Smooth shadows flickered under her cheekbones.
Под высокими скулами пролегли глубокие тени.
…у скул мелькали лёгкие тени.
(Кхм. Господа, если под скулами пролягут глубокие тени, то лицо никоим образом не покажется тёплым, ибо станет похоже на обтянутый кожей череп.)
Eragon closed his eyes and extended a tendril of thought, like a probing finger, toward the elf’s mind. He found it without difficulty. It was not fuzzy and filled with pain as he had anticipated, but lucid and clear, like a note from a crystal bell.
…закрыл глаза и осторожно, точно кончиками пальцев, мысленно коснулся её души.
Ему на удивление легко удалось проникнуть в её мысли. Она отнюдь не была полностью поглощена своими физическими страданиями, как ранее предполагал Эрагон, мысли её были ясными и прозрачными.
Эрагон закрыл глаза и вытянул щупик мысли, будто пальцем прощупывая сознание девушки. Нашёл он его без труда. Разум эльфийки не был затуманен и заполнен болью, как ожидалось, но прозрачен и ясен, будто звон хрустального колокольчика.
(Опять щупик по боку. И в мысли эльфийки парень пока не проник – он только обнаружил разум. И такое сравнение упущено…)
He recoiled from the attack but found himself held in an iron grip, unable to retreat.
Eragon fought as hard as he could and used every defense he could think of. The dagger stabbed into his mind again. He frantically threw his own barriers before it, blunting the attack. The pain was less excruciating than the first time, but it jarred his concentration. The elf took the opportunity to ruthlessly crush his defenses.
Он попытался разорвать мысленную связь с эльфийкой, но невидимая длань держала его крепко, а ледяной клинок снова и снова вонзался в мозг. Эрагон лихорадочно пытался установить мысленную защиту, и боль вроде бы стала ослабевать, но сосредоточиться все таки не давала. Видимо, эльфийка воспользовалась его мгновенной растерянностью, чтобы полностью сокрушить поставленные им преграды.
Юноша отшатнулся было от атаки, но понял, что его держат железной хваткой, не давая отступить.
Эрагон боролся изо всех сил, воздвигая любую защиту, какую только мог вообразить. Кинжал вновь вонзился в его разум. Юноша в панике швырнул ему навстречу собственные преграды, притупляя атаку. В этот раз боль была менее мучительной, но она сорвала его сосредоточенность. Эльфийка воспользовалась этим шансом и безжалостно сокрушила его защиту.
(У мэтрессы эльфийка производит многократное действие, а в последнем предложении объясняется причина, почему ей так это легко удаётся. У автора все действия однократны и последовательны. Раз – атака, крепкая хватка. Два – ещё атака, попытка защититься. Три – снова атака, сокрушение защиты. Всё просто, как апельсин. Зачем затягивать и расплываться?)
читать дальшеSuspicion followed a second later, but he knew she would believe him; he could not have lied in the ancient language. However, while he had said he was a friend, that did not mean he meant her no harm. For all she knew, Eragon believed himself to be her friend, making the statement true for him, though she might not consider him one. The ancient language does have its limitations, thought Eragon, hoping that the elf would be curious enough to risk freeing him.
Подозрительность в её душе, правда, так и не погасла, но Эрагон уже понимал, что она верит его словам: ведь солгать на древнем языке он не мог. Хотя он и не сумел сказать ей, что не причинит ей никакого вреда. Она поняла только, что он, Эрагон, считает себя её другом и для него это действительно так, хотя сама она может считать и иначе. Древний язык поистине не знает пределов в значении своих слов, думал Эрагон. Хоть бы у неё хватило любопытства, чтобы рискнуть и хоть немного ослабить свою чудовищную хватку!
Мигом позже за ним последовало подозрение, но он знал, что она ему поверит; на древнем наречии невозможно солгать. Однако, слово «друг» не означало, что он не намерен ей вредить. Да, эльфийка знала, что Эрагон считал себя её другом, и посему его утверждение было для него правдой, но она могла юношу так и не воспринимать. У древнего наречия есть свои границы, подумал Эрагон, надеясь, что у эльфийки хватит любопытства, чтобы рискнуть освободить его.
(Сравните «не сумел сказать» и «слово ещё не означает намерения». И у древнего языка таки есть пределы! Только не такие, на которые намекает мэтресса. На нём нельзя соврать – но можно утаить правду.)
Her consciousness lured him closer, inviting him to submerge himself in the lyric strains of her blood. He resisted the summons with difficulty, though his heart ached to accept it.
Её сознание как бы подтащило его поближе, приглашая окунуться в светлые глубины высшего разума. Он с трудом сопротивлялся этому призыву, ему до боли хотелось на него откликнуться.
Её сознание манило всё ближе, приглашая окунуться в лирические напевы её крови. Он с трудом противостоял этим призывам, хотя сердце его страстно стремилось принять их.
