A snort of laughter escaped Roran. “How can I convince Sloan otherwise? How can I resolve this dilemma without starting a blood feud?” He threw his hands up. “What should I do?”
Роран горестно рассмеялся:
– Скажи, как мне убедить Слоана? Как разрешить эту задачу, не настроив против себя и Слоана, и всю деревню?
С губ Рорана сорвался смешок.
– Как мне убедить Слоуна по-другому? Как мне решить эту задачку, не начав кровавую вражду? – Он вскинул руки к небу. – Что мне делать?
(Ой, да как мы горестно себя ведём, я не могу! А рук к небу не вскидываем.)
“There’s a chance you might succeed, after all, if it’s made clear to him that no one else will want to marry an angry Katrina. Especially when you’re around to cuckold the husband.”
– А вдруг тебе повезёт? Вдруг через некоторое время он поймёт, что никто больше не хочет свататься к его сердитой дочери, раз она всех женихов разогнала? Вот тут-то ты и окажешься под рукой!
– Есть шанс, что у тебя всё срастётся, в конце концов, если дать ему понять, что никто другой не позарится на сердитую Катрину. Особенно, если ты наставишь её будущему муженьку рога.
(Вообще другое настроение у фразы, честно-честно!)
“If you fail, well then, you can proceed with confidence, knowing that you have indeed exhausted all other routes. And people will be less likely to spit upon you for breaking tradition and more likely to say Sloan’s bullheaded ways brought it upon himself.”
– Да ладно! Если это не удастся, можно, конечно, и твой план задействовать – только уж наверняка зная, что все прочие способы ты уже исчерпал. Да и люди тогда вряд ли станут так уж тебя осуждать, даже если вы с Катриной и нарушите традицию – всем ведь будет известно об идиотском упрямстве Слоана.
– Если не получится – ну что ж, тогда смело делай, как задумал, уже зная, что ты исчерпал все средства. Тогда-то, скорее, не в тебя плевки полетят за нарушение традиций, а про Слоуна будут говорить, что он своим упрямством всё на себя и накликал.
(Где противопоставление, я вас спрашиваю? Где?)
читать дальшеStill, something bothered him. Perhaps it was the number of voices; the group seemed bigger than any family in the valley.
Но отчего-то ему казалось, что «охотников» там слишком много – ни в одной деревне столько не найдётся.
Но всё же, что-то его беспокоило. Может, число голосов; людей там было, похоже, больше, чем в любой семье долины.
(Мину-уточку! Что, ни в одной деревне не найдётся тридцати человек, которых именно столько услыхал Роран на той поляне?! Маразм крепчает, граждане-товарищи.)
The men were mud splattered and travel stained, but Galbatorix’s symbol was still visible on their red tunics, a twisting flame outlined in gold thread. Underneath the tunics, they wore leather brigandines – heavy with riveted squares of steel – mail shirts, and then padded gambesons.
На их латах, запылённых и перепачканных дорожной грязью, и красных рубахах Роран отчётливо разглядел символ Гальбаторикса – извивающиеся языки пламени, вышитые золотой нитью. Под рубахами у воинов виднелись лёгкие кожаные доспехи с железными заклёпками, а поверх рубах были надеты металлические кольчуги.
Одежда людей была забрызгана грязью и покрыта пылью, но на красных туниках ясно виднелся символ Гальбаторикса – языки пламени, вышитые по контуру золотой нитью. Под туниками воины носили кожаные панцири – тяжёлые от приклёпанных к ним стальных пластин, – кольчужные рубашки и стёганые поддоспешники.
(Какая прелесть. Вроде бы, ничего особо криминального нет, но в целом – такая ересь…)
His heart pounded fiercely for revenge, clamoring to attack and fight, to see those two agents of misfortune pierced with arrows and brought to their own justice.
…и сердце тяжело билось у него в груди – жаждало мести, звало на бой. Он уже видел в мечтах, как оба убийцы падут, пронзённые его стрелами, и предстанут перед Высшим Судом.
