Преодолев собственную вялость, Эрагон перекатился к краю постели и обвёл взглядом комнату, заполненную тусклым мерцанием прикрытого светильника. Юноша сел на кровати и принялся наблюдать за спящей Сапфирой. Огромные мехи её лёгких прогоняли воздух сквозь чешуйчатые ноздри, и от этого мускулистые бока драконицы то подымались, то опадали. Эрагон вспомнил о той геенне огненной, что Сапфира могла теперь призывать по своей воле и с рёвом извергать из пасти. Языки пламени, способные расплавить металл, проносились меж её кремовых зубов, не причиняя никакого вреда ни им, ни нежному языку, – это было поистине поразительное зрелище. Впервые драконица сумела выпустить из пасти огонь во время боя юноши с Дарзой, бросаясь к ним с крыши Тронжхейма, и с того момента несказанно гордилась своим новым талантом. Она постоянно выдыхала небольшие струйки пламени и не упускала случая что-нибудь поджечь.
Теперь, когда Исидар Митрим была разбита, Эрагон и Сапфира не могли оставаться в драконьем лежбище. Гномы выделили им старую караулку на нижнем уровне Тронжхейма – вполне вместительную комнату, но с низким потолком и тёмными стенами.
Стоило Эрагону вспомнить события прошедшего дня, как его охватила мучительная тоска. В глазах заплескались слёзы, одна упала юноше на ладонь. В тот вечер от Арьи допоздна не было ни слуху, ни духу, а потом она возникла из туннеля, усталая, со стёртыми ногами. Несмотря на все усилия девушки (и всю её магию), ургалам удалось от неё уйти.
– Я нашла вот это, – сказала она. И показала юноше пурпурную мантию одного из Близнецов, разорванную и окровавленную, тунику Муртага и его же кожаные перчатки. – Эти вещи были разбросаны вдоль края чёрной расселины, до дна которой не дотянется ни один туннель. Должно быть, ургалы сняли с пленников доспехи и оружие, а тела сбросили в яму. Я пыталась увидеть в кристалле и Муртага, и Близнецов, но мне явились лишь тени бездны. – Эльфийка встретила взгляд Эрагона. – Прости. Их нет.
И теперь Эрагон оплакивал Муртага всей душой. А это кошмарное до дрожи чувство потери и ужаса было тем хуже, что за прошедшие месяцы юноша познал его во всей красе.
читать дальше Взглянув на слезинку на своей ладони, застывшую там крохотным искрящимся куполом, Эрагон решил сам попытаться увидеть в кристалле троих пропавших. Он понимал, что попытка эта отчаянна и тщетна, но только так мог убедиться, что Муртаг действительно погиб. Правда, сам юноша не был уверен в своём желании преуспеть там, где потерпела неудачу Арья; вряд ли ему станет легче при виде разбитого тела Муртага, лежащего у подножия скалы глубоко под Фарзен Дуром.
Он прошептал:
– Драумр копа.
Слезинку заволокла тьма, превращая её в клочок ночи на его серебряной ладони. На миг в ней промелькнуло движение, будто птица метнулась на фоне сокрытой в облаках луны… и вновь – ничего.
К первой слезе присоединилась вторая.
Эрагон глубоко вздохнул, откинулся назад и попытался призвать к себе спокойствие. Едва оправившись от раны, нанесённой Дарзой, юный Всадник понял: как бы это ни было унизительно, но победу он одержал, лишь благодаря сплошному везению. Если я ещё встречусь с другой Тенью, или ра'заком, или Гальбаториксом, я должен стать сильнее, коль уж рассчитываю на победу. Бром мог бы обучить меня ещё многому, я знаю, что мог бы. Но без него мне остаётся только один выбор – эльфы.
Дыхание Сапфиры участилось, она открыла глаза и широко зевнула. Доброе утро, малыш.
Доброе ли? Он опустил взгляд и приподнялся на руках, утрамбовывая тюфяк. Оно ужасно… Муртаг и Ажихад… Почему караульные в туннелях не предупредили нас об ургалах? Ведь эти твари не должны были выследить отряд Ажихада и остаться незамеченными… Арья права, что-то не сходится.
Мы можем так и не узнать правду, мягко сказала Сапфира и поднялась, задев крыльями потолок. Тебе надо поесть, а потом мы узнаем, что планируют Вардены. Нельзя терять время; нового вождя могут выбрать в ближайшие часы.
Эрагон согласился, вспомнив, как вчера они распрощались с остальными: Орик помчался передавать королю Хротгару дурные вести, Йормундур понёс тело Ажихада к месту временного упокоения перед похоронами, а Арья просто стояла в отдалении от всех и наблюдала за происходящим.
Эрагон поднялся, опоясался Зар'роком и закинул за плечи лук, потом наклонился и поднял седло Сноуфайра. Внезапно его тело пронзила острая боль, швыряя юношу на пол, где он и скорчился, царапая пальцами спину. Его будто распиливали надвое. Сапфира взревела – режущая боль настигла и её. Инстинктивно подняв хвост, будто готовясь к бою, драконица попыталась успокоить Эрагона собственным сознанием, но не смогла облегчить его страдания.
Припадок отступил лишь через несколько минут с последней утихшей конвульсией, оставив юношу хватать ртом воздух. С его лица градом катился пот, слепляя волосы и разъедая глаза. Эрагон завёл руку за спину и осторожно дотронулся до верхнего конца своего шрама. Он был горячим, воспалился и остро реагировал на любые касания. Сапфира опустила голову и мягко ткнулась носом в руку юноши. Ох, малыш…
В этот раз было хуже, проговорил он, кое-как подымаясь. Драконица подставила ему плечо, давая спокойно вытереть пот тряпкой, а затем юноша сделал пару шагов к двери, на пробу.
У тебя хватит сил дойти?