(Сознание, подтаскивающее ближе… Прямо лиана-убийца какая-то! А на деле – песни сирен. И почему же сразу до боли-то? Есть и другое значение у слова “ache to”.)
That is why I lie in this trance – it slows the Skilna Bragh’s progress, though does not stop it… I contemplated waking for the purpose of ending my life and denyingGalbatorix, but I refrained from doing so out of hope that you might be an ally… Her voice dwindled off weakly.
«Но яд продолжает оказывать своё разрушительное воздействие, а противоядия мне больше не дают… Вот я и лежу как мёртвая. В темнице я не раз думала о том, чтобы, собрав последние силы, крикнуть в лицо Гальбаториксу, что я не признаю его власти, и все же отказаться принимать противоядие, но уговаривала себя, что делать этого не стоит, в надежде, что ты можешь оказаться моим союзником».
Потому я и нахожусь в этом трансе – он замедляет действие Скилна Брагх, хоть и не останавливает… Я хотела было проснуться, чтобы покончить с жизнью и помешать Гальбаториксу, но меня останавливала надежда на то, что ты можешь быть союзником… Её голос слабо угас.
(Так, постойте, постойте… А откуда она в темнице-то про Эрагона знала? С чего вдруг это её знание из глубин неведомых выплыло? Да и, пардоньте, Гальбаторикса в Гил’эйде не стояло даже, она физически не могла ему в лицо ничего крикнуть. А вот умереть и тем самым нарушить его планы – ещё как. И не в темнице, а уже теперь, когда противоядие насильно в организм не впихивают и смерть ещё как возможна. И голос! Голос, слабо угасающий, – где?!)
What Arya asked for would have been simple enough – if they had not been conversing in the ancient language. Eragon knew she wanted oaths more binding than life itself. Once made, they could never be broken.
Выполнить просьбу Арьи ему было бы очень просто, если бы он в достаточной степени владел древним языком. Эрагон понимал, что она хочет, чтобы он дал ей такую клятву, которую невозможно нарушить.
Просьба Арьи была бы достаточно простой – если бы они не общались на древнем языке. Эрагон понимал, что ей нужны клятвы, которые свяжут его крепче жизни самой.
(Речь не о том, что познания юноши в древнем наречии ограничены. Они, извините, говорят на древнем наречии, и эльфийка ему клятву вот только что буквально слово в слово продиктовала. Смысл в том, что эту клятву невозможно будет нарушить. Физически. Ибо – древний язык, как-никак.)
Arya withdrew from their contact. The unearthly strains that had echoed across their link were gone.
Арья первой прервала мысленную связь, но в ушах Эрагона ещё долго звучал её волшебный голос.
Арья разорвала контакт. Неземные напевы, эхом отдававшиеся вдоль их связи, пропали.
(Голос у неё, может, и волшебный. Но мелодия её крови – чудесней во сто крат.)
“Of course. Murtagh the pack animal. Murtagh the horse leader.”
– Ну ещё бы! Муртаг ведь тоже член стаи! И у него ответственная должность: погонщик лошадей!
– Ну, конечно. Муртаг – вьючное животное. Муртаг – погонщик лошадей.
(Как-как, простите? *неприлично хихикает* Член стаи? Свободная стая, вам нужен новый вожак, Акела промахнулся? А как это связано с должностью погонщика лошадей? Да, конечно, слово “pack” обладает и значением «стая». Но “pack animal” – это вьючное животное, и никак иначе. А то ведь дебилизм какой-то получается, право слово. Ведь ежели Муртаг у нас «член стаи», это означает, что ему положены по факту какие-то привилегии и он сейчас этим и возмущается. А на самом деле парня бесит, что его помощь принимается как само собой разумеющееся и требуется в дальнейшем безо всяких на то возражений.)
“The problem with you,” said Murtagh, poking Eragon in the chest, “is that you’re so totally helpless you force everyone to take care of you!”
The words stung Eragon’s pride; he recognized a grain of truth in them. “Don’t touch me,” he growled.
Murtagh laughed, a harsh note in his voice. “Or what, you’ll punch me? You couldn’t hit a brick wall.” He went to shove Eragon again, but Eragon grabbed his arm and struck him in the stomach.
“I said, don’t touch me!”
– Все дело в том, – и Муртаг ткнул Эрагона в грудь указательным пальцем, – что ты совершенно беспомощен, и все вынуждены постоянно о тебе заботиться!
Его слова задели гордость Эрагона, хоть он и понимал, что определённая доля правды в них есть.
– Нечего тыкать в меня пальцем! – возмутился он. Муртаг усмехнулся:
– А что? Ты в ответ проткнёшь меня мечом? Да ты даже кирпичную стену не смог разрушить, хотя хвастался своими магическими умениями. – Он снова ткнул Эрагона пальцем, и тот, не выдержав, довольно сильно ударил его кулаком в живот.
– Я же тебя предупреждал! – крикнул Эрагон.
