сурду, не говоря уже о людях. И на них наверняка нападут по пути.
– А я думал, что король Оррин не осмеливается в открытую противостоять Гальбаториксу, – возразил юноша.
Насуада мрачно улынулась.
– С тех пор, как мы победили ургалов, его позиция изменилась. Он даст нам кров и пищу и будет сражаться на нашей стороне. Многие из Варденов уже находятся в Сурде, в основном – женщины и дети из тех, кто не смог или не захотел драться. Они также нас поддержат, иначе я отниму у них право называться Варденами.
– Но как ты связалась с королём Оррином так быстро? – спросил Эрагон.
– Гномы используют систему зеркал и светильников, чтобы передавать сообщения по туннелям. Отсюда до западного края Беорских гор донесение может дойти меньше, чем за день. Дальше гонцы везут его в Аберон, столицу Сурды. Это быстрый способ, но и на него не хватит времени, если Гальбаторикс и его армия ургалов застанут нас врасплох, не дав нам этого дня. Перед отъездом я хочу организовать куда более целесообразный способ связи между Ду Врангр Гата и магами Хротгара.
Открыв ящик стола, Насуада вынула оттуда толстый свиток.
– Вардены покинут Фарзен Дур в течение месяца. Хротгар согласился обеспечить нам безопасный проход под землёй. Более того, он послал войска в Ортхиад, чтобы уничтожить остатки ургалов и запечатать туннели, чтобы никто более не смог вторгнуться в гномьи владения этим путём. Но поскольку это – всё же недостаточная гарантия для выживания Варденов, я хочу попросить тебя об одной услуге.
Эрагон кивнул. Он и так ожидал просьбы или приказа. Ведь только поэтому их с Сапфирой могли сюда вызвать.
– Я в твоём распоряжении.
– Возможно. – На миг взгляд девушки метнулся к Сапфире. – В любом случае, это не распоряжение, и я хочу, чтобы ты тщательно обдумал свой ответ. Варденам нужно получить больше поддержки со стороны простых людей, и поэтому я хочу распространить по всей Империи весть о том, что к нашему делу присоединился новый Всадник – по имени Эрагон Убийца Тени – и его драконица, Сапфира. Но перед этим мне понадобится твоё разрешение.
Это слишком опасно, возразила Сапфира.
Весть о том, что мы здесь, всё равно дойдёт до Империи, заметил Эрагон. Вардены захотят похвастаться своей победой и смертью Дарзы. Это всё равно случится, будет на то наше одобрение или нет, так что нам стоит согласиться помочь.
Драконица тихо фыркнула. Меня беспокоит Гальбаторикс. До сих пор мы не объявляли в открытую, кому сочувствуем.
Наши действия и так были ясны.
Да, но даже когда Дарза дрался с тобой в Тронжхейме, он не пытался тебя убить. Если мы заявим вслух о том, что противостоим Империи, в следующий раз Гальбаторикс уже не будет столь снисходителен. Кто знает, какие силы и планы он держал в запасе, пока пытался нас заполучить? Пока наше положение остаётся двусмысленным, он не поймёт, что делать.
Время двусмысленности уже прошло, заявил Эрагон. Мы сражались с ургалами, убили Дарзу, и я поклялся в верности вождю Варденов. Нет никакой двусмысленности. Нет уж, с твоего разрешения, я соглашусь на предложение Насуады.
Драконица довольно долго молчала, затем наклонила голову. Как пожелаешь.
Юноша положил ладонь на её бок, а затем вновь повернулся к Насуаде и сказал:
– Делай, как считаешь нужным. Если так мы сможем помочь Варденам наилучшим образом, то так тому и быть.
– Спасибо. Я знаю, что многого прошу. Что ж, а теперь, как мы и решили перед похоронами, ты должен отправиться в Эллесмеру и завершить своё обучение.
– С Арьей?
– Конечно. С момента её пленения эльфы отказываются выходить на связь как с людьми, так и с гномами. Арья – единственная, кто может убедить их выйти из изоляции.
– А она не может воспользоваться магией, чтобы рассказать им о своём спасении?
