~48~ Воля против воли

[vampirelady]

        Когда наступило утро, Эрагон обнаружил, что здорово ссадил себе щёку, которой тёрся о шею Сноуфайра, да и после драки с Муртагом всё тело ныло. Ночью путники по очереди спали в сёдлах, это позволило им оторваться от отрядов ургалов, но оба не знали, удастся ли сохранить выигранное преимущество. Лошади вымотались настолько, что казалось — того и гляди встанут, но всё же упорно продолжали идти. Хватит ли этого, чтобы уйти от врагов, — это зависело от сил в запасе монстров… и от того, не падут ли кони Эрагона и Муртага.
        Беорские горы бросали на землю огромные тени, крадя тепло солнца. На севере лежала пустыня Хадарак, тонкая белая лента, яркая, будто полуденный снег.
        Мне надо поесть, сказала Сапфира. С тех пор, как я охотилась в последний раз, прошли целые дни. Голод рвёт мой живот когтями. Если полечу сейчас, то смогу поймать вон тех скачущих оленей, так, чтобы хватило на пару укусов.
        Эрагон улыбнулся её словам — она явно преувеличивала. Лети, если надо, но оставь Арью здесь.
        Я мигом. Юноша отвязал эльфийку от живота Сапфиры и перенёс к себе в седло. Драконица полетела к горам, постепенно скрываясь из виду. Эрагон побежал за лошадьми, держась рядом со Сноуфайром, чтобы не дать Арье упасть. Ни он, ни Муртаг, не нарушали царившее молчание. Из-за ургалов вчерашняя драка не казалась такой уж важной, но синяки от неё остались.

        Через час Сапфира завершила охоту и доложила Эрагону о своих успехах. Юноша порадовался, что она скоро вернётся. Без неё он нервничал.
        Они остановились у пруда, чтоб дать напиться лошадям. Эрагон лениво сорвал стебелёк травы и крутил его в пальцах, смотря на эльфийку. Из задумчивости его вырвал стальной скрежет клинка, вынимаемого из ножен. Юноша инстинктивно схватился за Зар’рок и крутанулся на месте в поисках врага. Но рядом был лишь Муртаг, державший наготове длинный меч. Он указал на холм впереди, там на гнедом коне сидел высокий человек в коричневом плаще и с булавой в руках. Позади него находилось ещё около двадцати всадников, и ни один не шевелился.
        — Может, это Вардены? — спросил Муртаг.
        Эрагон тайком натянул лук.
        — По словам Арьи, нас от них отделяют ещё многие лиги. Может, это один из их патрулей или разведывательных отрядов.
        — Если только это не бандиты. — Муртаг вскочил на Торнака и приготовил собственный лук.
        — Может, попробуем ускакать от них? — спросил Эрагон, накидывая на Арью покрывало. Всадники уже наверняка её увидели, но юноша надеялся скрыть её принадлежность к эльфийской расе.
        — Пользы от этого не будет, — покачал головой Муртаг. — Торнак и Сноуфайр — прекрасные боевые кони, но они устали, и спринтеры из них никакие. Посмотри на лошадей этих ребят, они рождены для скачек. Нас поймают, не успеем мы и полмили проехать. И потом, может, у них есть важные сведения. Лучше скажи Сапфире, чтобы поспешила обратно.
        Эрагон как раз уже и говорил. Он объяснил ситуацию, а затем предупредил: Не показывайся, если в этом не будет нужды. Мы не в Империи, но мне всё-таки не хочется, чтобы кто-то о тебе знал.
        Не беспокойся об этом, ответила драконица. Помни, магия может защитить тебя там, где не смогут скорость и удача. Юноша почувствовал, как она взлетела и поспешила к ним, скользя над землёй на бреющем полёте.
        Отряд наблюдал за ними с холма.
        Эрагон нервно стиснул в руке Зар’рок. Обмотанная проволокой рукоять не скользила под перчаткой.
        — Если нам будут угрожать, я смогу отпугнуть их магией, — негромко проговорил юноша. — Если это не сработает, остаётся Сапфира. Интересно, как они отреагируют на Всадника? Про их силу рассказывают столько историй… Может, этого хватит, чтобы избежать боя.
        — На это не рассчитывай, — ровно сказал Муртаг. — Если завяжется драка, нам просто придётся убить стольких из них, чтобы они убедились, что мы не стоим затраченных усилий. — Лицо его ничего не выражало, никаких эмоций.