– Твоя проблема в том, – и Муртаг пихнул Эрагона в грудь, – что ты настолько беспомощен, что вынуждаешь всех о тебе заботиться!
Эти слова уязвили гордость Эрагона; он понял, что в них есть крупица истины.
– Не трогай меня, – рявкнул он.
Муртаг резко расхохотался.
– Или что, побьёшь меня? Да ты и кирпичной стене не врежешь.
Он собрался было снова толкнуть Эрагона, но тот перехватил его руку и ударил в живот.
– Я сказал, не трогай меня!
(Представила я себе Муртага, тыкающего в Эрагона пальцем… Лучше бы не представляла. Первый класс, вторая четверть. Детсадовцы песочницу не поделили. Муртаг, блин, на драку нарывается! И пихается. И подначивает Эрагона, утверждая, что тот и врезать никому не сможет, даже если противник сопротивляться не станет – вон как та кирпичная стена. Которую Эрагон и не собирался сокрушать магией, потому что её и не было никогда. Мэтресса совсем разучилась понимать, что есть и не буквальный смысл слов?)
They charged each other once more. Saphira’s tail slapped between them, accompanied by a deafening roar. Eragon ignored her and tried to jump over her tail, but a taloned paw caught him in midair and flung him back to the ground.
…и они снова схватились, но тут между ними на землю обрушился шипастый хвост Сапфиры, послышался её оглушительный рёв, и оба были вынуждены отскочить друг от друга. Выждав мгновение, Эрагон хотел уже перепрыгнуть через драконий хвост и снова броситься на обидчика, но когтистая лапа перехватила его, так сказать, в полёте, и он, беспомощно дёргая ногами и руками, повис в воздухе. Хорошенько встряхнув, Сапфира отшвырнула его в сторону и заявила…
Они вновь бросились друг на друга, но тут раздался оглушительный рык, и между ними обрушился хвост Сапфиры. Эрагон не внял драконице и попытался перепрыгнуть через хвост, но в прыжке его поймала когтистая лапа и швырнула обратно на землю.
(Сапфира – садистка с шипастым хвостом. Очень приятно. Это она их хвостом разбивала, что ли? По-моему, они просто друг до друга добежать не успели. А тут… Она трясёт Эрагона, как целлулоидного пупса, а он, между прочим, живой человек! Мэтресса уже успела об этом забыть?)
Finally he shrugged, muttering something under his breath. Saphira’s claws tightened on his chest, and her tail whistled through the air. Murtagh shot her an angry glance, then grudgingly said louder…
Наконец он что-то сердито пробурчал себе под нос, и когти Сапфиры тут же впились ему в грудь, а хвост гневно взметнулся. Муртаг оторопело посмотрел на дракониху и хриплым голосом заявил…
Наконец, парень пожал плечами, что-то бормоча себе под нос. Когти Сапфиры стиснулись на его груди, хвост просвистел в воздухе. Муртаг метнул на неё сердитый взгляд и неохотно сказал уже громче…
(Ну, точно – садистка. Недаром Муртаг так оторопело на неё смотрит. Когда когти такого размера вонзаются в грудь – это, простите, насмерть. И зачем ещё хвостом угрожать?)
Eragon rolled his eyes, exasperated.
У Эрагона даже глаза округлились от любопытства.
Эрагон в раздражении закатил глаза.
(Эрагон – дебил?)
“I’ve done things I’m not proud of, too, so it’s not as if I’m going to pass judgment.”
– Я ведь тоже совершал проступки, которыми вряд ли стоит гордиться, так что, наверное, и мне придётся за них когда нибудь ответить.
– Я тоже совершал поступки, которыми не могу гордиться, так что осуждать тебя не стану.
(И снова мы приходим к тому, что надо почаще заглядывать в словарь, не уверяя себя, что ежели значение составляющих словосочетания известно, то и перевод его ясен уж точно.)
“Demons above and below!”
– Вот черт! Да они повсюду!
– Демоны небес и преисподней!
(Хто повсюду? Демоны? Демоны – да, особенно после бутылки абсента на голодный желудок. Маленькие и зелёные. А солдаты – всего лишь колонной в милю длиной в лиге отсюда, и ничего не повсюду. Про чертей я уж молчу…)
Saphira fanned her wings, took off in a rush, and circled above. She kept guard over Murtagh and Eragon as they left camp.
Сапфира взмахнула крыльями, взлетела и немного покружила над ними, опасаясь, видимо, новой драки. Но Муртаг и Эрагон уже забыли о ссоре.
Сапфира распростёрла крылья, стремительно взлетела и закружила в небесах, охраняя Муртага и Эрагона, пока те покидали лагерь.
(Ну да. И Муртаг с Эрагоном – два дебила, и Сапфира – квохчущая курица с куцыми мозгами. Погоня на горизонте! Какая, нафиг, драка? Тем более, когда всё уже решили.)