(Мэтресса переводит название главы как «Бремя неведения». Я – «Конец неведению». Конечно, о вкусах не спорят – но как, всё-таки, правильнее?)
As he emerged from the trees, he finally recognized the mountains and the lay of the land.
This was where, amid deafening sound, Saphira’s egg had first appeared.
Возвращаясь на поляну, он по вершинам гор сумел немного сориентироваться и приблизительно представить себе, в какой части Спайна они очутились.
Это было, в общем, недалеко от тех мест, где он нашёл драконье яйцо.
И, когда Эрагон вышел из-за деревьев, он наконец узнал горы и их местонахождение.
Это здесь впервые, с оглушительным шумом, появилось яйцо Сапфиры.
(Это правда была та самая поляна, на которую рухнул синий камень, – а не где-то там «в общем, недалеко». Кстати, потом Эрагон будет удивляться, откуда Сапфира узнала про это место, если была ещё в яйце, – и его поразит её точность. А тут…)
What will be said of us in years to come if we don’t return—that we hid like cowards while my uncle was in danger? I can hear it now, the story of the Rider and his craven dragon!«Нам ведь самим будет стыдно потом, если мы бросим его в беде и спрячемся, как подлые трусы! А потом будут рассказывать поучительную историю о трусливом Всаднике и его не менее трусливом драконе!»
Что скажут о нас в грядущие годы, если мы не вернёмся, – что мы прятались, как трусы, пока мой дядя был в опасности? Я уже сейчас её слышу, эту историю о Всаднике и его малодушном драконе!(Пых…)
Blood will meet blood. I will fight. Our wyrds – our fates – bind us, but try me not. I will take you because of debt owed, but into foolishness we fly.«Кровь за кровь! Мы будем сражаться вместе! Наши судьбы связаны неразрывно, но не стоит испытывать моё терпение, Эрагон! Я понимаю, что такое долг, и отнесу тебя назад, но учти: с нашей стороны очень глупо лететь туда! И очень опасно».
Кровь встретит кровь. Я буду сражаться. Наши вирды – наши судьбы – связывают нас, но не испытывай меня больше. Я повезу тебя ради моего долга, но мы летим в безрассудство.(Кровь за кровь, зуб за зуб, палец за палец… Мда. И когда же местоимение “I” приобрело значение «мы», да ещё «мы вместе»? Слово «вирд» происходит из древнего языка – оно встретится в одном из заклинаний через несколько глав; понятное дело, в англо-русском словаре его нет. Ну так можно же догадаться, что оно непереводимо! И просто транскрибировать – а то что же получается, если не понимаем, то и переводить не надо, даже не пытаемся разобраться? Нехорошо, однако… Так, дальше. «Испытывать терпение» и «испытывать меня» – тоже разные вещи. А про “into foolishness we fly”… По-моему, даже по-английски это звучит как-то не по-человечески. Ну так на то она и дракон! Посему я решила такое странное выражение и оставить.)
читать дальшеHe ripped his shirt in half and stuffed a piece into each side of his pants.
Разорвав пополам рубашку, он кое-как перевязал израненные ноги…
Юноша разорвал рубашку напополам и засунул по куску в каждую штанину.
(Он делал не бинты – он делал подкладку. Чтобы помягче было.)
He had hoped that the extra padding of his shirt would protect him, but every movement sent pangs through his legs. Soon lines of hot blood trickled down his calves. Concern emanated from Saphira.
Эрагон надеялся, что раны, перевязанные тряпками, будут все-таки меньше его беспокоить, но при малейшем движении ему казалось, что в ляжки впиваются чьи-то острые клыки. Он даже зажмурился и втянул голову в плечи. Скоро по ногам потекли горячие ручейки крови, и Эрагон «услышал» сочувственные мысли Сапфиры.
На земле он надеялся, что дополнительная подкладка в виде рубашки защитит его, но теперь от каждого движения его ноги пронзала острая боль. Скоро по его икрам потекли тонкие струйки горячей крови. От Сапфиры исходило беспокойство.
(Опять соотношение «бинты/подкладка». А вот это слово – «ляжки»… Может, раньше оно и было общеупотребительным, но сейчас мне сразу вспоминается «Канкан» «Агаты Кристи» – «пьяные, толстые, скачут милашки, /Трико облегает вспотевшие ляжки…». Очередное подтверждение садистских наклонностей – ну, клыки эти… А про то, что он «зажмурился и втянул голову в плечи», – хоть в микроскоп смотри, всё равно в оригинале этого нету.)