Мы должны. Как дракон и Всадник, мы обязаны сделать открытый выбор в пользу следующего главы Варденов, а, возможно, даже повлиять на его избрание. И нашу сильную позицию я не хочу просто так игнорировать; сейчас мы пользуемся огромным авторитетом среди Варденов. По крайней мере, Близнецы теперь не могут выцепить из неё пользу для себя. Хоть что-то хорошее в нашем положении – но и только.
Ладно, но за то, что Дарза тебе сделал, ему бы в самую пору провести тысячу лет в мучениях.
Юноша фыркнул. Просто держись рядом.
Вместе они дошли до ближайшей кухни. Люди в залах и коридорах останавливались и кланялись им, бормоча «Аргетлам» и «Убийца Тени». И не только они, даже гномы, хоть и не так часто. Эрагону бросились в глаза мрачные, обеспокоенные лица людей и их тёмные одежды – знак скорби. Многие женщины были одеты полностью в чёрное, а их лица были скрыты кружевными вуалями.
На кухне Эрагон получил каменную тарелку с едой и присел с ней за низкий стол. Сапфира внимательно следила за ним, опасаясь очередного приступа. Какие-то люди попытались подойти к юноше, но драконица вздёрнула губу и зарычала – тех как ветром сдуло. Эрагон ковырялся в еде, притворяясь, что ничего не замечает. Наконец, пытаясь отвлечься от мыслей о Муртаге, он спросил:
Как считаешь, кто сможет перенять власть над Варденами теперь, когда Ажихад и Близнецы погибли?
Драконица заколебалась. Возможно, ты, если предположить, что своими последними словами Ажихад благословил тебя занять место вождя. Против тебя почти никто не выступит. Однако, мне кажется, это будет не мудрый путь. Я вижу на нём лишь неприятности.
Согласен. Да и Арья этого не одобрит, а она может быть опасным врагом. На древнем наречии эльфы не лгут, но наше подобного запрета не даёт – и она может отрицать, что Ажихад вообще сказал нечто подобное, если это послужит её целям. Нет, вождём мне быть не хочется… А что насчёт Йормундура?
Ажихад называл его своей правой рукой. К несчастью, мы мало знаем о нём и прочих предводителях Варденов. Слишком мало времени прошло с момента нашего прибытия. Придётся делать выбор, полагаясь на наши чувства и впечатления, а не на сведения о людях.
Эрагон повозил кусок рыбы вокруг пюре из клубней. Не забывай о Хротгаре и гномьих кланах; тут они молчать не будут. У эльфов нет права голоса в этом выборе, разве что у Арьи, – они и услышать о смерти Ажихада не успеют, как решение будет принято. Но гномов нельзя игнорировать – и мы не будем. Хротгар благоволит к Варденам, но если против него поднимется достаточно кланов, его могут вынудить поддержать кого-нибудь, не годного для этого поста.
И кого же это?
Человека, которым легко управлять. Юноша закрыл глаза и откинулся назад. А в Фарзен Дуре таким может оказаться любой, вообще любой.
Они ещё долго обдумывали вставшие перед ними вопросы. А потом Сапфира сказала: Эрагон, к тебе тут пришли. Я не могу его спугнуть.
Да? Юноша приоткрыл глаза и сощурился, привыкая к свету. У стола стоял какой-то бледный мальчишка и смотрел на Сапфиру так, будто боялся, что она сейчас его сожрёт.
– Чего тебе? – спросил Эрагон, но не слишком сурово.
Мальчишка вздрогнул, залился краской и поклонился.
– Аргетлам, тебя призывают говорить перед Советом Старейшин.
– А кто это?
Этот вопрос смутил юнца ещё больше.
– Со… совет – он… они… люди, которых мы – ну, то есть, Вардены – выбираем, чтобы они говорили от нашего имени с Ажихадом. Они были его доверенными советниками и теперь хотят видеть тебя. Это большая честь! – Закончив свою речь, он быстро улыбнулся.
– И ты пришёл отвести меня к ним?
– Да.
Сапфира вопросительно взглянула на Эрагона. Тот пожал плечами и встал от тарелки с так и не съеденным завтраком, жестом велев мальчишке показывать путь. Юный гонец на ходу восхищённо разглядывал Зар’рок сияющими глазами, но потом застеснялся и потупился.
– Как тебя зовут? – спросил Эрагон.
– Джарша, господин.
– Хорошее имя. И послание ты доставил как надо, можешь гордиться.
Джарша просиял и вприпрыжку устремился вперёд.
Они дошли до выпуклой каменной двери, отворявшейся вовнутрь. За ней лежала круглая комната с небесно-голубым куполом, украшенным созвездиями. В центре стоял круглый мраморный стол с гербом Дургримст Ингейтум – вертикально поставленным молотом, окружённым двенадцатью звёздами. За ним сидели Йормундур и ещё двое мужчин, один высокий, второй – полный; женщина с плотно сжатыми губами, близко посаженными глазами и ярко нарумяненными щеками; и ещё одна женщина, пышногрудая, с огромной копной седых волос над степенным лицом. В роскошном вырезе лифа последней торчала рукоять кинжала, что несколько не соответствовало её облику.
– Можешь идти, – отпустил Джаршу Йормундур, тот быстро поклонился и исчез за дверью.
Чувствуя на себе чужие взгляды, Эрагон осмотрел комнату и уселся прямо посередине дуги пустых стульев, так что члены совета были вынуждены развернуться к нему лицом. Сапфира сгорбилась прямо за его спиной; юноша макушкой чувствовал её горячее дыхание.
Йормундур привстал, отвешивая лёгкий поклон, и вновь уселся.
– Спасибо, что пришёл, Эрагон, пусть даже ты и оплакиваешь собственную потерю. Это – Умерт. – Им оказался высокий. – Фальберд. – Так звали полного. – И Сабрэя и Элессари. – Это, естественно, были две женщины.