В его сердце яростно билось желание мести, настойчиво призывая напасть и драться, чтоб увидеть этих вестников несчастья пронзённых стрелами и подвергнутых их же собственному правосудию.
(Совсем другой смысл. При чём тут какой-то пафосный Высший Суд? Роран хочет просто убить их, как они убивают других.)
He burst into the forge to catch Horst tapping a peg into the side of Quimby’s wagon, singing:
…hey O!
And a ringing and a dinging
Rang from old iron! Wily old iron.
With a beat and a bang on the bones of the land,
I conquered wily old iron!
Он ворвался в кузницу и налетел прямо на Хорста; тот вбивал очередной металлический колышек в повозку Квимби, напевая вполголоса:
Эге-гей! Бей не жалей по железке старой! Ох, она и хитра, только я хитрее! Хоть крепка, я её победить сумею! Пусть мой стук достанет всех! Расколю я, как орех…
Он ворвался в кузницу, застав Хорста за работой; кузнец вколачивал втулку в бок телеги Квимби, напевая:
– …эй-о!
И звенит, и трезвонит
Старая сталь! Лукавая сталь.
Мой удар, мой замах – на земных на костях
Победил я лукавую сталь!
(Во-первых. Мэтресса вообще может себе представить, что происходит с идиотом, который налетает на кузнеца, вколачивающего куда-то там металлический колышек? Плохо всё, в общем, и печально. Ну, и во-вторых – песенка. Думаю, тут всем всё ясно. «Пусть мой стук достанет всех» меня особенно убил. Это не Хорст, а дятел Вуди какой-то.)
They were stopped at the edge of Carvahall by a ragged group of men, some of them with picks in hand. The two sides spoke, then simply faced each other, like growling dogs waiting to see who would strike first. After a long moment, the men of Carvahall moved aside and let the intruders pass.
Но в сам Карвахолл отряд войти не смог: у околицы их остановила большая группа вооружённых крестьян; у некоторых в руках были даже пики. Противники о чем-то быстро переговорили и разошлись, заняв позиции друг напротив друга с видом рычащих, готовых подраться псов, каждый из которых лишь выжидает, кто нападёт первым. Так они стояли довольно долго, потом жители Карвахолла все же посторонились и позволили воинам войти в селение.
На краю Карвахолла их остановила разрозненная группа людей, некоторые – с вилами в руках. Обе стороны обменялись парой слов, а затем просто замерли друг напротив друга, будто рычащие псы, ожидающие, кто ударит первым. Прошла долгая минута, и люди из Карвахолла отошли в сторону и позволили незваным гостям войти.
(Какие пики в деревне, о чём вы? Сплошной сельхозинвентарь! И куда они расходились, чтобы занять какие-то там позиции, хотелось бы мне знать? Как будто ожидают команду «бокс!», честное слово! Ну, теряется же всё напряжение, теряется, ну как так можно?)
What happens now? – wondered Roran, rocking back on his heels.
Что же теперь будет? Роран от волнения просто места себе не находил.
И что же теперь будет? – задумался Роран, покачиваясь на каблуках.
(Ай-ай, тоже очень эмоциональный мальчик, под стать кузену.)
Roran sat with a hard thump, his gut clenched with cold anticipation.
Роран от злости даже кулаком по земле пристукнул; внутри у него все похолодело от отвращения.
Роран тяжело уселся наземь, в его желудке всё сжалось и похолодело от ужасного предчувствия.
(Чего-чего он сделал? От чего там всё похолодело? Вот ведь муть…)
“By the way, the two strangers . . . they’re called the Ra’zac.”
– Между прочим, этим отрядом командуют те же двое чужаков раззаков.
– Кстати, эти два чужака… их называют ра’заками.
(Утипусечка! Что, робятушки не допетрили, что чужаки тут за главных? Но до них внезапно дошло, как они зовутся, даже до того, как им об этом хоть кто-то сказал?)