– К сожалению, нет. Когда эльфы отступили в Ду Велденварден после гибели Всадников, то возвели вокруг леса заслоны, сквозь которыми тайными путями не пройдёт ни мысль, ни предмет, ни живое существо – хотя выйти сможет, если я правильно поняла объяснение Арьи. Поэтому эльфийка должна лично явиться в Ду Велденварден, и только тогда королева Исланзади узнает о том, что она жива, о вашем с Сапфирой существовании и о тех многочисленных событиях, что произошли с Варденами за прошедшие месяцы. – Насуада протянула юноше свиток. На нём красовалась восковая печать. – Это – послание к королеве Исланзади, там рассказывается о положении Варденов и моих планах. Охраняй его ценой своей жизни; если оно попадёт не в те руки, то причинит нам много вреда. Надеюсь, после всего, что случилось, Исланзади сменит гнев на милость и возобновит наши дипломатические связи. Её помощь сможет обратить поражение в победу. Арья знает об этом – и согласилась просить за нас, но я хочу, чтобы и ты знал о нашей ситуации, чтобы суметь воспользоваться любыми возникшими возможностями.
Эрагон сунул свиток за пазуху.
– Когда мы отправляемся?
– Завтра утром... если у тебя нет иных планов.
– Нет.
– Хорошо. – Девушка сцепила руки. – Но ты должен знать, с вами будет путешествовать ещё кое-кто. – Юноша в замешательстве взглянул на неё. – Король Хротгар настоял на том, чтобы при твоём обучении присутствовал представитель гномов, поскольку оно повлияет также и на их расу. Это в интересах справедливости. Поэтому он посылает с вами Орика.
Сперва Эрагон почувствовал раздражение. Сапфира могла отнести их с Арьей к Ду Велденвардену, сэкономив недели ненужного пути. Но три седока – это было слишком много для плеч драконицы. Присутствие Орика привяжет их к земле.
Но, немного подумав, он понял мудрость требования Хротгара. Эрагону и Сапфире было важно сохранить видимость равенства в отношениях с разными расами. Юноша улыбнулся.
– Что ж, это нас замедлит, но, я так полагаю, Хротгара придётся задобрить. Сказать по правде, я рад, что Орик тоже с нами. Ехать через всю Алагейзию с одной только Арьей – это довольно-таки пугающая возможность. Она...
Насуада тоже улыбнулась.
– Она другая.
– Именно. – Эрагон снова посерьёзнел. – А ты и впрямь хочешь напасть на Империю? Ты сама сказала, что Вардены слабы. Не похоже, чтобы это было такое уж мудрое решение. Если мы подождём...
– Если мы подождём, Гальбаторикс сделается лишь сильнее, – жёстко оборвала его девушка. – В первый раз со дня убийства Морзана нам выдался хотя бы малейший шанс застать его врасплох. У него не было причин для подозрений, что мы можем победить ургалов – а победили мы, благодаря тебе, – и поэтому он не готовит Империю для противостояния вторжению.
Вторжению! – воскликнула Сапфира. И как она собирается убить Гальбаторикса, если он вылетит на своём драконе и уничтожит их армию магией?
Эрагон пересказал Насуаде эти слова, но девушка покачала головой.
– Насколько нам известно, он не вступит в бой, пока нет прямой угрозы Уру’бэйну. Гальбаториксу плевать, пусть даже мы уничтожим пол-Империи, ведь мы всё равно идём к нему, а не иначе. Зачем ему утруждать себя? Если нам удастся добраться до него, наши войска будут потрёпаны и измотаны, и ему куда легче будет нас уничтожить.
– Но ты так и не ответила на вопрос Сапфиры, – возразил Эрагон.
– Потому что пока не могу. Это будет долгий поход. К концу его ты сможешь набрать достаточно могущества, чтобы победить Гальбаторикса, или же к нам присоединятся эльфы... а их чародеи – сильнейшие в Алагейзии. Что бы ни случилось, мы не можем позволить себе медлить сейчас. Пришла пора рискнуть – и осмелиться на такое деяние, которое все полагают невыполнимым. Слишком долго Вардены жили в тени – теперь мы должны либо бросить вызов Гальбаториксу, либо покориться и исчезнуть.