Эрагон наклонил голову и спросил:
– А что Близнецы, они входили в этот совет?
Сабрэя резко покачала головой и постучала по столу длинным ногтем.
– Они не имели с нами ничего общего. Эти склизкие пиявки (не сказать ещё крепче) трудились лишь для собственного блага. У них не было никакого желания служить Варденам. Посему – места в этом совете им не досталось.
Эрагон чуял её духи даже с того конца стола; запах у них был густой и маслянистый, будто у гниющего цветка. При этой мысли юноша подавил улыбку.
– Хватит. Мы здесь не Близнецов обсуждать собрались, – сказал Йормундур. – Перед нами встал кризис, с которым надо разобраться быстро и эффективно. Если мы не выберем преемника Ажихада, это сделает кто-то другой. Хротгар уже передал нам свои соболезнования. Но, хоть он и был более, чем учтив, король гномов явно строит собственные планы даже сейчас, пока мы разговариваем. И о магах Ду Врангр Гата забывать нельзя. Большинство из них верны Варденам, но их действия сложно предсказать даже в лучшие времена. Они могут решиться противостоять нашей власти ради собственной выгоды. Поэтому нам нужна твоя помощь, Эрагон, чтобы обеспечить законность кандидатуры того, кто займёт место Ажихада.
Фальберд воздвигся над столом, опираясь на него мясистыми ладонями.
– Мы, пятеро, уже решили, кого будем поддерживать. Среди нас никто не сомневается, что это – единственно верный человек. Но, – тут он поднял толстый палец, – прежде, чем мы откроем тебе его имя, ты должен дать слово чести, что наше обсуждение не выйдет за порог этой комнаты, согласишься ты с нами или нет.
С чего бы им этого хотеть? – спросил Сапфиру Эрагон.
Не знаю, фыркнула та. Возможно, это ловушка… Придётся тебе сыграть в эту игру. Но помни, что с меня они никаких обещаний не брали. Я всегда могу передать их слова Арье, если будет нужда. Глупо с их стороны забывать о том, что я столь же разумна, как и любой человек.
Эрагона эта мысль крайне порадовала, и он проговорил:
– Хорошо, я даю вам слово. Ну так, кого вы хотите видеть предводителем Варденов?
– Насуаду.
Поражённый Эрагон тут же опустил взгляд, быстро соображая. Он не рассматривал Насуаду в качестве преемника из-за её юности – она была лишь на несколько лет старше его самого. Конечно, так-то никаких препятствий к становлению её вождём не было, но почему Совет Старейшин выбрал именно её? Юноша вспомнил уроки Брома и попытался рассматривать ситуацию со всех сторон, понимая, что решать ему придётся быстро.
В Насуаде есть стальная твёрдость, заметила Сапфира. Она будет такой же, как отец.
Возможно, но что им за причина выбирать её?
Чтобы выиграть время, Эрагон спросил:
– А почему не ты, Йормундур? Ажихад называл тебя своей правой рукой. Разве это не означает, что после его смерти ты должен занять его место?
Ряды совета всколыхнуло беспокойство: Сабрэя выпрямилась ещё больше, сцепив руки перед собой, Умерт и Фальберд мрачно переглянулись, а Элессари просто улыбнулась, и рукоять кинжала покачнулась на её груди.
– Потому, – проговорил Йормундур, тщательно подбирая слова, – что тогда Ажихад говорил о военных делах, не более того. И, к тому же, я – член этого совета, который силён и властен лишь потому, что мы поддерживаем друг друга. Пытаться возвыситься над остальными – глупо и опасно для каждого из нас. – К концу его речи члены совета расслабились, а Элессари похлопала Йормундура по руке.
Ха! – воскликнула Сапфира. А он наверняка бы взял власть в свои руки, если бы мог заставить других себя поддержать. Только глянь, как они на него смотрят. Он в их рядах – будто волк.
Будто волк в стае шакалов, возможно.
– А у Насуады достаточно опыта? – спросил Эрагон.
Элессари наклонилась вперёд, прижимаясь к краю стола.
– Я жила здесь уже семь лет, когда Ажихад присоединился к Варденам. Я наблюдала, как Насуада растёт и из милой девочки превращается в ту женщину, которую мы видим сейчас. Местами – слегка легкомысленную, но достойную того, чтобы вести Варденов вперёд. Люди её полюбят. А я, – тут она любовно похлопала себя по пышному бюсту, – и мои друзья станем направлять её в эти нелёгкие времена. Рядом с ней всегда будет кто-нибудь, кто укажет ей дорогу. Неопытность не должна помешать ей занять своё законное место.
И на Эрагона нахлынуло понимание. Им нужна марионетка!
– Похороны Ажихада состоятся через два дня, – вмешался Умерт. – Сразу после них мы хотим утвердить Насуаду в качестве нашего нового предводителя. У неё ещё не спрашивали, но она, разумеется, согласится. И мы хотим, чтобы ты присутствовал при утверждении – тогда никто, даже Хротгар, не сможет выразить недовольство. Ещё ты должен будешь поклясться в верности Варденам. Это вернёт людям уверенность, которую украла у них гибель Ажихада, и отвратит любого от попытки расколоть эту организацию.
В верности!
Сапфира быстро коснулась разума Эрагона. Заметь, они не хотят, чтобы ты приносил клятву Насуаде – лишь Варденам.
Да, и они хотят сами утвердить Насуаду, чтобы показать, будто совет более могуществен, нежели она. Они могли бы попросить Арью или меня провести утверждение, но это ведь будет означать признание, что любой из нас стоит выше всех Варденов. А так – совет обозначит своё превосходство над Насуадой, приобретёт власть над нами с помощью клятвы верности и урвёт ещё одну выгоду – ведь Насуаду публично поддержит Всадник.
– А что случится, если я решу не принимать ваше предложение? – спросил юноша.