        Человек на гнедом коне взмахнул булавой, и по его сигналу всадники лёгким галопом поскакали к путникам, размахивая дротиками над головами и громко вопя. С их поясов свисали разбитые ножны, оружие было ржавым и всё в пятнах. Четверо нацелили стрелы на Эрагона и Муртага.
        Вожак завертел в воздухе булавой, и его люди в ответ с громкими возгласами окружили друзей. Губы Эрагона дёрнулись. Он чуть было не запустил зарядом магии в эту толпу, но обуздал свой порыв. Мы ведь пока не знаем, чего они хотят, напомнил юноша сам себе, сдерживая растущие опасения.
        И в тот момент, когда Эрагон и Муртаг были полностью окружены, вожак осадил коня, скрестил руки на груди и оглядел их критическим взглядом. Затем поднял брови.
        — Что ж, эти будут получше, чем то отребье, что мы обычно находим! По крайней мере, на этот раз попались здоровые. И даже не пришлось в них стрелять. Григ будет доволен.
        Его люди засмеялись.
        При этих словах у Эрагона засосало под ложечкой, а в мыслях шевельнулось подозрение. Сапфира…
        — Так, а вы двое, — обратился вожак к путникам, — если будете паиньками и сложите оружие, то мои ребята не превратят вас в живые колчаны.
        Лучники многообещающе заухмылялись, остальные вновь захохотали.
        Муртаг едва шевельнулся — всего лишь, чтоб поудобнее перехватить меч.
        — Кто вы такие и что вам нужно? Мы — свободные люди, едущие по этим землям. Вы не имеете права нас останавливать.
        — О, все права при нас, — презрительно отозвался мужчина. — А что до моего имени — рабы так к хозяевам не обращаются, если только не напрашиваются на побои.
        Эрагон выругался про себя. Работорговцы! Он тут же ясно вспомнил тех людей, которых видел на торгах в Драс-Леоне. И в груди его вскипела ярость. Юноша обвёл окружавших их людей взглядом, полным новой ненависти и отвращения.
        Вожак нахмурился, морщины на его лице углубились.
        — Бросайте мечи и сдавайтесь!
        Работорговцы напряглись, не сводя с друзей холодных взглядов, но ни Эрагон, ни Муртаг не опустили оружие. Ладонь Эрагона закололо. Позади он услышал шорох, а затем — громкое проклятье, и, вздрогнув, обернулся.
        Один из работорговцев стянул одеяло с Арьи, открыв ей лицо. Он разинул рот от удивления, а потом закричал:
        — Торкенбранд, да это же эльфийка!
        Всадники изумлённо загомонили, а вожак пришпорил коня и подъехал к Сноуфайру. Посмотрев на Арью, он присвистнул.
        — Ну, и сколько она стоит? — спросил кто-то.
        Торкенбранд секунду молчал, а затем развёл руки в стороны:
        — На самый край? Целое состояние. Империя заплатит за неё гору золота!
        Работорговцы восторженно заорали, забили друг друга по спине. В сознании Эрагона раздался рёв — Сапфира заложила крутой вираж высоко у них над головами. Нападай! — крикнул юноша. Но если побегут — дай им уйти. Драконица немедленно сложила крылья и устремилась вниз. Эрагон резким жестом привлёк внимание Муртага. Тот понял намёк — заехал локтем в лицо работорговцу, выбивая его из седла, и вонзил каблуки Торнаку в бока.
        Тряхнув гривой, боевой конь скакнул вперёд, резко развернулся и встал на дыбы. Муртаг взмахнул мечом, а Торнак отступил назад и ударил передними копытами в спину спешенного. Тот заорал.
        Не успели работорговцы прийти в себя, как Эрагон вырвался из поднявшегося столпотворения и поднял руки, выкрикивая слова на древнем наречии. Огненный шар цвета индиго врезался в центр толпы, взрываясь фонтаном горячих капель, растаявших вслед за тем, будто согретая солнцем роса. Миг спустя с небес упала Сапфира и приземлилась рядом с юношей. Она распахнула пасть, обнажая внушительные клыки, и заревела.
        — Узрите! — закричал Эрагон, перекрывая её ярость. — Я — Всадник! — Он поднял Зар’рок над головой, красный клинок ослепительно блеснул в солнечном свете и нацелился на работорговцев. — Бегите, если вам жизнь дорога!
        Люди бессвязно завопили и принялись давить друг друга, спеша поскорее убраться. В этой суматохе Торкенбранду попало дротиком в висок, и он, оглушённый, свалился на землю. Всадники не обратили внимания на упавшего вожака и помчались прочь, смешав ряды и в страхе оглядываясь на Сапфиру.