Размах планов Насуады тревожил Эрагона. В них было столько риска и неведомых опасностей, что даже обдумывать такую затею казалось почти безумием. Однако решения здесь принимал не он, и юноша смирился с этим. Да и дальше обсуждать этот вопрос ему не хотелось. Теперь мы должны верить в её рассудительность.
– Но как же ты, Насуада? Кто обеспечит твою безопасность, когда мы уйдём? Я должен помнить свой обет. Теперь мой долг – следить за тем, чтобы в скором времени тебе не понадобилось устраивать собственные похороны.
Её скулы затвердели; девушка указала на дверь и стоявших за ней воинов.
– Не нужно страшиться, я хорошо защищена. – И Насуада опустила взгляд. – Признаюсь... одна из причин ухода в Сурду в том, что Оррин знает меня давным-давно и обязательно предложит свою защиту. Я не могу прозябать здесь – ведь вы с Арьей уедете, а Совет Старейшин ещё не потерял свою силу. Они не признают меня вождём, пока я не развею все сомнения в том, что над Варденами властна я, а не они.
И девушка как будто призвала на помощь какую-то внутреннюю силу – распрямила плечи, подняла подбородок, сразу становясь холодной и отчуждённой.
– Теперь ступай, Эрагон. Готовь коня, собирай припасы, а на заре – будь у северных ворот.
Юноша низко поклонился, не нарушая вновь возведённых между ними рамок церемониала, и вышел из кабинета вместе с Сапфирой.
После ужина Эрагон и Сапфира решили вместе полетать. Они парили высоко над Тронжхеймом, там, где со склонов Фарзен Дура огромной белой лентой свисали каменные сосульки, испещрённые мелкими поперечными бороздками. Хотя до ночи оставалось ещё несколько часов, внутри горы уже было почти темно.
Эрагон запрокинул голову, наслаждаясь потоками встречного ветра. Ему так не хватало ветра обычного – того, что шуршал в траве и лохматил облака, наполняя всё вокруг свежестью и весёлым беспорядком. Ветра, что приносил дождь и бури и хлестал деревья так, что они сгибались под его кнутом. Если на то пошло, мне и деревьев не хватает, подумал юноша. Фарзен Дур – невероятное место, но растений и животных тут столько же, сколько в гробнице Ажихада.
Сапфира была с ним согласна. Похоже, гномы думают, что драгоценные камни могут заменить цветы. После этих слов она замолчала, а свет в горе всё так же продолжал меркнуть. Но когда стало уже слишком темно, чтобы Эрагон мог нормально видеть, драконица сказала: Уже поздно. Надо возвращаться.
Хорошо.
Сапфира начала снижаться, лениво закладывая большие круги над Тронжхеймом, сиявшим, подобно маяку, посреди в Фарзен Дура. До города-горы оставалось ещё далеко, когда она мотнула головой и произнесла: Смотри.
Юноша проследил её взгляд, но не увидел ничего, кроме серой и плоской равнины. Что такое?
Вместо ответа драконица легла на крыло и заскользила влево, спускаясь к одной из четырёх дорог, что расходились от Тронжхейма на все стороны света. Когда она приземлилась, Эрагон заметил на ближайшем холмике что-то белое. Это нечто странно колыхалось в сумерках, будто плывущая свеча, а затем превратилось в Анжелу – на ней была надета светлая шерстяная туника.
Ведьма несла с собой плетёную корзину почти в четыре фута в поперечнике, а в ней – пёстрый ворох грибов, большинство из которых Эрагон опознать не смог. Когда она подошла, юноша указал на них и спросил:
– Что, жабьи поганки собираете?
– Привет, – рассмеялась Анжела, опустив на землю свою ношу. – О нет, «поганка» – это чересчур общее понятие. И потом, их надо называть лягушачьими, а не жабьими. – Женщина поворошила грибы ладонью, раскладывая поудобней. – Вот это – серно-жёлтый опёнок, а это – чернильный гриб, а вот – пупочный гриб, и гномий щит, и красная крепконожка, и кровавоколечник, а это – пятнистый обманщик. Прелесть, правда? – Она показывала на каждый по очереди. У последнего гриба на шляпке красовались розовые, бледно-лиловые и жёлтые разводы.