– Предложение? – Фальберд, казалось, озадачился. – Ну, конечно же, ничего. Вот только если тебя не будет на избрании Насуады, это послужит плохим знаком. Если герой битвы при Фарзен Дуре оставит бедняжку без внимания, что она может подумать? Что Всадник враждебен ей и считает Варденов недостойными своей службы? Кто же вынесет такой позор?
Яснее и сказать было нельзя. Эрагон стиснул под столом рукоять Зар’рока, истово желая заорать, что не нужно заставлять его поддерживать Варденов, ведь он и так это сделает. Правда, теперь ему инстинктивно хотелось восстать против них, избавиться от оков, в которые пытался заковать его совет.
– Раз уж все о Всадниках столь высокого мнения, я мог бы решить, что лучшим приложением моих сил будет самому занять пост предводителя Варденов.
В комнате повисло напряжение.
– Это было бы не мудро, – заметила Сабрэя.
Мысли Эрагона заметались в поисках выхода из положения. Со смертью Ажихада для нас может и пропасть возможность оставаться независимыми, как он того хотел, проговорила Сапфира. Нам нельзя злить Варденов, а если этот совет стремится взять власть над ними в свои руки, как только Насуаду объявят вождём, тогда нам лучше им потакать. Помни, они действуют так из чувства самосохранения, как и мы.
Но чего они потребуют от нас, окажись мы у них в руках? Отнесутся ли с уважением к договору Варденов с эльфами и отошлют нас в Эллесмеру для обучения – или прикажут нечто иное? Йормундур кажется мне честным и благородным человеком, но вот что остальные члены совета? Не знаю.
Сапфира легонько прошлась подбородком по его макушке. Скажи, что будешь присутствовать на этой церемонии вместе с Насуадой; думается мне, что это мы и должны сделать. А что до клятвы верности – посмотри, удастся ли тебе избежать таких уступок. Может, до этого момента случится нечто, что изменит наше положение… И Арья может знать решение нашей проблемы.
Эрагон неожиданно кивнул и сказал:
– Как пожелаете. Я буду присутствовать на утверждении Насуады.
На лице Йормундура отразилось облегчение.
– Хорошо, хорошо. Тогда перед твоим уходом нам осталось обсудить лишь одну деталь: согласие Насуады. Откладывать причины нет, раз уж мы все здесь. Я пошлю за ней немедленно. И за Арьей тоже – прежде, чем сделать наше решение достоянием гласности, нужно заручиться поддержкой эльфов. Думаю, здесь всё окажется несложно, ведь Арья не сможет пойти против нашего совета и тебя, Эрагон. Ей придётся согласиться с нашим решением.
– Постойте, – приказала Элессари, и в её глазах блеснула сталь. – Твоё слово, Всадник. Дашь ли ты клятву верности на церемонии?
– Да, ты должен это сделать, – согласился Фальберд. – Вардены будут опозорены, если мы не сможем обеспечить тебе покровительство во всём.
Ловкий ход, ничего не скажешь!
Попытаться-то стоило, отозвалась Сапфира. Боюсь, у тебя теперь нет выбора.
Они не осмелятся навредить нам, если я откажусь.
Нет, но из-за их действий нашей скорби может не быть конца. Я не ради себя прошу принять их условия, но ради тебя. На свете есть много опасностей, от которых я не могу защитить тебя, Эрагон. Нам противостоит Гальбаторикс – и в твоём окружении должны находиться союзники, а не враги. Мы не можем сражаться одновременно и с Империей, и с Варденами.
И, наконец, слово прозвучало:
– Я дам клятву.
Сидевшие за столом явно расслабились – даже Умерт почти не попытался скрыть вздох облегчения. Да они же нас боятся!
И правильно делают, съязвила Сапфира.
Йормундур позвал Джаршу, сказал ему пару слов, и паренёк стремглав понёсся за Насуадой и Арьей. После его ухода разговоры прекратились, в комнате повисло тягостное молчание. Эрагон не обращал на совет никакого внимания, вместо этого сосредоточившись на поиске выхода из сложившегося затруднительного положения. Но на ум ему ничего не приходило.
Когда дверь отворилась, все выжидательно развернулись к выходу. Первой зашла Насуада: подбородок поднят, глаза спокойны. Её вышитое платье было чернее чёрного, чернее её собственной кожи, и лишь от плеча до бедра тянулась полоска королевского пурпура. За спиной девушки стояла Арья, гибкая и плавная в движениях, как кошка, – и не скрывающий своего благоговения Джарша.
Мальчишку отпустили, и Йормундур поднялся и отодвинул ещё один стул, чтобы Насуада могла занять своё место. Эрагон поспешно проделал то же для Арьи, но эльфийка прошла мимо и встала на некотором отдалении от стола. Сапфира, дай ей знать обо всём произошедшем, попросил юноша. У меня такое ощущение, что члены совета не собираются сообщать ей о том, что вынудили меня поклясться им в верности.
– Арья. – Йормундур поприветствовал эльфийку кивком, а затем перевёл всё внимание на Насуаду. – Насуада, дочь Ажихада, Совет Старейшин желает официально выказать тебе свои глубочайшие соболезнования, ибо твои страдания от нашей потери несоизмеримы ни с чьими более… – И, понизив голос, добавил: – И каждый из нас сочувствует тебе также и лично. Мы все знаем, каково это, когда члена твоей семьи убивают Имперцы.
– Благодарю, – пробормотала Насуада, опустив миндалевидные глаза. Она выглядела такой тихой, сдержанной и уязвимой, что Эрагону захотелось её утешить. Её нынешнее поведение было совершенно не свойственно той энергичной девушке, что перед битвой навещала их с Сапфирой в драконьем лежбище.
– Мы знаем, сейчас ты переживаешь пору скорби, но ты должна разрешить одно затруднительное положение. Этот совет не может стать во главе Варденов. А после похорон твоего отца должен кто-то заменить. И мы просим, чтобы его место заняла ты. Ведь оно по праву принадлежит тебе, его наследнице, и Вардены ждут этого от тебя.