        Торкенбранд кое-как поднялся на колени. С его виска лилась кровь, стекая по щеке тёмно-алыми струйками. Муртаг спешился и подошёл к нему, держа наготове клинок. Торкенбранд слабо поднял руку, будто пытаясь отвести удар. Муртаг холодно взглянул на него и взмахнул мечом, метя Торкенбранду в шею.
        — Нет! — закричал Эрагон, но было уже поздно.
        Обезглавленное тело Торкенбранда повалилось наземь, взметнув облако пыли. Голова с глухим стуком упала рядом. Эрагон подбежал к Муртагу, желваки на его челюсти ходили ходуном.
        — У тебя что, совсем мозги сгнили? — бешено заорал он. — Почему ты его убил?
        Муртаг вытер меч о камзол Торкенбранда, оставив на нём тёмное пятно.
        — Не понимаю, почему ты так расстроен…
        — Расстроен! — взорвался Эрагон. — Да не то слово! А тебе приходило в голову, что мы могли просто оставить его здесь и продолжить путь? Нет! Вместо этого ты становишься палачом и рубишь ему голову. Он же был беззащитен!
        Похоже, ярость Эрагона только озадачила Муртага.
        — Ну, мы не могли оставить его в живых — он ведь был опасен. Прочие сбежали… а без лошади он бы далеко не ушёл. Я не хотел, чтобы ургалы нашли его и узнали про Арью. Так что, я подумал, что будет лу…
        — Но зачем убивать его? — оборвал его Эрагон. Сапфира с любопытством понюхала голову Торкенбранда. Она слегка приоткрыла пасть, будто хотела её подхватить, но потом передумала и крадучись подошла к Эрагону.
        — Я просто пытаюсь остаться в живых, — заявил Муртаг. — Собственная жизнь мне важнее жизни незнакомца.
        — Но ты не можешь предаваться беспричинному насилию. Где твоё сострадание? — рявкнул Эрагон, указывая на голову.
        — Сострадание? Сострадание?! Какое же сострадание мне проявлять к врагам? Может, я ещё должен ломать голову, стоит ли мне защищаться, раз это причинит кому-то боль? Если бы я так думал, то был бы мёртв уже давным-давно! Ты должен стремиться защищать себя и то, что тебе дорого, чего бы это ни стоило.
        Эрагон швырнул Зар’рок в ножны, зло покачав головой.
        — Так можно оправдать любую жестокость.
        — А ты думаешь, мне это нравится? — воскликнул Муртаг. — Моей жизни угрожали со дня моего рождения! Всю жизнь я только что не во сне избегал опасностей того или иного сорта. А сон никогда не приходил легко, потому что я всегда тревожусь, доживу ли до зари. Если я когда и чувствовал себя в безопасности, то, должно быть, во чреве матери — но смерть грозила мне даже и там! Ты не понимаешь — если жить с этим страхом, то выучишь тот же урок, что достался мне: «Не рискуй!». — Он указал на труп Торкенбранда. — Он был этим риском — я от него избавился. И я не буду сокрушаться по этому поводу и мучиться из-за того, что сделано и уже в прошлом.
        Эрагон вплотную приблизился к Муртагу.
        — И всё равно это было неправильно.
        Затем, отступив, юноша привязал Арью к Сапфире и взобрался на Сноуфайра.
        — Поехали.
        И Муртаг направил Торнака мимо распростёртого тела Торкенбранда, лежавшего в кровавой пыли.

        Неделю назад Эрагон и подумать бы не мог, что скорость, которую они взяли сейчас, вообще возможна; лиги пути таяли одна за другой, будто к ногам их скакунов были приделаны крылья. Путники повернули на юг, следуя вдоль двух вытянутых отрогов Беорских гор. Отроги эти походили на клещи, готовые вот-вот сомкнуться, а меж их концов был день пути. Но из-за размеров гор расстояние это казалось куда меньшим. Долина, по которой ехали друзья, была словно предназначена для великанов.
        Остановившись на ночлег, Эрагон и Муртаг поужинали в полной тишине, не поднимая глаз от мисок. Потом Эрагон коротко сказал:
        — Первая стража моя.
        Муртаг кивнул и улёгся на одеяла спиной к юноше.
        Хочешь поговорить? — спросила Сапфира.
        Не сейчас, пробормотал Эрагон. Дай мне время подумать; я… сбит с толку.
        Она вышла из его разума нежным касанием и шёпотом: Я люблю тебя, малыш.
        А я тебя, отозвался юноша. Драконица свернулась клубком рядом с ним, делясь своим теплом. А Эрагон недвижно сидел в темноте, борясь со своим смятением.