– А это что? – спросил юноша, выбрав гриб с ярко-голубой ножкой, огненно-рыжей бахромой и двойной лоснящейся шляпкой чёрного цвета.
Ведьма любовно взглянула на гриб.
– Фрикаи Андлат, как сказали бы эльфы. Его ножка несёт мгновенную смерть, а шляпка исцеляет от большинства ядов. Из него делают Нектар Тунивора. Фрикаи Андлат растёт только в пещерах Ду Велденвардена и Фарзен Дура, но если гномы будут вывозить свой навоз куда-то в другое место, то тут он вымрет.
Эрагон оглянулся на холмик и понял, что на самом деле это была навозная куча.
– Привет, Сапфира, – сказала меж тем Анжела и, дотянувшись, похлопала драконицу по морде. Та довольно моргнула и дёрнула хвостом. В тот же миг перед юношей появился Солембум, плотно зажавший в пасти обмякшую крысу. Даже усом не соизволив дёрнуть, кот-оборотень устроился на земле и принялся обгладывать грызуна, старательно не обращая внимания на окружающих.
– Ну что, – спросила Анжела, поправляя в своей шевелюре кудрявую прядь, – отправляешься в Эллесмеру?
Эрагон кивнул, но даже не подумал спрашивать, как она это выяснила; похоже, она всегда знала, что происходит. В ответ на его молчание травница нахмурилась.
– Ну, не будь таким угрюмцем. Тебя ведь не казнить собираются!
– Знаю.
– Ну так улыбнись, ведь если тебя не казнят, то надо радоваться! А ты вялый, как Солембумова крыса. «Вялый». Чудесное слово, тебе не кажется?
Юноша невольно выжал из себя ухмылку, а где-то глубоко в горле Сапфиры родился довольный сдавленный смех.
– Не уверен, что оно такое уж чудесное, но – да, я вас понял.
– Рада, что так. Понимать – это хорошо. – Изогнув брови, ведьма подцепила ногтем какой-то гриб и перевернула, изучая бахрому, а между делом проговорила: – Как удачно мы сегодня встретились. Ведь тебе скоро уходить, а я... я отправлюсь с Варденами в Сурду. Как я тебе уже говорила, я люблю быть в центре событий, а Сурда – как раз такое место.
Эрагон ухмыльнулся ещё шире.
– Ну, что ж, это значит, что путь наш будет безопасным, ведь иначе вы поехали бы с нами.
Анжела пожала плечами, а затем серьёзно сказала:
– Будь осторожен в Ду Велденвардене. То, что эльфы не показывают свои эмоции, ещё не значит, что они не подвержены ярости и страсти, как мы, простые смертные. Вот только самый ужас – это то, как они их скрывают, иногда даже годами.
– Вы там были?
– Давным-давно.
Помолчав немного, юноша спросил:
– А что вы думаете о планах Насуады?
– Хм-м... она обречена! Ты обречён! Они все обречены! – Травница кудахчуще расхохоталась, сгибаясь пополам, но затем резко выпрямилась. – Учти, я не уточнила, на что обречены, так что – неважно, что случится, я всё равно это предсказала. Как это мудро с моей стороны.
Ведьма вновь подняла свою корзину и пристроила её на бедро.
– Похоже, мы с тобой долго не увидимся, так что прощай, удачи, держись подальше от жареной капусты, не ешь ушную серу и смотри на яркую сторону жизни!
И, весело махнув рукой, Анжела зашагала прочь, а Эрагон только и мог, что растерянно моргать ей вслед.
Выдержав подобающую паузу, Солембум подобрал свой ужин и последовал за ней, преисполненный величайшего достоинства.
@темы: бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон
-
-
04.05.2011 в 21:18-
-
05.05.2011 в 13:04-
-
06.05.2011 в 13:58-
-
06.05.2011 в 14:05