Насуада склонила голову, глаза её мерцали от слёз, а голос был полон скорби:
– Я и не думала, что меня призовут занять место отца теперь, когда я так юна. Но… если вы настаиваете, что это мой долг… Я приму эту обязанность.
Теперь, когда Исидар Митрим была разбита, Эрагон и Сапфира не могли оставаться в драконьем лежбище. Гномы выделили им старую караулку на нижнем уровне Тронжхейма – вполне вместительную комнату, но с низким потолком и тёмными стенами.
Стоило Эрагону вспомнить события прошедшего дня, как его охватила мучительная тоска. В глазах заплескались слёзы, одна упала юноше на ладонь. В тот вечер от Арьи допоздна не было ни слуху, ни духу, а потом она возникла из туннеля, усталая, со стёртыми ногами. Несмотря на все усилия девушки (и всю её магию), ургалам удалось от неё уйти.
– Я нашла вот это, – сказала она. И показала юноше пурпурную мантию одного из Близнецов, разорванную и окровавленную, тунику Муртага и его же кожаные перчатки. – Эти вещи были разбросаны вдоль края чёрной расселины, до дна которой не дотянется ни один туннель. Должно быть, ургалы сняли с пленников доспехи и оружие, а тела сбросили в яму. Я пыталась увидеть в кристалле и Муртага, и Близнецов, но мне явились лишь тени бездны. – Эльфийка встретила взгляд Эрагона. – Прости. Их нет.
И теперь Эрагон оплакивал Муртага всей душой. А это кошмарное до дрожи чувство потери и ужаса было тем хуже, что за прошедшие месяцы юноша познал его во всей красе.
читать дальше Взглянув на слезинку на своей ладони, застывшую там крохотным искрящимся куполом, Эрагон решил сам попытаться увидеть в кристалле троих пропавших. Он понимал, что попытка эта отчаянна и тщетна, но только так мог убедиться, что Муртаг действительно погиб. Правда, сам юноша не был уверен в своём желании преуспеть там, где потерпела неудачу Арья; вряд ли ему станет легче при виде разбитого тела Муртага, лежащего у подножия скалы глубоко под Фарзен Дуром.
Он прошептал:
– Драумр копа.
Слезинку заволокла тьма, превращая её в клочок ночи на его серебряной ладони. На миг в ней промелькнуло движение, будто птица метнулась на фоне сокрытой в облаках луны… и вновь – ничего.
К первой слезе присоединилась вторая.
Эрагон глубоко вздохнул, откинулся назад и попытался призвать к себе спокойствие. Едва оправившись от раны, нанесённой Дарзой, юный Всадник понял: как бы это ни было унизительно, но победу он одержал, лишь благодаря сплошному везению. Если я ещё встречусь с другой Тенью, или ра'заком, или Гальбаториксом, я должен стать сильнее, коль уж рассчитываю на победу. Бром мог бы обучить меня ещё многому, я знаю, что мог бы. Но без него мне остаётся только один выбор – эльфы.
Дыхание Сапфиры участилось, она открыла глаза и широко зевнула. Доброе утро, малыш.
Доброе ли? Он опустил взгляд и приподнялся на руках, утрамбовывая тюфяк. Оно ужасно… Муртаг и Ажихад… Почему караульные в туннелях не предупредили нас об ургалах? Ведь эти твари не должны были выследить отряд Ажихада и остаться незамеченными… Арья права, что-то не сходится.
Мы можем так и не узнать правду, мягко сказала Сапфира и поднялась, задев крыльями потолок. Тебе надо поесть, а потом мы узнаем, что планируют Вардены. Нельзя терять время; нового вождя могут выбрать в ближайшие часы.
Эрагон согласился, вспомнив, как вчера они распрощались с остальными: Орик помчался передавать королю Хротгару дурные вести, Йормундур понёс тело Ажихада к месту временного упокоения перед похоронами, а Арья просто стояла в отдалении от всех и наблюдала за происходящим.
Эрагон поднялся, опоясался Зар'роком и закинул за плечи лук, потом наклонился и поднял седло Сноуфайра. Внезапно его тело пронзила острая боль, швыряя юношу на пол, где он и скорчился, царапая пальцами спину. Его будто распиливали надвое. Сапфира взревела – режущая боль настигла и её. Инстинктивно подняв хвост, будто готовясь к бою, драконица попыталась успокоить Эрагона собственным сознанием, но не смогла облегчить его страдания.
Припадок отступил лишь через несколько минут с последней утихшей конвульсией, оставив юношу хватать ртом воздух. С его лица градом катился пот, слепляя волосы и разъедая глаза. Эрагон завёл руку за спину и осторожно дотронулся до верхнего конца своего шрама. Он был горячим, воспалился и остро реагировал на любые касания. Сапфира опустила голову и мягко ткнулась носом в руку юноши. Ох, малыш…
В этот раз было хуже, проговорил он, кое-как подымаясь. Драконица подставила ему плечо, давая спокойно вытереть пот тряпкой, а затем юноша сделал пару шагов к двери, на пробу.
У тебя хватит сил дойти?
Мы должны. Как дракон и Всадник, мы обязаны сделать открытый выбор в пользу следующего главы Варденов, а, возможно, даже повлиять на его избрание. И нашу сильную позицию я не хочу просто так игнорировать; сейчас мы пользуемся огромным авторитетом среди Варденов. По крайней мере, Близнецы теперь не могут выцепить из неё пользу для себя. Хоть что-то хорошее в нашем положении – но и только.
Ладно, но за то, что Дарза тебе сделал, ему бы в самую пору провести тысячу лет в мучениях.
Юноша фыркнул. Просто держись рядом.