He yelled over the screaming air, “Land in the fields!” He held on tighter as they plummeted.
«Нет, приземляйся в поле!» – велел ей Эрагон, покрепче ухватившись за чешуйчатую шею.
– Приземлись в полях! – завопил юноша, перекрикивая стонущий воздух.
Сапфира стремительно понеслась вниз, и Эрагон вцепился в неё ещё крепче.
(И где тут выразительнее?)
She landed heavily, breaking his grip. He crashed to the ground, then staggered upright, gasping for breath.
От резкого толчка Эрагон невольно разжал руки и полетел носом вперёд, здорово треснувшись о землю. Пошатываясь и хватая ртом воздух, он встал на ноги и огляделся.
Приземлилась она тяжело, разрывая хватку юноши. Тот рухнул на землю, затем шатаясь встал, хватая ртом воздух.
(«Полетел носом вперёд» – это вообще высший пилотаж… Так, а ну-ка руки по швам, носочки тянем, нос по ветру – курс на северо-восток! А может, он спиной вперёд полетел, откуда мы знаем?)
Sooty shingles lay everywhere.
Повсюду валялись обгорелые обломки домашней утвари и мебели.
Повсюду валялись покрытые копотью куски дранки.
(У нас теперь домашнюю утварь и мебель из кровельной дранки делают?)
Blood dripped down his fingers as he stalked out of the house. He stumbled to the path that led to the road and bent down to examine the snow. Several tracks were before him, but his vision was blurry and he could barely see.
Закапала кровь, но он не обратил на это внимания и медленно пошёл от дома к тропе, которая вела на дорогу вглядываясь в следы на снегу. Следов было много, но он почему-то плохо их видел: глаза ему застилала какая-то странная пелена…
С пальцев закапала кровь. Выйдя из дома, юноша спотыкаясь побрёл к тропе, что вела на дорогу, и там наклонился, пытаясь изучить снег. Там можно было различить несколько следов, но зрение юноши затуманилось, он едва мог их разглядеть.
(Следопыт… Соколиный Глаз, ёлки-палки! Ещё из дома следы на снегу заметил! Хотя всё совсем не так – просто они привлекли его внимание, когда Эрагон вышел из развалин. Выходил-то, надо думать, опустив голову…)
Take comfort; all may not be lost.
«Успокойся, тише, тише, нельзя терять голову…»
Утешься; может, не всё потеряно.
(Ну уж это-то… ну, я не знаю… Сапфира ему кто – уси-пуси нянька или боевая драконица, вполне конкретно вселяющая надежду, лаконично и по существу?)
…and Eragon rushed under it. Garrow lay on his stomach, his clothes mostly torn off.
Эрагон тут же нырнул под неё и стал вытаскивать Гэрроу, который лежал на животе, распластанный рухнувшей на него балкой. Одежда его была разорвана, и в дыры виднелось окровавленное тело.
…и Эрагон проскользнул под неё. Гэрроу лежал на животе, его одежда была почти вся разодрана.
(Помянем славного де Сада… Хотя нет, для него это вполне невинно. Но всё равно – такие смачные подробности… «окровавленное тело», поди ж ты…)
Tendons strained and popped as she battled gravity.
Все её мышцы и сухожилия были напряжены до предела.
…борясь с земным притяжением. Трещали напряжённые жилы.
(Опять же – фермеры неграмотные, читатели тоже, про законы гравитации даже интуитивно понятия не имеют…)
The minutes crawled by at an excruciating rate.
Время бежало с пугающей быстротой.
Минуты тянулись с мучительной медлительностью.
(И кто из нас прав?)
He waved his arms wildly before dropping his staff and grabbing Eragon’s shoulders, saying something in a loud voice.
Он, как сумасшедший, махал руками и в итоге даже выронил свой посох. Ухватив Эрагона за плечи, он что-то громко ему внушал…
К нему, дико размахивая руками, бежал Бром – глаза широко распахнуты, волосы всклокочены, на виске запеклась засохшая кровь. Старик отбросил посох и ухватил Эрагона за плечи, что-то громко говоря.
(Эк Бром размахался! У-у… Посох он уронил вполне конкретно – чтобы не заехать Эрагону по физиономии в процессе хватания за плечи. Да и хватать свободными руками удобнее…)