Вместе они дошли до ближайшей кухни. Люди в залах и коридорах останавливались и кланялись им, бормоча «Аргетлам» и «Убийца Тени». И не только они, даже гномы, хоть и не так часто. Эрагону бросились в глаза мрачные, обеспокоенные лица людей и их тёмные одежды – знак скорби. Многие женщины были одеты полностью в чёрное, а их лица были скрыты кружевными вуалями.
На кухне Эрагон получил каменную тарелку с едой и присел с ней за низкий стол. Сапфира внимательно следила за ним, опасаясь очередного приступа. Какие-то люди попытались подойти к юноше, но драконица вздёрнула губу и зарычала – тех как ветром сдуло. Эрагон ковырялся в еде, притворяясь, что ничего не замечает. Наконец, пытаясь отвлечься от мыслей о Муртаге, он спросил:
Как считаешь, кто сможет перенять власть над Варденами теперь, когда Ажихад и Близнецы погибли?
Драконица заколебалась. Возможно, ты, если предположить, что своими последними словами Ажихад благословил тебя занять место вождя. Против тебя почти никто не выступит. Однако, мне кажется, это будет не мудрый путь. Я вижу на нём лишь неприятности.
Согласен. Да и Арья этого не одобрит, а она может быть опасным врагом. На древнем наречии эльфы не лгут, но наше подобного запрета не даёт – и она может отрицать, что Ажихад вообще сказал нечто подобное, если это послужит её целям. Нет, вождём мне быть не хочется… А что насчёт Йормундура?
Ажихад называл его своей правой рукой. К несчастью, мы мало знаем о нём и прочих предводителях Варденов. Слишком мало времени прошло с момента нашего прибытия. Придётся делать выбор, полагаясь на наши чувства и впечатления, а не на сведения о людях.
Эрагон повозил кусок рыбы вокруг пюре из клубней. Не забывай о Хротгаре и гномьих кланах; тут они молчать не будут. У эльфов нет права голоса в этом выборе, разве что у Арьи, – они и услышать о смерти Ажихада не успеют, как решение будет принято. Но гномов нельзя игнорировать – и мы не будем. Хротгар благоволит к Варденам, но если против него поднимется достаточно кланов, его могут вынудить поддержать кого-нибудь, не годного для этого поста.
И кого же это?
Человека, которым легко управлять. Юноша закрыл глаза и откинулся назад. А в Фарзен Дуре таким может оказаться любой, вообще любой.
Они ещё долго обдумывали вставшие перед ними вопросы. А потом Сапфира сказала: Эрагон, к тебе тут пришли. Я не могу его спугнуть.
Да? Юноша приоткрыл глаза и сощурился, привыкая к свету. У стола стоял какой-то бледный мальчишка и смотрел на Сапфиру так, будто боялся, что она сейчас его сожрёт.
– Чего тебе? – спросил Эрагон, но не слишком сурово.
Мальчишка вздрогнул, залился краской и поклонился.
– Аргетлам, тебя призывают говорить перед Советом Старейшин.
– А кто это?
Этот вопрос смутил юнца ещё больше.
– Со… совет – он… они… люди, которых мы – ну, то есть, Вардены – выбираем, чтобы они говорили от нашего имени с Ажихадом. Они были его доверенными советниками и теперь хотят видеть тебя. Это большая честь! – Закончив свою речь, он быстро улыбнулся.
– И ты пришёл отвести меня к ним?
– Да.
Сапфира вопросительно взглянула на Эрагона. Тот пожал плечами и встал от тарелки с так и не съеденным завтраком, жестом велев мальчишке показывать путь. Юный гонец на ходу восхищённо разглядывал Зар’рок сияющими глазами, но потом застеснялся и потупился.
– Как тебя зовут? – спросил Эрагон.
– Джарша, господин.
– Хорошее имя. И послание ты доставил как надо, можешь гордиться.
Джарша просиял и вприпрыжку устремился вперёд.
Они дошли до выпуклой каменной двери, отворявшейся вовнутрь. За ней лежала круглая комната с небесно-голубым куполом, украшенным созвездиями. В центре стоял круглый мраморный стол с гербом Дургримст Ингейтум – вертикально поставленным молотом, окружённым двенадцатью звёздами. За ним сидели Йормундур и ещё двое мужчин, один высокий, второй – полный; женщина с плотно сжатыми губами, близко посаженными глазами и ярко нарумяненными щеками; и ещё одна женщина, пышногрудая, с огромной копной седых волос над степенным лицом. В роскошном вырезе лифа последней торчала рукоять кинжала, что несколько не соответствовало её облику.
– Можешь идти, – отпустил Джаршу Йормундур, тот быстро поклонился и исчез за дверью.
Чувствуя на себе чужие взгляды, Эрагон осмотрел комнату и уселся прямо посередине дуги пустых стульев, так что члены совета были вынуждены развернуться к нему лицом. Сапфира сгорбилась прямо за его спиной; юноша макушкой чувствовал её горячее дыхание.
Йормундур привстал, отвешивая лёгкий поклон, и вновь уселся.
– Спасибо, что пришёл, Эрагон, пусть даже ты и оплакиваешь собственную потерю. Это – Умерт. – Им оказался высокий. – Фальберд. – Так звали полного. – И Сабрэя и Элессари. – Это, естественно, были две женщины.
Эрагон наклонил голову и спросил:
– А что Близнецы, они входили в этот совет?
Сабрэя резко покачала головой и постучала по столу длинным ногтем.
– Они не имели с нами ничего общего. Эти склизкие пиявки (не сказать ещё крепче) трудились лишь для собственного блага. У них не было никакого желания служить Варденам. Посему – места в этом совете им не досталось.
Эрагон чуял её духи даже с того конца стола; запах у них был густой и маслянистый, будто у гниющего цветка. При этой мысли юноша подавил улыбку.
– Хватит. Мы здесь не Близнецов обсуждать собрались, – сказал Йормундур. – Перед нами встал кризис, с которым надо разобраться быстро и эффективно. Если мы не выберем преемника Ажихада, это сделает кто-то другой. Хротгар уже передал нам свои соболезнования. Но, хоть он и был более, чем учтив, король гномов явно строит собственные планы даже сейчас, пока мы разговариваем. И о магах Ду Врангр Гата забывать нельзя. Большинство из них верны Варденам, но их действия сложно предсказать даже в лучшие времена. Они могут решиться противостоять нашей власти ради собственной выгоды. Поэтому нам нужна твоя помощь, Эрагон, чтобы обеспечить законность кандидатуры того, кто займёт место Ажихада.
Фальберд воздвигся над столом, опираясь на него мясистыми ладонями.
– Мы, пятеро, уже решили, кого будем поддерживать. Среди нас никто не сомневается, что это – единственно верный человек. Но, – тут он поднял толстый палец, – прежде, чем мы откроем тебе его имя, ты должен дать слово чести, что наше обсуждение не выйдет за порог этой комнаты, согласишься ты с нами или нет.
С чего бы им этого хотеть? – спросил Сапфиру Эрагон.
Не знаю, фыркнула та. Возможно, это ловушка… Придётся тебе сыграть в эту игру. Но помни, что с меня они никаких обещаний не брали. Я всегда могу передать их слова Арье, если будет нужда. Глупо с их стороны забывать о том, что я столь же разумна, как и любой человек.
Эрагона эта мысль крайне порадовала, и он проговорил:
– Хорошо, я даю вам слово. Ну так, кого вы хотите видеть предводителем Варденов?
– Насуаду.
Поражённый Эрагон тут же опустил взгляд, быстро соображая. Он не рассматривал Насуаду в качестве преемника из-за её юности – она была лишь на несколько лет старше его самого. Конечно, так-то никаких препятствий к становлению её вождём не было, но почему Совет Старейшин выбрал именно её? Юноша вспомнил уроки Брома и попытался рассматривать ситуацию со всех сторон, понимая, что решать ему придётся быстро.
В Насуаде есть стальная твёрдость, заметила Сапфира. Она будет такой же, как отец.
Возможно, но что им за причина выбирать её?
Чтобы выиграть время, Эрагон спросил:
– А почему не ты, Йормундур? Ажихад называл тебя своей правой рукой. Разве это не означает, что после его смерти ты должен занять его место?
Ряды совета всколыхнуло беспокойство: Сабрэя выпрямилась ещё больше, сцепив руки перед собой, Умерт и Фальберд мрачно переглянулись, а Элессари просто улыбнулась, и рукоять кинжала покачнулась на её груди.
– Потому, – проговорил Йормундур, тщательно подбирая слова, – что тогда Ажихад говорил о военных делах, не более того. И, к тому же, я – член этого совета, который силён и властен лишь потому, что мы поддерживаем друг друга. Пытаться возвыситься над остальными – глупо и опасно для каждого из нас. – К концу его речи члены совета расслабились, а Элессари похлопала Йормундура по руке.
Ха! – воскликнула Сапфира. А он наверняка бы взял власть в свои руки, если бы мог заставить других себя поддержать. Только глянь, как они на него смотрят. Он в их рядах – будто волк.
Будто волк в стае шакалов, возможно.
– А у Насуады достаточно опыта? – спросил Эрагон.
Элессари наклонилась вперёд, прижимаясь к краю стола.
– Я жила здесь уже семь лет, когда Ажихад присоединился к Варденам. Я наблюдала, как Насуада растёт и из милой девочки превращается в ту женщину, которую мы видим сейчас. Местами – слегка легкомысленную, но достойную того, чтобы вести Варденов вперёд. Люди её полюбят. А я, – тут она любовно похлопала себя по пышному бюсту, – и мои друзья станем направлять её в эти нелёгкие времена. Рядом с ней всегда будет кто-нибудь, кто укажет ей дорогу. Неопытность не должна помешать ей занять своё законное место.
И на Эрагона нахлынуло понимание. Им нужна марионетка!
– Похороны Ажихада состоятся через два дня, – вмешался Умерт. – Сразу после них мы хотим утвердить Насуаду в качестве нашего нового предводителя. У неё ещё не спрашивали, но она, разумеется, согласится. И мы хотим, чтобы ты присутствовал при утверждении – тогда никто, даже Хротгар, не сможет выразить недовольство. Ещё ты должен будешь поклясться в верности Варденам. Это вернёт людям уверенность, которую украла у них гибель Ажихада, и отвратит любого от попытки расколоть эту организацию.
В верности!
Сапфира быстро коснулась разума Эрагона. Заметь, они не хотят, чтобы ты приносил клятву Насуаде – лишь Варденам.
Да, и они хотят сами утвердить Насуаду, чтобы показать, будто совет более могуществен, нежели она. Они могли бы попросить Арью или меня провести утверждение, но это ведь будет означать признание, что любой из нас стоит выше всех Варденов. А так – совет обозначит своё превосходство над Насуадой, приобретёт власть над нами с помощью клятвы верности и урвёт ещё одну выгоду – ведь Насуаду публично поддержит Всадник.
– А что случится, если я решу не принимать ваше предложение? – спросил юноша.
– Предложение? – Фальберд, казалось, озадачился. – Ну, конечно же, ничего. Вот только если тебя не будет на избрании Насуады, это послужит плохим знаком. Если герой битвы при Фарзен Дуре оставит бедняжку без внимания, что она может подумать? Что Всадник враждебен ей и считает Варденов недостойными своей службы? Кто же вынесет такой позор?
Яснее и сказать было нельзя. Эрагон стиснул под столом рукоять Зар’рока, истово желая заорать, что не нужно заставлять его поддерживать Варденов, ведь он и так это сделает. Правда, теперь ему инстинктивно хотелось восстать против них, избавиться от оков, в которые пытался заковать его совет.
– Раз уж все о Всадниках столь высокого мнения, я мог бы решить, что лучшим приложением моих сил будет самому занять пост предводителя Варденов.
В комнате повисло напряжение.
– Это было бы не мудро, – заметила Сабрэя.
Мысли Эрагона заметались в поисках выхода из положения. Со смертью Ажихада для нас может и пропасть возможность оставаться независимыми, как он того хотел, проговорила Сапфира. Нам нельзя злить Варденов, а если этот совет стремится взять власть над ними в свои руки, как только Насуаду объявят вождём, тогда нам лучше им потакать. Помни, они действуют так из чувства самосохранения, как и мы.
Но чего они потребуют от нас, окажись мы у них в руках? Отнесутся ли с уважением к договору Варденов с эльфами и отошлют нас в Эллесмеру для обучения – или прикажут нечто иное? Йормундур кажется мне честным и благородным человеком, но вот что остальные члены совета? Не знаю.
Сапфира легонько прошлась подбородком по его макушке. Скажи, что будешь присутствовать на этой церемонии вместе с Насуадой; думается мне, что это мы и должны сделать. А что до клятвы верности – посмотри, удастся ли тебе избежать таких уступок. Может, до этого момента случится нечто, что изменит наше положение… И Арья может знать решение нашей проблемы.
Эрагон неожиданно кивнул и сказал:
– Как пожелаете. Я буду присутствовать на утверждении Насуады.
На лице Йормундура отразилось облегчение.
– Хорошо, хорошо. Тогда перед твоим уходом нам осталось обсудить лишь одну деталь: согласие Насуады. Откладывать причины нет, раз уж мы все здесь. Я пошлю за ней немедленно. И за Арьей тоже – прежде, чем сделать наше решение достоянием гласности, нужно заручиться поддержкой эльфов. Думаю, здесь всё окажется несложно, ведь Арья не сможет пойти против нашего совета и тебя, Эрагон. Ей придётся согласиться с нашим решением.
– Постойте, – приказала Элессари, и в её глазах блеснула сталь. – Твоё слово, Всадник. Дашь ли ты клятву верности на церемонии?
– Да, ты должен это сделать, – согласился Фальберд. – Вардены будут опозорены, если мы не сможем обеспечить тебе покровительство во всём.
Ловкий ход, ничего не скажешь!
Попытаться-то стоило, отозвалась Сапфира. Боюсь, у тебя теперь нет выбора.
Они не осмелятся навредить нам, если я откажусь.
Нет, но из-за их действий нашей скорби может не быть конца. Я не ради себя прошу принять их условия, но ради тебя. На свете есть много опасностей, от которых я не могу защитить тебя, Эрагон. Нам противостоит Гальбаторикс – и в твоём окружении должны находиться союзники, а не враги. Мы не можем сражаться одновременно и с Империей, и с Варденами.
И, наконец, слово прозвучало:
– Я дам клятву.
Сидевшие за столом явно расслабились – даже Умерт почти не попытался скрыть вздох облегчения. Да они же нас боятся!
И правильно делают, съязвила Сапфира.
Йормундур позвал Джаршу, сказал ему пару слов, и паренёк стремглав понёсся за Насуадой и Арьей. После его ухода разговоры прекратились, в комнате повисло тягостное молчание. Эрагон не обращал на совет никакого внимания, вместо этого сосредоточившись на поиске выхода из сложившегося затруднительного положения. Но на ум ему ничего не приходило.
Когда дверь отворилась, все выжидательно развернулись к выходу. Первой зашла Насуада: подбородок поднят, глаза спокойны. Её вышитое платье было чернее чёрного, чернее её собственной кожи, и лишь от плеча до бедра тянулась полоска королевского пурпура. За спиной девушки стояла Арья, гибкая и плавная в движениях, как кошка, – и не скрывающий своего благоговения Джарша.
Мальчишку отпустили, и Йормундур поднялся и отодвинул ещё один стул, чтобы Насуада могла занять своё место. Эрагон поспешно проделал то же для Арьи, но эльфийка прошла мимо и встала на некотором отдалении от стола. Сапфира, дай ей знать обо всём произошедшем, попросил юноша. У меня такое ощущение, что члены совета не собираются сообщать ей о том, что вынудили меня поклясться им в верности.
– Арья. – Йормундур поприветствовал эльфийку кивком, а затем перевёл всё внимание на Насуаду. – Насуада, дочь Ажихада, Совет Старейшин желает официально выказать тебе свои глубочайшие соболезнования, ибо твои страдания от нашей потери несоизмеримы ни с чьими более… – И, понизив голос, добавил: – И каждый из нас сочувствует тебе также и лично. Мы все знаем, каково это, когда члена твоей семьи убивают Имперцы.
– Благодарю, – пробормотала Насуада, опустив миндалевидные глаза. Она выглядела такой тихой, сдержанной и уязвимой, что Эрагону захотелось её утешить. Её нынешнее поведение было совершенно не свойственно той энергичной девушке, что перед битвой навещала их с Сапфирой в драконьем лежбище.
– Мы знаем, сейчас ты переживаешь пору скорби, но ты должна разрешить одно затруднительное положение. Этот совет не может стать во главе Варденов. А после похорон твоего отца должен кто-то заменить. И мы просим, чтобы его место заняла ты. Ведь оно по праву принадлежит тебе, его наследнице, и Вардены ждут этого от тебя.
Насуада склонила голову, глаза её мерцали от слёз, а голос был полон скорби:
– Я и не думала, что меня призовут занять место отца теперь, когда я так юна. Но… если вы настаиваете, что это мой долг… Я приму эту обязанность.
@темы: бредни лингвиста-маньяка, альтернативный перевод, Эрагон
-
-
20.03.2011 в 12:48-
-
20.03.2011 в 13:10Цвет, естественно)